похожее на обычную утреннюю суматоху.
«Уж не напали ли на нас?» – мелькнула встревоженная мысль.
Нинель напряглась от ужаса за воспитанницу, но тут же расслабилась. Нет, вряд ли. Подножие Ралионских гор считалось, пожалуй, одним из наиболее спокойных и безопасных мест в королевстве. Да и потом, Залин со своими людьми остались при крохотной деревушке, расположенной на расстоянии менее мили отсюда. В самом монастыре им не разрешила разместиться Серафия, здраво рассудив, что множество взрослых вооруженных мужчин, долгое время лишенных женского общества, не лучшая компания для невинных девиц, вверенных в ее руки. Если бы кто вздумал выкрасть Шанаю и позже шантажировать ее жизнью короля Хария, то он бы не сумел напасть неожиданно. В монастырь вела только одна дорога, поэтому прежде разбойники обязательно натолкнулись бы на Залина. С других сторон подступы к обители закрывали неприступные отвесные скалы.
Шум в коридоре усилился. Теперь в возгласах угадывался настоящий ужас, словно все рассуждения воспитательницы пошли прахом, и монастырь вот-вот падет на милость загадочным захватчикам. Однако со двора при этом не было слышно ни звука. Странно. Если бы ворота штурмовали, то именно оттуда бы сейчас доносились голоса и крики.
Не в силах больше терпеть муки любопытства, смешанного в равных долях с беспокойством, Нинель откинула одеяло и с трудом опустила распухшие от старости и нескончаемой боли ноги на пол. Прошаркала к двери и прильнула к ней, пытаясь понять, что там происходит, но не смея пока высунуть нос за пределы комнаты. Если окажется, что на монастырь действительно напали, то, возможно, она сумеет задвинуть тяжелый дубовый засов и постарается спрятать Шанаю так, чтобы ее никто не нашел. И в любом случае будет стоять на ее защите до последней капли крови.
– Что там?
Нинель едва не подпрыгнула от неожиданности. Обернулась к встрепанной, зевающей Шанае, которая сидела на кровати и с нескрываемым интересом следила за ее действиями.
– Тихо! – шикнула воспитательница, вновь приникая к двери. – Понять не могу, что происходит. Крики, крики, кто-то зовет на помощь. Неужели на нас напали?
Нинель не смотрела на девочку, все внимание обратив к двери, поэтому не заметила, как по губам Шанаи скользнула ядовитая усмешка.
– Значит, моя маленькая шалость открылась, – чуть слышно, себе под нос, шепнула она. – Хотелось бы знать: Серафия пережила эту ночь?
– Пожалуй, стоит рискнуть, – проговорила Нинель, занятая своими тревогами, и нерешительно взялась за дверную ручку. – Сдается, крики усиливаются.
Шаная легко соскочила с кровати. Накинула поверх короткой ночной рубашки, доходящей всего до середины бедра, пуховой платок. Нинель собралась было приказать ей сидеть в комнате и не высовываться, но не успела. Дверь, которую она так и не осмелилась потянуть на себя, вдруг резко распахнулась, едва не снеся ее с ног. Старая женщина болезненно охнула, получив увесистый удар по плечу, и отлетела в сторону, упав на пол. Шаная с приглушенным испуганным восклицанием кинулась ей на помощь.
– Ох, простите.
На пороге стоял Залин. Хмурый, невыспавшийся, в одежде, натянутой явно впопыхах. Увидев, что он натворил, мужчина шагнул к Нинель, нагнулся и бережно подхватил ее под локоть, поднимая на ноги.
– Все в порядке. – Нинель растерянно улыбалась, потирая пострадавшее плечо. – Я сама виновата. Ой!
Осознав наконец-таки, что стоит в одной ночной рубашке перед почти незнакомым мужчиной, воспитательница залилась густым румянцем стыда. Судорожно скрестила на груди руки, пытаясь загородиться от внимательного взгляда Залина, который сначала скользнул по ней, а потом переметнулся к Шанае.
– Простите, – повторил Залин, без особых проблем поняв, что именно послужило причиной смущения воспитательницы. Торопливо отвернулся, позволяя Нинель накинуть халат. – Простите во имя Пресветлой богини! Я должен был постучаться, но как-то вылетело из головы. Вся эта суматоха, крики, переполох… Я должен был убедиться, что с принцессой все в порядке.
И мужчина вновь, на этот раз уже с откровенной подозрительностью, посмотрел на Шанаю. Та в ответ вскинула брови, всем своим видом выражая невинное удивление, и захлопала длинными ресницами.
– А что случилось? – Нинель подковыляла к креслу и торопливо облачилась в длинный халат. С заметным облегчением перевела дыхание, довольная, что больше ничего в ее виде не противоречит правилам приличия.
– Да так, – уклончиво отозвался Залин. Пожал плечами и вдруг с жадным вниманием подался вперед. – А вы ночью не слышали ничего подозрительного?
– А должны были? – вопросом на вопрос ответила Нинель. Совершенно искренне всплеснула руками. – Вряд ли. Мы с Шанаей легли очень поздно. Только задремали – как началась эта кутерьма.
Шаная чуть слышно досадливо цокнула, недовольная ненужными откровениями воспитательницы. Стоило ее предупредить о том, чтобы помалкивала, пока не спросят, или же сразу сказала бы, что провела всю ночь в одной комнате вместе с принцессой. Но с другой стороны – как это можно было осуществить? Признаться, что, мол, дорогая воспитательница, я сделала очень плохую вещь с Серафией и боюсь, что меня за это покарает инквизиция? Нет, чушь. Но неужели кто-нибудь заподозрит ее в том, что произошло с настоятельницей? Тени обещали, что все пройдет без малейших осложнений.
– Поздно легли? – тут же отреагировал Залин. – Почему?
– Видите ли… – Нинель замялась, не зная, как признаться.
Вчера она обязана была сообщить об исчезновении принцессы первым делом именно Залину. Король Харий поручил ему присматривать за любимой дочерью в чужих краях, следовательно, ему и надлежало организовать поиски Шанаи. Но Серафия упросила Нинель пока не поднимать панику. Настоятельницу можно было понять: на кону стоял вопрос чести и репутации монастыря. Если бы девочку нашли под вечер или на следующее утро, Залин все равно бы сообщил королю о происшествии. Харий всегда был скор на расправу, особенно, если речь заходила о любимой дочери. Нинель понимала опасения Серафии и согласилась подождать до следующего утра. Но как объяснить все это Залину? Он отвечает за Шанаю собственной жизнью, впрочем, как и Нинель. И вряд ли обрадуется, узнав, что столь важное событие пытались скрыть от него.
Однако иного выхода, кроме чистосердечного признания, не было. Даже если сейчас она соврет Залину, то мужчина все равно узнает правду от послушниц. Те наверняка разболтают ему о том, как их вчера отрядили на поиски сбежавшей принцессы. Хотя…
«Серафия никому не рассказала, что ищут именно Шанаю, – внезапно раздался в голове холодный чужой голос. – Она сама до дрожи в коленях боялась вызвать неудовольствие Хария, поэтому предпочла скрывать это происшествие до последнего. Послушницам было объявлено, что они участвуют в игре. Мол, засиделись в тесных и пыльных монастырских стенах, пусть лучше побегают по лесу, играя в прятки и догонялки. И заодно внимательно смотрят по сторонам – вдруг заметят кого постороннего. Даже ближайшие помощницы настоятельницы были не в курсе истинной подоплеки событий. Так что ври, старуха, ври смело. Тебя никто не поймает за язык».
Нинель сама не поняла, кому принадлежали эти мысли, но явно не ей. Она не успела опомниться от удивления, как оказалось, что уже рассказывает что-то Залину.
– Понимаете ли, мы заболтались до глубокой ночи, – словно со стороны услышала она свой спокойный голос. – Накануне Шаная участвовала в игре, которую устроила Серафия, и ей не терпелось поделиться впечатлениями. Вы, должно быть, знаете, что во дворце отца ей не разрешали особо резвиться. Тем более что целых полгода она сидела взаперти в своей комнате под строжайшим запретом выходить.
– Правда? – Залин криво ухмыльнулся. – И что же она натворила? Прирезала кого-нибудь?
– Что вы! – Нинель испуганно ахнула от такого предположения. Выставила перед собой скрещенные указательные пальцы, отводя внимание Галаша. – Как только язык повернулся подобное сказать? Шаная сбежала из дворца. Перепугала нас до смерти, а потом оказалось, что относила кошку, которую мучил принц Ольд, в соседнюю деревушку.
– Относила кошку? – Залин несколько по-новому посмотрел на девочку, робко примостившуюся на краешке постели. – В таком случае приношу свои искренние извинения принцессе. Кто бы мог подумать, что
