Мертвое солнце

— Может, объясните наконец, что я должен понимать?

Покачав головой, Риа куда-то целеустремленно направилась, махнув мне рукой — мол, иди за мной. Я, держась от новоявленной бабули на почтительном расстоянии — вдруг снова кинется! — уже было устремился за ней, но…

— Стой! А где Миледи? — Удивительно, почему я не вспомнил про мышку раньше? Да-а, хозяин из меня не ахти…

— Кто? — притормозив, с любопытством поглядела на меня эльфийка.

— Фамилиар мой, — пояснил я.

— А-а-а, то прелестное голубенькое существо! — понятливо протянула Риа, а мы с княжичем тихонько захихикали. Лэй вчера уже успел столкнуться с нахальством моей мышки, я же знал эту тварюшку не первый день и успел понять, что «прелестной» Миледи можно было назвать только тогда, когда она спит. — Она уже отсыпается в дереве. Так ты идешь или нет?

— Иду, иду…

А у меня есть альтернатива?

По дороге к моему новому месту обитания — кстати, княжич увязался за нами — я выпытывал у эльфов подробности, что это вообще за личное дерево такое и с чем его едят.

Оказалось, что пресловутое дерево — примерно такое же, какие растут в та'алах и держат на себе дома. Только принадлежит оно лично мне. Эдакая квартирка… Хотя, если учитывать размеры деревьев — скорее личный дом. Мечта эльфийского подростка. Причем недостижимая.

Из путаных и заумных объяснений я понял следующее: эльфийский Лес — живой. При этом обладает единым сознанием и сильным разумом. Разумные деревья, бр-р-р…

До исполнения эльфятам ста лет Лес (именно так, с большой буквы) не воспринимает их как посторонних — скорее как часть себя, вроде куста или травинки. При этом Лес охраняет эльфят так же, как стережет свой древесный молодняк. После же ста лет у эльфов начинается резкая и интенсивная перестройка каналов всего организма. Естественно, что подобное не остается незамеченным: Лес пытается отторгнуть «врага»… или растворить в себе. В лучшем случае эльфы, не успевшие вовремя покинуть ставший им чужим дом родной, умирали во сне. В худшем — становились привязаны к какому-то определенному месту: поляне, реке… Риа рассказала мне об эльфийке, которая оказалась буквально спаяна своими энергетическими каналами с огромным валуном в чаще Леса, в стороне от всех та'алов. Эльфийка покончила с собой через двадцать лет такой жизни, не вынеся одиночества и сойдя с ума от невозможности уйти от ненавистного камня. Жуткая участь…

Перестройка каналов длится у каждого по-разному, но еще не бывало такого, чтобы она не закончилась к четырехсот пятидесятому году жизни эльфа. Именно такой возраст после долгих дебатов был признан эльфами древности как подходящий для возвращения молодежи в родной Лес. Точнее, уже не совсем родной. Для Леса вернувшиеся уже не были врагами, но и его частью, как это было раньше, тоже не являлись.

После перестройки организма у эльфа оставалось несколько свободных, не используемых в обычной жизни и отсутствующих у других рас энергетических каналов. Именно через эти каналы эльфы связывали себя с Лесом через особые деревья — ни о каких березках-дубах речи не шло, подобные деревья росли исключительно в эльфийском Лесу, да и то не везде, — становясь, по сути, симбионтами: Лес снабжал своих взрослых детей сырой силой, необходимой для развития магических резервов, и обеспечивал им защиту под своей сенью, а ушастики передавали взамен переработанную энергию, столь важную для того, чтобы Лес не погиб.

Все эльфы были магами — кто был слаб настолько, что мог только светлячок зажечь, да и то не всегда, кто посильнее, — но только самые сильные маги получали право на свое дерево: на личный энергетический канал между ними и Лесом. Ну, еще личное дерево могли себе позволить представители самых знатных родов — но в этих родах по определению не могло быть слабого мага — уровень, понимаете ли, не тот, да и порода… Остальные же были вынуждены жить в та'алах, деля один канал не меньше чем на семерых-десятерых. На особо крупных деревьях с мощными каналами проживало до двадцати эльфов.

Теперь понятна столь неадекватная реакция ушастых на мой комментарий, что дерево можно срубить. С их точки зрения я не просто совершил святотатство, отказавшись вдобавок от подаренной силы, но еще и решил заняться геноцидом в особо крупных формах. Поскольку, сруби я дерево-канал, Лес бы просто взбесился. Не думаю, что в этом случае остался бы хоть один живой эльф на многие километры вокруг. Так что мне еще можно приписать и попытку покушения на княжича.

Выделив мне личное дерево, мой эльфийский дедушка тем самым показал, что он не только полностью одобрил решение своего сына и принял меня в качестве чистокровного эльфа и своего внука, но еще и предоставил мне уникальную возможность развить свой магический резерв до максимума, получая чистую, ничем не замутненную энергию. Вот только мне интересно, с чего бы такое доверие со стороны абсолютно незнакомого мне ушастого? И чем я буду за подобную милость расплачиваться?..

Что же до того, что Лес может меня отторгнуть… Не знаю, что сотворили с моей аурой, но Риа, приглядевшись повнимательнее, оптимистично заявила, что свободных, неиспользуемых каналов, за которые может зацепиться разум Леса, у меня более чем достаточно, так что шансы на то, что я придусь Лесу по душе, весьма велики.

— А если поконкретнее? — въедливо поинтересовался я. Ну да, мне очень не хочется закончить свою жизнь привязанным к какому-нибудь валуну или ручью. А еще больше мне не хочется умереть из-за того, что Лес, видите ли, меня не принял.

— Процентов пятьдесят, — жизнерадостно сообщила мне эльфийка.

Да-а-а… Вот что тут скажешь? То-то и оно, что ничего…

Но родственники — это зло! В который раз в этом убеждаюсь…

— Ого! — присвистнул я, глядя на выделенную мне жилплощадь. — Ничего себе дерево!

— А что тут такого? — пожала плечами Риа, старательно пряча улыбку и безуспешно пытаясь скрыть, что ей польстила моя реакция. — Обычное молодое деревце…

Я не выдержал и несколько истерически расхохотался. Вот это — молодое деревце?! Тогда я не представляю, как у них выглядят взрослые, мощные деревья!

Подаренное мне эльфийским дедушкой деревце поражало своими размерами. Огромный, невероятно толстый ствол, высокая — метрах в тридцати от земли — густая золотисто-зеленая крона… А на ветвях дерева покоился изящный деревянный дом, к которому вели огибающие ствол довольно широкие ступени, словно бы являющиеся продолжением ствола. Точнее, ажурный, почти кружевной дом являлся продолжением и единым целым с деревцем.

— Ух ты, — выдохнул я. — И это все мое? Здорово!

Шагнув вперед, я, не обратив внимания на встревоженный вскрик обоих эльфов, прикоснулся к коре.

Ой… зря я это сделал…

Княжич искоса наблюдал за своим новым знакомым. Раалэс оказался веселым, общительным парнем, с буйной фантазией… А еще он совершенно не умел пить. По крайней мере, легкое вино, которое молодые эльфы могли употреблять уже с двадцати лет, подействовало на него почище сильфийской настойки, сравнимой по крепости со спиртом. Когда же Дайнэлан осторожно поинтересовался причиной такого странного поведения организма у Лэсса, тот, периодически икая, пожаловался на горькую участь измененного, благодаря которой его организм совершенно неправильно реагирует на алкоголь. Княжичу оставалось только посочувствовать.

Наблюдая за тем, как близняшки — Нирилени и Нарелени лэар Териссе — заплетают весело рассказывающему им что-то измененному ворох тонких косичек, княжич усмехнулся. Сам он терпеть не мог подобную прическу и всегда огрызался в ответ на предложение девушек заплести нечто подобное. Теперь же сестрам попался в их цепкие лапки несопротивляющийся экземпляр, и они были готовы стараться изо всех сил, доказывая свое умение творить разнообразные мужские плетения.