до такой низости – опаивать меня приворотным зельем. Неужели настолько отчаялись добиться от меня нужного, что перешли к прямому принуждению?
– Это не приворотное зелье. – Император выпрямился и вернулся на свое место. – Отвар не вызывает привязанности к определенному человеку. Тебе просто очень сильно захочется влюбиться. Вполне логично, что объектом своих чувств ты выберешь того, с кем будешь больше всего проводить времени. А я уж постараюсь, чтобы с завтрашнего дня мы почти не расставались. А насчет желания секса… Ну, что в этом такого удивительного? В каждых отношениях существует подобный аспект. Это желание не будет испепеляющим или иссушающим. Справишься. Если захочешь бороться, конечно.
– Зачем вы мне это рассказываете? – поинтересовалась Эвелина, зло прищурившись. – В чем ваш резон? Вы могли продолжать меня опаивать сколь угодно долго – я бы ничего не заподозрила. А теперь…
– Что «теперь»? – Дэмиен слабо улыбнулся. – Перестанешь пить вообще? Я приказал, чтобы отныне тебе не давали простой воды. Начнешь утолять жажду только вином? Не смеши. Почему рассказал? Не знаю. Просто у будущих супругов не должно быть тайн друг от друга.
– Я не выйду за вас замуж! – Эвелина гордо вздернула подбородок. – Ни за что! И вы должны это понимать. Я сорву обряд, чего бы это мне ни стоило!
– Посмотрим, – неопределенно протянул император. – У нас еще почти два месяца до назначенного срока.
– Как такая идея вам вообще пришла в голову? – Девушка презрительно фыркнула. – Вы же обещали, что после исполнения пророчества оставите меня в покое!
– Ну, если мне память не изменяет, ты с негодованием отвергла мое предложение взаимовыгодного обмена. – Дэмиен откинулся на спинку кресла, явно наслаждаясь бурной реакцией девушки. – Или передумала?
– Нет, – буркнула Эвелина, невольно смутившись от подобного поворота разговора. – Нет, не передумала.
– Тогда почему возмущаешься? – Император насмешливо качнул головой. – Все дело в том, моя дорогая, что я изменил свое первоначальное решение. Ребенку нужна мать. И я хочу, чтобы он был рожден в союзе, благословленном богами. Разве это так тяжело понять?
– Вы обрекаете себя получить семью, в которой будет царить ненависть, – с плохо скрытой угрозой произнесла Эвелина. – Я никогда…
– Не стоит повторяться, – резко оборвал ее Дэмиен. – Дорогая, я выучил наизусть все твои причины, доводы и жалобы. И меня это начало утомлять. Давай закончим нынешний вечер на хорошей ноте.
С этими словами император встал, вежливо кивнул девушке и неторопливо направился к двери.
– Да, кстати. – На самом пороге он остановился и обернулся. – Тире сегодня дана увольнительная до утра. Я подумал, что ничего страшного не произойдет, если эту ночь ты проведешь в одиночестве. Тем более что теперь я убедился в действенности отвара. Не пытайся разбить стекло – оно зачаровано. Не пытайся выбить дверь – она тоже укреплена заклинаниями. Да и стражников, стоящих за нею, перепугаешь. И вообще, дорогая, не забывай, что я сплю рядом. Если захочешь рискнуть и выйти через мою комнату, то учти, что я могу принять твое появление в своей спальне как полную и безоговорочную капитуляцию. И приступить к решительным действиям по осуществлению пророчества Дарина. Полагаю, ты понимаешь, о чем я. В общем, не шуми, пожалуйста. Захочешь пить – отвар на столе.
Дверь за Дэмиеном захлопнулась раньше, чем Эвелина осознала, что впервые за очень долгое время ее оставили без присмотра. Громыхнули замки, надежно запирая пленницу, но это казалось сейчас таким несущественным. Ночь. У нее есть целая ночь одиночества. Не может быть, чтобы отвар действительно полностью блокировал ее магический дар.
Первым делом Эвелина туго заплела косу, чтобы распущенные волосы не мешались и не лезли в глаза. Затем сбросила пышное платье, безжалостно скомкав и кинув его на пол, и переоделась в более скромную одежду.
В кончиках пальцев послушно забилось тепло, едва только девушка потянулась к силе.
«Отлично, – мрачно подумала она, примеряясь к стеклу. – Вот и посмотрим, подействовал отвар или нет».
К величайшему удивлению Эвелины, создать заклинание с первого раза не получилось. Привычные слова путались, теряя свой смысл. И жалкие крупинки магической энергии погасли, так и не сформировавшись во что-нибудь более достойное.
Девушка попробовала еще раз. И еще раз. Все тщетно. В голове было пугающе пусто. Любое заклинание, даже самое простое, рассыпалось неопасными искрами уже на первых этапах формирования.
Поняв, что таким образом ничего не добьется, Эвелина отошла и села на самый краешек кресла. С мученическим стоном запустила руки в волосы. Что же делать? До полнолуния еще далеко, значит, позвать на помощь зверя и воспользоваться его силой не получится. Стекло и дверь вряд ли удастся вышибить – император наверняка говорил правду, раз уж не соврал по поводу отвара. Что остается? Смириться и лечь спать? О возможности побега через покои Дэмиена девушка боялась даже думать. Не стоит играть с огнем, иначе можно очень сильно обжечься. И никто, кроме тебя, не будет виноват в том, что ты не вняла недвусмысленному предупреждению.
На всякий случай пленница разбила об окно один из стульев, убеждаясь, что стекло способно выдержать и не такой удар. Затем с величайшим удовольствием метнула в дверь графин с отваром, сыгравший с ней дурную шутку. И только после этого успокоилась и легла спать. Душу грела лишь одна мысль – император должен ей прогулку по Доргону. Теперь, когда с нее сняли ошейник, выискать возможность для побега будет куда легче. Надо просто не пить отвар достаточное количество времени. И тогда способность к магии обязательно вновь вернется к ней.
Эвелина ошибалась. Отказаться от приема отвара оказалось совершенно невозможным делом. Пленнице просто перестали давать что-либо иное в качестве питья. Даже вино теперь было под запретом. Как назло еду девушке отныне подавали излишне перченую или соленую, после которой жажда становилась просто невыносимой. Поэтому не было ничего удивительного, что достаточно скоро Эвелина смирилась. И только где-то глубоко под сердцем еще продолжала лелеять надежду на побег.
Император выполнил свое полуобещание-полуугрозу, и отныне проводил с пленницей все свое свободное время. Нельзя сказать, чтобы общение с правителем тяготило Эвелину, но, памятуя о возможных последствиях, она с настоящим ужасом ожидала каждой встречи. Девушка постоянно прислушивалась к своим внутренним ощущениям, подмечая малейший перепад настроения. Однако пока не замечала никаких последствий приема отвара, кроме невозможности колдовать.
Особенно радовалась произошедшим переменам Тира. Стражница неожиданно обнаружила, что теперь не привязана к пленнице так, как раньше. Дэмиен неизменно отпускал ее всякий раз, когда навещал свою бывшую ученицу. На ночь Тире также позволялось удалиться. И подобное обстоятельство приводило ее в настоящий восторг.
Эвелина испытывала нескрываемую зависть и некоторую досаду, когда видела, с каким сияющим лицом та удалялась по своим делам каждый вечер. Конечно, стражницу можно понять – несколько месяцев она сама являлась в некотором роде пленницей, не имея возможности ни на миг отлучиться от своей подопечной. Но все же Эвелина чувствовала обиду: неужто ее общество настолько тяготило Тиру, что та теперь по-настоящему счастлива?
Время неумолимо бежало, приближая девушку к назначенному сроку возможного брачного обряда. Как ни горько было сознавать Эвелине, но она почти смирилась с тем, что ничего не сможет противопоставить Дэмиену на церемонии. Однажды он уже доказал ей, что умеет превосходно контролировать волю другого человека. Наверняка в этот раз он собирается прибегнуть к такой же уловке.
Однако невозможно постоянно думать о плохом. Тем более что император делал все, лишь бы развлечь пленницу и не позволить ей утонуть в печальных размышлениях. Прогулка по вечернему Доргону привела Эвелину в настоящий восторг. Она шла под руку с Дэмиеном и наслаждалась теплым весенним ветерком, ласково ерошащим ее волосы, ароматом цветущих деревьев и кустарников, чьи белые, красные и желтые крупные цветки яркими пятнами раскрашивали серый камень домов и заборов. И если очень
