Мертвое солнце

всего, уже нет…

Княжич, проскользнув мимо оцепеневшей эльфийки, бросился вперед. Есть шанс! Маленький, почти невероятный, — как найти сросшийся сдвоенный молодой лист среди степи в сезон Торрэна…

Быстрый осмотр показал, что измененный вроде бы в порядке, по крайней мере, внешне. Если не считать небольшого ожога на ладони, прикасавшейся к коре. Что же творилось с каналами, эльф увидеть не мог, поэтому, не оборачиваясь и пристально наблюдая за тем, как ожог покрывается новой молодой кожицей, позвал:

— Вирианила, подойди, пожалуйста, сюда. Мне нужна твоя помощь.

Раалэс жив! И если его быстро доставить к магистру Разума…

Не дождавшись ответа, Лэй обернулся и столкнулся взглядом с задумчиво глядящей на измененного эльфийкой.

— Ну надо же, — протянула она. — Выжил. Не ожидала…

Княжич неверяще оцепенел. Эт-то что еще за финт ушами?

— Риа, ты о чем говоришь? — вкрадчиво поинтересовался молодой эльф, осторожно разворачиваясь к эльфийке лицом и словно бы невзначай смещаясь так, чтобы прикрыть собой все еще пребывающего в бессознательном состоянии крылатого. Уважение к воспитателю — это, конечно, хорошо, но терять существо, которое могло бы стать его новым другом, княжич не желал.

Вирианила досадливо поморщилась.

— Брат был крайне недоволен тем, что его сын принял в род какого-то безродного бродягу. Да этот Раалэс даже не эльф! — с досадой воскликнула она. — Ну спас измененный наследника, зачем же сразу принимать его в старшую ветвь полноправным родичем? Брат попросил меня разобраться с возникшей проблемой.

— А дерево тогда зачем было дарить? — не понял Лэй. Как ни странно, он сразу догадался, о чем говорила эльфийка, — честно говоря, княжич и сам не понимал причины усыновления наследником Аторре чужака. Но вот теперь еще образовалась проблема с Лесом. — Вы хоть понимаете, что наделали? Теперь сам Лес может начать вам мстить!

— Да какая разница! — в запале рубанула воздух ребром ладони эльфийка. — Месть Леса… ха! То ли будет, то ли нет, то ли листья, то ли свет… Гораздо хуже будет, если какой-то крылатый недоэльф когда- нибудь встанет во главе рода! Я не желаю даже слышать о подобном позоре! А у этого гада даже каналы не деформировались… — приглядевшись к бессознательному юноше, досадливо заметила она.

— Прекрати! — От ярости у молодого эльфа потемнело в глазах. — Сама же сказала — он Эллисаана спас! Как можно так… так… Предательница! — закончил он невнятные выкрики. Но осмелившаяся преступить неписаные законы благодарности Риа по-прежнему стояла, гордо выпрямившись, и неотрывно смотрела на измененного. Похоже, обдумывает, как лучше добить Раалэса. Лэй не обольщался — возжелай она, профессиональный телохранитель, напасть — и он не сможет противостоять атаке. Надо действовать.

Активация браслета наследника княжества, взмах — и перевязанная, словно тючок, эльфийка падает в траву.

— Вирианила лэар Аторре, действиями своими ты нарушила законы предков своих. — Ритуальные слова древнего приговора жгли княжичу язык, но, начав, остановиться он уже не мог, с каждым словом говоря все громче и внутренне содрогаясь от того, что ему приходится творить. — Речью своей предала ты дом свой, мыслями своими предала ты властителей своих. Наказание же за предательство одно…

В этот момент Лэя с силой дернули за штанину. Прервавшись на середине фразы и не устояв на ногах, не ожидавший с этой стороны нападения эльф со сдавленным вскриком свалился на землю и резко перекатился, приготовившись приголубить неожиданного агрессора огненным шаром.

Правда, заклинание не понадобилось — на Лэя смотрели два еще мутных темно-синих глаза. Раалэс — а это был именно он — выпустил ткань из захвата и, с заметным усилием подняв руки, потер виски.

— Не кричи, — прошептал он. — Голова болит…

Ох ты ж…

Говорила мне мама: не суй, сын, пальцы в розетку, больно будет! В данном случае я, правда, полез не ковыряться шпилькой в розетке, как тогда, в далеком детстве, а щупать незнакомое мне дерево… Вот и получил на орехи. С ударом тока, конечно, не сравнить, но ощущение такое, словно я часа четыре без перерыва катался на американских горках. Тошнит, мутит, голова раскалывается, перед глазами непроницаемая разноцветная пелена, а в ушах такой гул, как будто я долгое время стоял около включенного динамика в ночном клубе.

Прикрыв глаза, чтобы избавиться от тошнотворных оранжево-красных пятен, отплясывающих у меня перед глазами залихватскую цыганочку, я полежал, дожидаясь, пока колокольный гул в ушах немного утихнет, и попытался прислушаться к тому, что происходило на поляне.

Лучше бы я этого не делал.

— …недоволен тем, что его сын принял в род какого-то безродного бродягу. Да этот Раалэс даже не эльф! — словно сквозь вату, донесся до меня визгливый, растерявший всю свою напевность голос бабули. — Ну спас измененный наследника, зачем же сразу принимать его в старшую ветвь полноправным родичем?..

Что? О чем это она? Неужели обо мне?

Предательство… опять. Второй раз в этом мире меня вот так вот предают. Первый был, когда рабы хотели добить умирающего Элли — но тогда я мог их хотя бы отчасти понять: они боялись за свои жизни. А теперь…

Противно. Мерзко и противно, как если бы я двумя ногами да с размаху наступил на большую кучу свежего навоза… И провалился туда по самые уши. Не думал, что милая и приветливая эльфиечка окажется такой расчетливой стервой. И это моя родственница… Лучше бы я не приезжал сюда, а остался в замке! Всяко было бы спокойнее.

А Элли… он тоже знал об этом? Или… участвовал в подготовке?

Как узнать? Как теперь доверять?..

Из болезненных раздумий меня вывел громкий и монотонный голос эльфа. С каждым словом княжич все повышал и повышал голос, при этом бубня что-то на непонятном мне диалекте эльфийского (отдельные слова я все же сумел распознать — что-то о нарушении), пока в конце концов не перешел практически на крик. Не выдержав такого издевательства над своими ушами, я нащупал штанину Лэя и резко за нее дернул. Так… судя по раздавшимся воплям и глухому удару, княжич на ногах не устоял. Но зачем же выражаться так громко?..

Разлепив глаза, я покосился на восседающего на травке взъерошенного эльфеныша (не понял, а зачем ему боевой файербол? В кого он собрался его швырять?) и, подняв неожиданно ставшие тяжелыми, будто в них залили свинца, руки, потер виски.

— Не кричи, — прошелестел я, сглотнув вязкую слюну с привкусом крови. — Голова болит.

Лэй послушно заткнулся, и я смог наконец собрать свои кости на инвентаризацию. Разобравшись, где какая конечность, и выпутавшись из крыльев, я подтянулся поближе к злополучному дереву — на этот раз оно не стало жечься, а встретило меня приятным теплом — и оперся спиной о ствол. Хмыкнув при виде округлившихся глаз княжича, я перевел взгляд на непонятный травяной кокон, лежащий неподалеку и как- то странно подергивающийся, но при этом не издающий ни звука.

— Это что? — указав глазами на неопознанный объект, поинтересовался я у чем-то осчастливленного Лэя.

— Это не «что», а «кто», — радостно ухмыльнулся мне княжич, развеяв ненужное заклинание. Ну и правильно! А то размахивают тут всякие огненными шарами, а мне потом пепел убирать. — Твоя бабуля приемная. Раз ты прервал мой приговор, то тебе с ней и разбираться.

Первым моим порывом было просто прибить эту остроухую гадину, но потом я передумал. Мало ли, вдруг я ее сейчас тут закопаю, а потом выяснится, что она занимает какую-нибудь ва-а-ажную должность, наподобие второго помощника младшего чесальщика пяток смотрителя княжеского дворца. Вроде бы и мелкая сошка, но попробуй такую тронь! Крик поднимется на весь Лес.

Или еще интереснее — она не главный составитель заговора против меня, любимого, а простой