намека на покорность и кротость, которыми, как считается, должна обладать верная супруга.
– Я надеюсь, вы воспримите мои слова со всей серьезностью, – напоследок обронила Шаная. – Поверьте, я не шучу.
После чего небрежно кивнула на прощание ошеломленному стражнику и растаяла во мраке, будто наваждение. И эхом до Далалия донесся далекий заливистый лай.
Хадайша нервничала. Сегодня на рассвете они с Вароном похоронили Ранора, которого обнаружили именно в том месте, где указала Шаная. Старый инквизитор ничего не сказал по поводу новой смерти, лишь чуть крепче сжал губы. И сохранял отстраненное молчание все время, пока шли приготовления к испытанию огнем. Что скрывать, подобное поведение приятеля встревожило дознавательницу. Она вновь и вновь начинала доказывать ему, что самоубийство Ранора надлежит сохранить в тайне. Хотя бы до той поры, пока Залин не принесет клятвы в том, что смерть Серафии произошла из-за несчастного случая. Варон слушал ее, но сам при этом напряженно думал о чем-то другом. И Хадайша боялась, что в последний момент он может сорвать испытание, руководствуясь какими-то своими соображениями.
– Ты ведь не будешь делать глупостей? – наконец не выдержав, напрямик спросила его дознавательница, наблюдая из окна своей комнаты, как во внутреннем дворе монастыря заканчивают сооружать жертвенные алтари богам.
Сразу после клятвы Залина предполагалось предать тело Серафии очистительному огню. Они и так слишком задержались с этим необходимым делом. Обычно ритуал сожжения проводился на следующий день после смерти, когда следы тлена еще не становились очевидными. Но самоубийство Дейлы внесло свои неприятные изменения в заведенный порядок вещей. Хотя… Все равно тело Серафии возложат на вершину костра в плотном, непроницаемом для глаз посторонних саване, чтобы не пугать и так взбудораженных сверх всякой меры послушниц.
Хадайша решила совместить испытание Залина и ритуал, чтобы попусту не терять времени. Стражник по очереди обойдет алтари, принеся щедрые дары богам. Затем поклянется на пламени факела, что в смерти Серафии никто не виноват. И этим же факелом зажжет погребальный костер, на вершину которого возложат тело настоятельницы.
Дознавательница тряхнула головой, отгоняя невеселые мысли. Посмотрела на приятеля, который, казалось бы, проигнорировал ее вопрос, будучи сосредоточен на суете ближайших помощниц Серафии во дворе.
– Варон? – Хадайша тронула его за плечо, заставив посмотреть на себя. Повторила вопрос, недовольно хмурясь: – Ты не будешь делать глупостей?
– Я? – Инквизитор растянул губы в притворной улыбке. – Что ты. Самую большую ошибку я уже сделал – когда с потрохами продался Кириону. Теперь мне остается лишь идти до конца, покрывая все новые и новые выходки этого порождения мрака.
– Шаная не виновата в гибели Ранора, – тихо попыталась оправдать принцессу дознавательница.
– Ну да, конечно. – Варон язвительно ухмыльнулся. – Как и в случае с Дейлой и Серафией. Но разве ты не видишь, что смерть следует по пятам принцессы? У нее за спиной крылья из тьмы. Все, к чему прикасается Шаная, погибает, обращаясь в тлен. Быть может, она сама не желает подобного, но… Как ни печально осознавать, но принцесса – лишь игрушка в руках Галаша. Проводник его воли.
– Ты ошибаешься! – гневно воскликнула Хадайша. – Шаная не имеет никакого отношения к Галашу, уверяю тебя! Да, она носительница великого дара, и лишь от нас будет зависеть, как девочка распорядится своей силой – во благо людям или во зло. Ты можешь мне не верить, но в душе у принцессы нет мрака!
Варон неполную минуту молчал, лишь задумчиво тер подбородок, будто подбирая нужные слова. Затем наклонился к подруге и прошептал:
– Прости, но я считаю, что ты защищаешь ее из-за своего прошлого. Тот, кто однажды услышал лживый шепот теней – навсегда останется помеченным мраком.
– Варон! – Хадайша отпрянула от него так стремительно, будто увидела перед собой ядовитую змею. – Думай, в чем меня обвиняешь! Как бы тогда я получила высшую степень посвящения в храме Пресветлой богини, будучи запятнанной вниманием Галаша? Или не знаешь, что целительство не приемлет и капли зла в душе человека?
– Без обид, но ты далеко не безгрешна. – Варон пожал плечами. – Впрочем, как и я. Боги зачастую довольно снисходительно смотрят на тайные страсти и темное прошлое человека. Мол, искреннее покаяние искупает все.
– Тогда я тебя совсем не понимаю. – Хадайша растерянно всплеснула руками. – Если даже боги не видят в этом ничего страшного, то почему ты позволяешь себе такую жестокость в суждениях?
– Потому что я не бог. – Варон печально хмыкнул. – Поэтому не могу видеть будущее и не знаю, чем все в итоге закончится. Каждому человеку предназначен свой путь. И мне очень не нравится, как начинается дорога у Шанаи. Если уже сейчас она несет окружающим столько бед, то что будет потом?
В комнате повисла вязкая тишина, нарушаемая лишь потрескиванием дров в камине. Хадайша встревоженно смотрела на своего приятеля, гадая, что же тот задумал. Неужто собирается сорвать испытание и во всеуслышание объявить, что именно принцесса повинна в смерти Серафии? Но тогда она должна остановить его любой ценой!
– Не переживай, дорогая, – верно истолковал ее волнение Варон и тяжело вздохнул. – Я уже сказал, что продался с потрохами Кириону. А значит, пойду с тобой до конца. – Помолчал немного и добавил совсем тихо: – Пусть и буду за это навеки проклят.
Удивительное дело, но Залин этим утром совершенно не волновался. Хотя именно ему следовало тревожиться больше остальных. Стражник следил за суетой, сопровождающей последние приготовления перед ритуалом и испытанием, с какой-то странной отрешенностью. Будто не ему следовало положить руку в открытое пламя и во всеуслышание принести ложную клятву.
Этой ночью капитан впервые за долгое время спал абсолютно без сновидений. Встал на рассвете, посвежевший и отдохнувший, умылся ледяной водой, заодно пошутив над какой-то оплошностью Далалия, странно растерянного сегодня и злого. Затем отправился во двор помогать в сооружении алтарей. И вот сейчас он стоял напротив высоких жертвенников, обложенных вязанками хвороста, щедро облитого маслом, и наблюдал, как его люди завершают готовить кострище для тела настоятельницы. Погода благоприятствовала проведению обряда: ливень, шедший всю ночь, к утру прекратился, а ближе к полудню через разрывы серых низких облаков выглянуло солнце. Правда, оно уже не несло с собой тепла, но все же.
Капитан выдохнул на воротник куртки белесое облачко пара и засунул озябшие руки в карманы. Прохладно, даже очень. В горах зима всегда наступает неожиданно. Всего пару дней назад ничто не указывало на приближение холодов, а теперь под сапогами хрустят кристаллики льда, не растаявшие с морозного рассвета.
– Все готово к началу ритуала. – К нему подошел непривычно угрюмый Далалий. Встал рядом, явно не зная, как начать разговор, и вдруг выпалил: – Залин, ты уверен в своем решении? Твоя клятва, без сомнения, снимет с принцессы все обвинения, но ты рискуешь сильно пострадать.
– Я знаю, – оборвал его Залин, слегка поморщившись. Вспомнил ушедшего вчера на закате Ранора, вряд ли понявшего, кому именно он обязан неожиданной свободой, и грустно усмехнулся. – Тем не менее я это сделаю. И не спрашивай почему. Так надо.
– Совсем недавно ты был уверен в вине Шанаи, – продолжил гнуть свою линию Далалий, ослушавшись приятеля. – Что случилось с тобой? Почему ты настолько резко изменил свое мнение?
– Я уже сказал, что это не твое дело! – резко осадил его капитан. Помолчал немного и добавил уже мягче, словно извиняясь за вспышку гнева: – Далалий, пожалуйста, не лезь. Богами заклинаю – отстань от меня. Мне сейчас не до пустых споров.
Его товарищ несогласно хмыкнул, но не осмелился настаивать на продолжении разговора. Однако и не ушел, оставшись стоять рядом и изредка поглядывая на задумчивого приятеля.
– Капитан? – Мелодичный женский голос вывел Залина из благодушного состояния. Он моментально напрягся, а ладонь так отчаянно зачесалась, будто уже ощутила огненный жар.
Стражники согласно обернулись и учтивыми кивками поприветствовали Хадайшу. Женщина сегодня, как и вчера во время ритуала погребения Дейлы, была одета в длинное темно-зеленое платье, отороченное по
