Земля Забытых Имен

взять их, думая, что расстроенный юнец не заметит потери, а чтобы расстроить его еще больше, поднял на смех. Но, по счастью, в селение как раз приехали ловчие из тэба[36] Найгура. Они прекрасно разобрались в происходящем и позвали Тинара с собой.

Жизнь вроде бы наладилась. Вроде бы…

В тэбе могут собраться лихи самых разных племен и родов. Где-то на севере, говорили, охотился тэб, в котором был один выходец из Немара. Тэб — это братство, но… только на время лова. По окончании сезона участники тэба могут разъехаться по домам.

А Тинар не любил возвращаться. Смеяться над членом Найгурова тэба, конечно, никто уже не рисковал (теперь-то он понимал, что над его страстью к первой красавице потешалось все селение), и многие кайтуры искренне уважали его за то, что бросил лов, спасая друга. Но не все. И оставались еще презрительные взгляды Ноли, которая в то же лето вышла замуж за табунщика, оставалась непонятная ненависть Кайрана.

Среди родных кайтуров он стал… не чужим, нет. Немного отчужденным.

Каким глупцом он был тогда… Ведь все равно жил на земле предков — а что еще важно для человека?

Как он проклинал себя теперь! Ведь Найгур говорил: идем не на лов, а в глубину Ашета, нет ничего постыдного в том, чтобы отказаться. Но Тинару казалось тогда, что поход в неизведанное оторвет его от прошлого.

Что ж, в какой-то мере так и случилось. Теперь никто не скажет: вот Тинар, кайтур из рода Темере. Теперь скажут: вот проклятый Тинар, который разбудил зло Ашета, навлек проклятие на землю отцов, а сам сбежал и жил на чужбине, без степи и свободы, без песен о синем небе и молока кобылиц!

Ах, ну что, что с ним случилось? Почему не удается больше быть беззаботным? Почему не радуют глаз новые земли и лица, чудеса другой жизни? Что сломалось в душе Тинара, отчего он теперь не гордится тем, что избран в ближники Яромиром Нехладом — храбрым, умным, ответственным… но таким чужим!

Тут Тинару стало не только тошно, но и стыдно, однако сон был безжалостен.

* * *

— Ну а Торопче что снилось?

— Не спрашивай, — вздохнул Нехлад, задувая светильник и сливая масло. Он надеялся, что отсветы углей в очаге не позволят магу рассмотреть, как полыхает его лицо. — Зря я это затеял. Вроде как подглядываешь. Скверно это. Подло…

— Говори честнее: тебе просто сильно не понравилось то, что ты уловил, — проворчал Древлевед. — Ну коли уж тебе так нравится при каждом случае употреблять слово «подлость», скажу так: подлостью было бы подсматривать ради удовольствия. А нам сейчас нужно понять твои возможности. Успокойся, забудь о личном и ответь, что ты разобрал в его снах?

Нехлад пересилил себя и сказал:

— Он не испытывает ко мне скверных чувств! Просто… поневоле все время сравнивает с моим отцом. И сравнение не в мою пользу.

— Такова судьба всех детей, — помедлив, кивнул Древлевед. — Мир устроен так, что ни один человек не свободен от славы предков. Что еще?

— Это все!

— Меня-то не обманывай… Нехлад потер висок и добавил:

— Он про Незабудку думает во сне. Это одна девушка… Ну в общем, думает, мол, не заслужил юнец такой любви!

— Гаденько, — задумчиво кивнул Древлевед. — Но ты, надеюсь, понимаешь, что человек не отвечает за свои сны?

— Конечно! И ругаю себя — не надо было вообще этого делать. Чего я добился?

— Положим, добился ты многого. Не всякий ученик способен в первый же раз так тонко разобраться в сновидении другого человека. При должном обучении из тебя получится очень хороший маг.

— Но какую цену придется заплатить за это? — спросил Нехлад.

— Ничто не дается даром. Цена велика… Маг всегда одинок среди людей. Вот подожди, твои ближники поймут, насколько серьезны твои изыскания на пути тайных наук, — увидишь, как быстро изменится их отношение. Но не переживай: это будет их отношение к некоему колдуну, которого они себе вообразят, а не к тебе.

Яромир молча отошел к своей постели и лег. Но все же не утерпел, сказал:

— Я не хочу становиться магом.

— Знаю. Но ты хочешь победить!

За стенами хижины тоскливо выл ветер.

Глава 8

Минули дождливые дни, сменился ветер, и солнце опять пролилось на землю ласковым теплом.

Близилась окраина Согры, лес уже редел в преддверии равнин, но порой, словно не желая сдаваться, собирался с силами и подступал к дороге плотной чащей. Цепочку постов сюда еще не дотянули, и несколько дней путники ехали в безлюдной глуши, только обогнали неторопливый обоз с направлявшейся в Крепь плотницкой артелью. Старшина охранения сказал, что впереди до самого Новосельца всего три заставы слажены, но все — с большими постоялыми дворами, где можно пополнить припасы.

Вот впереди показался холм со срезанной вершиной, на которой устроилась вышка. Добротные срубы подле нее были опоясаны двойным частоколом. Однако никакого движения на заставе не наблюдалось.

Кони забеспокоились, почуяв неладное. Нехлад остановился за пригорком и сказал:

— Тинар, останься с Древлеведом. Торопча, со мной.

Пригибаясь, они поднялись наверх и из-за ветвей кустарника осмотрели заставу. Над двумя срубами поднимались прозрачные струйки дыма. Около одного из них лежала перевернутая повозка. По склону бродили несколько расседланных лошадей. И всюду лежали трупы.

Яромир спустился обратно и сел на коня.

Широкие ворота поста были распахнуты, подле них лежало несколько изрубленных стабучан. Нападение, похоже, было стремительным: воины приняли бой на верхушке холма, не успев даже построиться.

Были среди павших и мадуфиты, причем четверо — в славирских доспехах, их выдавали только черты лица.

— Понятно, как стражу обманули, — сказал Торопча и провел кончиками пальцев по следам. — Часа три-четыре. Перед самым рассветом навалились… — Он осекся, прислушиваясь. — Там кто-то живой! — прошептал он, указав на ближний сруб.

Нехлад, сделав знак молчать, двинулся к строению. Торопча рванул незапертую дверь, и Яромир быстро шагнул внутрь, тут же смещаясь в сторону.

Но рука его, лежавшая на мече, расслабилась: внутри находился один человек, полуголый и криво перевязанный. Клинок в его руке дрожал.

— Ты?! — удивился раненый и откинулся на меховой плащ. — Проклятье…

Нехлад покачал головой, не зная, что и думать. Перед ним лежал, с натугой втягивая в себя воздух, Буевит, брат Ярополка Стабучского.

— Позвать Древлеведа? — спросил Торопча.

— Да, конечно.

Буевит заперхал, пытаясь что-то сказать:

— Они… забрали…

— Не напрягайся, — сказал молодой боярин, склоняясь над ним. — С нами хороший маг, он поможет