образом.
Хадайша сидела у кровати, на которой мирно спала Дейла, и внимательно изучала лицо послушницы. В неверном рассветном свете девушка выглядела прелестно и невинно. Ее красоту не портили даже багровый синяк на скуле и капелька засохшей крови на разбитой Ранором губе.
– Девочка, зачем же ты полезла во взрослые игры? – печально поинтересовалась Хадайша, зная, что пока не услышит ответа. Потерла уставшие глаза. Нынешнюю ночь она почти не спала. Только прикорнула на пару часов, скорчившись на неудобном кресле. И все это время дознавательница думала, как же поступить с Ранором. Да, мужчина виноват, очень виноват. И его поступок не оправдывают никакие объяснения. Конечно, с ней многие не согласятся. Тот же Залин, который до последнего будет пытаться выгородить приятеля. Но все же люди отличаются от животных. Значит, он обязан был остановиться. Но уж никак не бить девушку, принуждая к соитию.
Внезапно повеяло ледяным сквозняком. Хадайша зябко передернула плечами и потянулась было накинуть куртку, но замерла. Рядом с ней стояла Шаная. Девочка словно соткалась из теней, зашевелившихся в углах комнаты.
– Что ты тут делаешь? – резко спросила дознавательница, пытаясь за грубостью скрыть укол страха.
– Вы знаете, что я все видела прошлой ночью. – Шаная опустила руку и небрежно потрепала Дымка, который поспешно подбежал к хозяйке, приветствуя ее после долгой разлуки. – Пришла узнать, что вы намереваетесь делать дальше. Все равно Нинель еще не скоро проснется.
– А ты любопытна, – отметила Хадайша и печально вздохнула. – Впрочем, как и все девушки.
– Это плохо?
– Иногда. – Хадайша кивком указала на мирно спящую послушницу. – Порой это заводит слишком далеко.
Шаная удивленно вздернула бровь, и дознавательница нехотя пересказала ей события прошлой ночи в изложении Ранора.
– Но зачем ей это понадобилось? – Шаная недоуменно нахмурилась. – Она ведь должна понимать, что теперь стражнику грозит смертная казнь. Нежели она его настолько ненавидит? За что?
– Я говорила с ее подругами. – Хадайша украдкой зевнула. Ночь у нее выдалась весьма бурной. – Они не хотели признаваться, но потом рассказали все как на духу. Дейла поспорила. Внимание взрослого мужчина весьма льстило ей. Она узнавала от него последние новости, а потом делилась ими с остальными послушницами. Затем с их стороны начались подначки. То ли от глупости, то ли от зависти. Мол, докажи, что Ранор на самом деле неравнодушен к тебе. Заставь его потерять голову. Видимо, он действительно нравился Дейле, раз она пошла еще дальше. Решила лишиться с ним невинности.
– Невинности? – переспросила Шаная. – Но зачем? Неужели она не понимала, что это принесет для нее? Позор в первую брачную ночь и вечный несмываемый стыд.
– Первая брачная ночь? – Хадайша горько усмехнулась. – Девочка моя, ты не понимаешь. Ты лишь гостья в этом монастыре. Пройдет несколько лет, и ты уедешь в Нардок, станешь женой принца Ноэля. А эти девчонки останутся тут навсегда. Возможно, разъедутся по другим храмам, но познать мужские ласки, неважно, законные или нет, им в любом случае не суждено. Не положено, так сказать. Дейла, видимо, поняла, что это ее единственный шанс вкусить запретный плод. Может быть, захотела похвастаться перед подругами. Не знаю, если честно. Но она все же боялась. Именно поэтому ей хватило ума не встречаться с Ранором в хозяйственных постройках, где бы никто не услышал ее крики. Она выбрала кладовку, понадеявшись, что если передумает – он побоится поднимать шум и отпустит ее. Но…
– Но вышло по-другому, – эхом закончила за нее Шаная. С некоторым неодобрением качнула головой. – И что будет дальше?
– С кем именно? – спросила Хадайша и тут же ответила, не дожидаясь уточнений. – У Ранора все будет очень плохо. То, что он сотворил, точнее, пытался сделать – отвратительно. Он обязан был остановиться по первому же слову Дейлы. Но так как в случившемся есть и некоторая доля ее вины, то я пойду на милость. Поэтому стражника ждет не костер, а всего лишь плаха.
– Смерть? – Шаная испуганно поднесла руку ко рту. – Вы приговариваете его к смерти?
– Таковы законы. – Хадайша печально хмыкнула. – Я могу лишь смягчить его участь, но не отменить ее.
– А с ней? – Шаная посмотрела на Дейлу. – Что будет с ней?
– Формально она не нарушила никаких правил. – Хадайша скривилась. – Не перешла дальше положенной черты. Но… Оставить подобное поведение без наказания я не могу. Я подвергну ее испытанию огнем.
– Я уже не в первый раз слышу о подобном. – Шаная присела на краешек постели, рассеянно поглаживая довольно жмурящегося Дымка. – Помнится, Залин грозил мне подобным. В чем заключается испытание?
– Огонь – это стихия Игниуса. – Хадайша с удовольствием переключилась на менее скользкую тему. Все-таки, как ни крути, рановато еще принцессе слушать о столь мерзких вещах, как изнасилование. – Игниус – бог справедливости и соразмерной кары. Считается, что невинному нечего опасаться пламени. Оно пощадит его. Поэтому в инквизиции уже давно используют испытание огнем как один из методов определения вины человека. Он должен внести в огонь свою руку и поклясться в том, что его сердце чисто, а помыслы невинны. Если это действительно так, то ему ничто не угрожает. Игниус пощадит его, и на руке не появится ни ожога. А вот если человек врет, то… Сама понимаешь.
– И часто в вашей работе вам встречались те, кто успешно проходил через это испытание? – Шаная недоверчиво хмыкнула.
– Верно мыслишь. – Хадайша печально улыбнулась. – Обычно боги слишком заняты, чтобы отвлекаться на подобные мелочи, поэтому огонь не щадит никого. Поэтому степень вины обычно определяется по скорости заживления ожогов. Собственно, именно поэтому испытание во все времена скорее считалось наказанием, нежели способом узнать правду.
– И вы готовы приговорить Дейлу к подобному, заведомо зная, к чему это приведет? – Шаная скептически хмыкнула. – Жестоко.
– А, по-твоему, она не заслужила наказания? – вопросом на вопрос ответила Хадайша. – Не забывай, дитя, из-за ее глупого необдуманного поступка сегодня на закате умрет человек. Да, считается, что смерть – это не конец, а начало чего-то нового, и на землях мертвых каждый получит по заслугам, но все же. Мне очень редко встречались те, кто по собственному желанию хотел бы переселиться в лучший из миров.
– Ранор обязательно должен умереть? – Шаная смотрела на дознавательницу в упор, и от ее спокойного, чуть печального взгляда женщине было немного не по себе. – Разве нельзя его простить? Нет, я не говорю, что он не заслуживает кары, но не столь жестокой.
– Боюсь, что нет. – Хадайша печально скривила губы. – Будь на месте Дейлы простолюдинка – то я с величайшим наслаждением ограничилась бы наказанием кнутом. Причем приказала бы выпороть обоих, а потом самолично провела брачный обряд. Это послужило бы наилучшим выходом и для опозоренной девицы, и для запятнавшего свою репутацию стражника. Но… Дейла, увы, уже успела принять низшую степень посвящения в храм Пресветлой богини. Ранор в ее лице оскорбил Террию. И если я помилую его, то тем самым навлеку на свою голову гнев Священного Трибунала.
– Вот как. – Шаная помолчала. Затем вкрадчиво поинтересовалась: – А вопрос с моим наказанием тоже уже решен? Что мне грозит за…
– Тихо! – резко оборвала ее Хадайша, заметив, как ресницы Дейлы дрогнули. Видимо, девушка как раз проснулась, но решила не показывать этого, подслушав разговор дознавательницы и принцессы.
Шанае хватило одного взгляда на лицо послушницы. Девочка понятливо усмехнулась и исчезла. Только что она стояла рядом с дознавательницей – как вдруг растворилась в воздухе. И на полу проступили неаккуратные кляксы мрака, которые с чуть слышным шорохом съеживались, просачиваясь в крошечные щели стыков между половицами.
Хадайша покачала головой. Шустра девчонка, ничего не скажешь. И осторожна. Поди докажи теперь, что Дейла действительно слышала ее голос. Скорее, послушница подумает, что он ей почудился в дрёме.
