Чисто семейное дело

своему скакуну. Рагнар держал под уздцы, отводил морду, а она подкрадывалась сбоку и громоздилась кое- как, по-бабьи, как потом выговаривала ей Меридит. Но черных коней, если честно, тоже побаивалась, только виду не показывала.

Дисе приходилось слышать от родных об этой редкой степной породе — кое-кто из теток сталкивался в бою. По их словам, кошмарные зверюги сражались наравне с хозяевами: сбивали врага копытами, рвали мощными желтыми зубами, затаптывали насмерть.

Испытать их боевую мощь на себе Наемникам не пришлось. Хельги, по своему обыкновению, перенес «невиноватую скотину» на безопасное расстояние. Чтобы не пострадала ненароком. Оставшиеся без хозяев звери ушли в степь, да не табуном, как принято у лошадиного племени, а разбрелись поодиночке в разные стороны. Трофейные приняли новых седоков с покорностью, но меж собой постоянно огрызались, так и норовили сцепиться.

— Ох, не нравятся они мне! — тревожился Аолен. — Я чувствую зло.

— О да! — с подтвердил Балдур. — Что есть, то есть! Злом так и разит! Жуткие твари! И странные!

— Измененные, — Хельги заглянул в астрал. — Наверное, эту породу вывели с помощью магии. Хорошие кони!

— Чего хорошего?! — Ильза даже обиделась немного. — Волки какие-то, а не кони! Хищники! Подойти и то страшно!

— Зато если убьют — не жалко. Настоящие боевые лошади именно такими и должны быть.

— Знаете, кого-то они мне напоминают… — присоединился к разговору Орвуд. — Вот только не соображу кого…

— Хаввары-торх, — тихо пробормотал Эдуард.

— Что?!

— Я говорю, хаввары-торх. Ну помните, в Средние века? Подменыш, степная ведьма, та, что дала мне амулет против чар илфи?

— Верно!!! — Гном подскочил, будто золото увидел, хлопнул себя по лбу. — Хаввары-торх!

И тут, в ответ на его громкий возглас, раздалось долгое, протяжное ржание, полное смертной тоски. Черные звери метались, стонали и хрипели, били землю тяжелыми копытами, и крупные слезы катились из их глаз…

— А что, — глубокомысленно изрекла дочь сенатора Валериания, — отличная месть: не убить врага, а превратить его в бессловесную скотину, живущую по чужой воле. Никому не пожелаешь такое испытать… Интересно, а что стало с теми, вторыми, хавварами? Или торх? Кто был кто?

— Нижние — торх, верхние — хаввары. — Меридит это очень хорошо запомнила. — Передохли, наверное. Во всяком случае о кривоногих безумных карликах до меня слухи не доходили. Видно, им повезло больше… Э-э, Ильза, да ты что?! Чего вдруг скуксилась?! Туда им и дорога — какие чудовища были! Забыла, что ли?

Помнила Ильза, ничего не забыла. Но лошадей все равно было жалко: сами звери, а плачут, как люди, оплакивают горькую свою судьбу… Зачем так скверно устроен мир?

Так часто бывает — одни воспоминания влекут за собой другие, третьи… Старые беды начинают казаться увлекательными приключениями, о которых так приятно поболтать вечерком у костра…

Уже лежала позади кудианская Оуза с ее сытыми белыми козами, с забытой могилой бестолкового Царя Народов, и до Уэллендорфа оставался последний переход… Отчего бы не расслабиться усталым путникам, не позволить себе передохнуть лишний часок, не похвалиться былыми подвигами перед благодарными юными слушателями? Данар, Р'Анквар, Дагард из Кольгрена — романтика канувших в прошлое названий и имен… Велот, Эмайн, Морагские топи…

— А-а-а! — Демон подскочил с воплем. — Силы Стихий! Бумагу! Дайте кто-нибудь бумагу! Скорее!

— Зачем орать-то?! — рассердилась Энка, от неожиданности она облилась супом. — Что за спешка? Холера тебя разобрала, что ли?!

— Какая холера? — отмахнулся Хельги, варварски выдрал лист из собственного дневника, принялся чертить. Эттесс, Конвелл, Дольн, Буккен, Дайр — лучи пентаграммы. А в центре… — Вот, видите?! — Он сунул свое произведение под нос Рагнару, тот сидел ближе всех.

Энка отобрала у рыцаря чертеж, бросила беглый взгляд.

— Ну видим. И не впервой. Чего ради надо было нас пугать?

— Да ты в центр, в центр смотри! Я же нарисовал!

— Смотрю. Кляксы.

— Бестолочь! — Хельги разозлила ее недогадливость. — Это не кляксы вовсе! Это же Вдовье озеро! И Холм Героя рядом! Условные обозначения, могла бы знать!

— Это ты мог бы поаккуратнее рисовать… Погоди! Ты уверен?! Ты точно помнишь?! — Сильфида изменилась в лице.

— Конечно, помню! Поклясться могу! — Зрительная память подменного сына ярла еще никогда не подводила.

— Тогда почему ты сразу про них не сказал, когда карту смотрели? — осведомился гном подозрительно.

Демон в ответ лишь плечами пожал, удивляясь самому себе:

— Да как-то не пришло в голову. На карте озера не было, масштаб не тот. Вот я и не подумал… Хорошо, про Морагские топи заговорили, на мысль навели.

— Слу-ушайте! — протянул Балдур, тоже что-то припомнив. — А ведь сходится все! Нам в Школе говорили когда-то, вскользь… Это тайная мортальная магия: создание духа-покровителя! Методика Лодвейка: покойника расчленяют на пять частей, конечности и голову располагают в вершинах лучей пентаграммы, туловище — в ее центре. При этом лучи должны быть ориентированы по узлам силы, а центр — привязан к определенному пункту, имеющему позитивный мемориальный ореол. А дальше — дело техники…

— Погоди, — перебила Ильза. — Чего должен иметь пункт? — Она не знала таких хитрых слов.

— Ну… как бы это объяснить? Добрую славу, что ли? Обычно для этой цели используют места свершения подвигов, ратных и духовных, места проявления актов милосердия, самопожертвования, доблести и прочих высоких моральных качеств…

— …Места захоронения героев! — подхватил Хельги, уловив мысль колдуна.

— Да-а! — присвистнула сестра по оружию. — Интересная история! Наслушались лорды народных легенд, зарыли Карола в священной земле и ждут, когда им явится добрый дух. А того они, идиоты, не ведают, что нет в том месте никакой геройской могилы — только законсервированный рассадник дурных мертвецов. Представляете, что оттуда выведется?!

— Спасите мир наш добрые боги! — в отчаянии прошептал Годрик, пряча лицо в ладонях.

— Щас, спасут! — саркастически ухмыльнулся гном. — Жди! Оно им надо? Нет, кроме нас, никто этим заниматься не станет, не надейся! — И хихикнул еще противнее: — Ну разве что Кальдориан твой вдруг, на минуточку, протрезвеет!

Из дневника Хельги Ингрема

…Сложилась у нас новая рабочая версия. Аолен ее только что озвучил, очень образно и поэтично! Эльфы склонны к художественному слову. Мне такое не дано, но все же постараюсь воспроизвести, как получится. Сейчас, с мыслями соберусь…

Соберешься тут, пожалуй! Меридит решила, что лучшее средство от терзаний душевных — страдания телесные, и велела сестре возобновить занятия боевыми искусствами с Годриком и Спуном. Урсула — ребенок ответственный, она сразу же приступила к делу. Все трое скачут вокруг очага, угрожая безопасности моей чернильницы. Если прольют, придется дописывать карандашом, а я этого не люблю, выцветает быстро…

Все. Выгнал их из землянки (мы в ней остановились на ночь) на улицу. Продолжаю повествование.

В гибели Карола Освободителя вряд ли был повинен один только Аларик. Чтобы поднять руку на