— Откуда вы знали, что я здесь появлюсь?
Я поплелся за ними, уже мечтая, как грохнусь в постель и забудусь сном.
— Гертруда сказала.
— Вы видели ее?! — удивился я.
— Мельком. Тебе письмо от нее.
Она протянула мне совсем небольшой конверт, запечатанный
— В городе я наткнулся на странную темную душу, и мне не удалось ее прикончить. Она словно бы облита жидким перламутром. Вы с таким в Солезино не сталкивались?
— Нет, — тут же ответил Шуко.
— А вот я помню, что один из Видящих, прежде чем умереть, говорил о демоне из перламутра, — задумчиво заметила Розалинда, — но я не придала этому никакого значения. Поинтересуюсь у Пауля, когда он вернется, если тебя это беспокоит. Вот твоя комната. Постарайся выспаться, времени у тебя не так уж много.
Они ушли, я запер дверь, исключительно по старой привычке, сел на кровать и вскрыл письмо от Гертруды. На бумаге была всего лишь одна строчка:
Возможно, последняя фраза всего лишь простое беспокойство. Но с учетом того, что я знаю о Хартвиге, и что магистры на меня крайне злы, она приобретает несколько иной оттенок.
Очень для меня неприятный.
Всю ночь мне снилась перламутровая тварь, заглядывающая в мое окно. Она беззвучно скалилась, но даже ее зловещая ухмылка не заставила меня проснуться. Я слишком устал для того, чтобы охотиться за душами.
После того как я нашел тело Хартвига и вернулся в деревушку, Карла на постоялом дворе уже и след простыл. Много позже я был рад этому обстоятельству, потому что наша встреча могла закончиться очень скверно для нас обоих. Старина Карл это прекрасно понимал, потому и исчез.
В письме, которое он передал, магистры предлагали нехитрый выбор: или немедленно вернуться в Арденау, где мне придется предстать перед судом, обвиняющим меня в несоблюдении интересов Братства и попытке нарушить его благополучие, или отправиться в Солезино и подчиняться приказам Пауля. Разумеется, я выбрал меньшее из зол, пожелав нашим магистрам всего самого наилучшего.
У меня и раньше были трения с частью совета по простой причине — они чванливые ублюдки, слишком зажравшиеся и не желающие входить в положение тех, кто носится по странам и рискует своей шкурой.
— Не спи и займись завтраком. — Шуко, болтавший ложкой в тарелке улиточного супа, отвлек меня от тяжелых мыслей. — Наслаждайся едой, пока есть такая возможность. Скоро запасов в городе не останется, и будем готовить ворон.
— Я надеюсь убраться из Солезино гораздо раньше. — К еде я приступать не спешил.
Цыган разочарованно вздохнул, откусил порядком черствого хлеба и сказал с набитым ртом:
— Все в руках Пауля. А зная учителя Рози, могу сказать, что он и с места не сдвинется, пока поблизости есть хоть одна темная душа. Так что скорее Солезино вымрет, чем мы отсюда уберемся.
Я взял кусок сахара, отправил его за щеку.
— К середине дня ты пожалеешь, что голоден, — посулил мне страж.
— К середине дня я пожалею, что сыт, — возразил я. Он рассмеялся и отстал от меня.
— Что будете делать?
— Мы с Рози проверим кафедральный собор. На хорах появилась какая-то дрянь. Надо разобраться с ней, пока не пострадали последние из священников.
— Кто у них теперь за главного?
— Капеллан из соборного пареклесия.[26] Самая высшая должность из всех оставшихся, — сказал Пауль, входя в залу. — Ты готов, Людвиг?
— Вполне.
— Тогда бери Шуко и отправляйтесь в госпиталь. Узнайте, чем можете помочь лекарям.
— Что?! — вскричал цыган, поднимаясь со стула и разом забыв о супе. — Я никуда не пойду без Розалинды!
— По счастью, не ты здесь командуешь, — равнодушно ответил Пауль. — Рози сегодня идет со мной.
— А что она думает об этом?
— В отличие от тебя — не спорит. Послушай, — смягчился он, — я говорил с капелланом. То, что поселилось в Санта-Мария-дель-Фиоре, не по зубам одному. Здесь нужна крепкая пара. Ты часто неуправляем, а с Людвигом я раньше никогда не работал. Он известный одиночка. Я знаю, как действует Розалинда, потому что сам ее обучал. Поэтому сегодня она идет со мной, а вы с Людвигом отправляетесь в госпиталь.
— Если ты считаешь, что дело серьезное, не лучше ли нам всем отправиться в собор? — спросил я.
Он задумался на мгновение и с видимым сожалением покачал головой:
— Я обещал лекарям помочь. Им и так тяжело, откладывать больше нельзя. Не беспокойся, мы справимся. А вы вычистите госпиталь.
Пауль свистнул Тигра и ушел. Шуко, не сдерживаясь, начал ругаться. Я не знал цыганского, но, судя по выражению его лица, сейчас звучали сплошные проклятия. Когда проклятия закончились, он швырнул полупустую тарелку с супом в стену.
Я ему не мешал. Пусть выпустит пар прежде, чем начнется работа. Наконец, Шуко немного пришел в себя и, все еще злобно ругаясь, подхватил со стола фальчион.
— У тебя есть оружие? — хмуро спросил он у меня. — В городе небезопасно.
— Рейтарский палаш на седельной сумке. Пойду схожу за ним.
— Я сейчас спущусь, только поговорю с Розой.
Я прошел по пустому дому, слыша, как единственный из оставшихся слуг гремит посудой. Пауль сидел на крыльце, курил трубку, рассеянно поглаживая Тигра по голове.
— Он перестал кипеть? — спросил у меня страж. — Да.
— Шуко слишком вспыльчив.
— Ты всегда относился к нему с предубеждением. Он затянулся, выпустил дым:
— Да. Этот парень — несдержанный дурак, которому случайно достался дар, иначе он бы давно уже угодил на костер во время очередного погрома. Цыгане притягивают тьму, тебе ли этого не знать.
— Любой притягивает тьму, если совершает зло. Так учат нас на проповедях.
Пауль внимательно посмотрел на меня, хмыкнул:
— Ты несколько изменился за те четыре года, что мы не виделись.
— В чем же?
— У тебя появились весомые аргументы в спорах.
Я рассмеялся, пожал плечами и направился в конюшню. Палаш лежал на сумках, я взял его, пристегнул к поясу. Прямой клинок с односторонней заточкой был средней длины. Мастером в фехтовании меня не назовешь, шпагу и рапиру терпеть не могу и вряд ли выстою против настоящего маэстро, но в уличной рубке смогу себя защитить. Участие в нескольких военных кампаниях во времена моей молодости преподало мне пару неплохих уроков боя.
Когда я вернулся к крыльцу, Пауль и Розалинда уже уходили, а Шуко, напряженный и взъерошенный, провожал их злым взглядом.
— С ней все будет в порядке, — успокоил я его.
— Конечно, будет. Потому что иначе я его убью.
— Надеюсь, ты этого ему не сказал.
— А стоило бы. Ладно. Пошли в госпиталь. Госпиталь находился за Керениским холмом, там, где Месола расширялась перед самым впадением в море. Он прятался среди кипарисов и платанов, в старом
