плесневой колонии.
Теперь та была уже не черной, а скорее, грязно-серой. На склонах горы появились глубокие трещины. И эти трещины росли и ширились прямо у него на глазах. «Она разваливается!» – сообразил Сергей.
Гора действительно разваливалась. Огромные глыбы размером с дом, а то и больше, откалывались от краев трещин и с глухим грохотом обваливались вниз. Вскоре трещины добрались до вершины горы. Она осела, затем накренилась и, наконец, провалилась внутрь ставшей пепельно-серой громады.
– Туда тебе и дорога, – безразлично проговорил Сергей.
Он больше не хотел смотреть на гибнущую колонию. Черный дракон находился на последнем издыхании, а может, и уже испустил дух. Надо было бы проследить за агонией чудовища – Вольтер наверняка захочет узнать подробности, – но вместо этого Сергей прищурился и, заслонившись ладонью от слепящего света, поднял глаза к небу. Там, среди черных туч, ярким огнем сиял солнечный диск. Сергей почувствовал, как его глаза наполняются слезами. Свет все-таки был слишком ярким.
– Ты это видишь? – спросил он у Полины.
Девушка не ответила. Но он и без того знал ответ.
Эпилог
Кто-то назойливо стучал в дверь. Сергей отвернулся к стене и сунул голову под набитую ватой подушку. Если открыть – придется разговаривать, а разговаривать не хотелось, видеть кого-то – тем более. Ему вообще ничего не хотелось. Он выполнил свою клятву, произнесенную над телом Полины, – убил дракона, но после этого жизнь потеряла всякий смысл, потому что той единственной, с кем можно было разделить радость победы, не было рядом. И никогда больше не будет.
Когда он вернулся на Проспект, его засыпали вопросами. Больше всех наседал Вольтер. Но Сергей всем отвечал коротко: колония плесени мертва, Полина погибла. Правда, судьбой девушки кроме Вольтера поинтересовались только комендант да сталкер-разведчик Саня, а больше Полину никто и не знал. Рассказывать о ее смерти было невыносимо – все равно, что заново переживать те страшные минуты.
Хорошо, что Вольтер с комендантом проявили понимание и вскоре оставили молодого человека в покое. А чтобы остальные жители Проспекта не доставали Сергея своими расспросами, Николай Степанович распорядился выделить ему в станционной гостинице отдельную комнату, где можно было укрыться от докучливых обожателей, спешивших расспросить о «героической схватке» с Черным драконом.
Это уж Вольтер по собственной инициативе расписал всем, как Сергей в одиночку справился с колонией хищной плесени, которая за малым не сожрала весь город и все метро. Его многократно перевранные рассказы, обросшие всевозможными домыслами, за несколько дней облетели метро, и на Проспект с разных станций двинулись люди. Одни хотели узнать подробности едва не постигшей всех страшной трагедии, другие выразить спасителю свою признательность. А так как Сергей за редким исключением почти не показывался на платформе, проводя все время в своей комнате, отдуваться за него пришлось Вольтеру.
Теперь, где бы ни появился Аркадий Рудольфович, постепенно привыкающий к своему прежнему имени, вокруг него сразу собиралась толпа. Немного посопротивлявшись для приличия, старик уступал настойчивым просьбам собравшихся, и уже в который раз принимался рассказывать историю трагической схватки с Черным драконом. По просьбе Сергея ученый перестал упоминать в рассказах его имя, но особенно настойчивые слушатели каким-то образом все равно узнавали его. А некоторые, особо настырные, непременно желали лично познакомиться с «тем самым Касариным»...
«Да сколько можно колотить?! Встану сейчас и настучу этой сволочи по голове! Не знаю, поступают ли так победители драконов, – и знать не хочу! Достали!»
Сергей вскочил с койки, отодвинул засов и рывком распахнул входную дверь. Но на пороге стоял не очередной паломник, а сам комендант.
– Крепко спишь, – заметил Николай Степанович без тени улыбки. Сергей так и не понял, одобряет его начальник Площади или осуждает. – Войти-то можно?
Сергей посторонился. Комендант вошел, кинул взгляд на смятую постель, поднял свалившуюся на пол подушку, тяжело вздохнул:
– Все о ней тоскуешь? Хорошая была девчонка, отчаянная и бесстрашная. Только заживо хоронить себя в четырех стенах, – он обвел взглядом похожую на узкий пенал комнату, – все равно не нужно. Ей бы это не понравилось.
– Не надо... – начал Сергей, но Николай Степанович перебил:
– Вот и я говорю: не надо. – И без всякого перехода неожиданно спросил: – Как ты смотришь на то, чтобы вернуться в Рощу?
– Вернуться? – механически переспросил Сергей. – Зачем?
– Рудольфыч... ну, Вольтер, разговаривал с теми, кто пришел к нам в последние дни с других станций. И я тоже с некоторыми поговорил. В общем, есть желающие переехать на Маршальскую и в Рощу. На постоянное, так сказать, проживание.
Сергею показалось, что он ослышался.
– Но ведь обе эти станции мертвы.
– Вот добровольцы и хотят их восстановить и вернуть к жизни. Отряд, который будет восстанавливать Маршальскую, уже сформировался. А в Рощу нужен комендант. – Глаза Николая Степановича выразительно блеснули из-под очков. – Что скажешь?
Сергей не сразу понял, что гость имеет в виду, а когда сообразил, удивился еще больше:
– Меня в коменданты? Вы, наверное, шутите?
Но тот не шутил.
– Твой отец был немногим старше тебя, когда возглавил в Роще службу безопасности. А тогда, двадцать лет назад, это дело было не в пример сложнее.
Сергей развел руками:
– Так сложились обстоятельства. Надо было защищать станцию, а на тот момент отец оказался самым знающим в военном деле человеком.
– А ты защитил все метро. Отец бы тобой гордился.
Сергей закусил губу и так стоял несколько секунд, но Николай Степанович не торопил его, хотя и не сводил с молодого человека взгляда внимательных глаз.
– Скажите, есть человек... – осторожно начал Сергей, но, устыдившись собственной нерешительности, оборвал фразу на полуслове и спросил прямо в лоб: – А начальника службы безопасности вы уже подобрали?
– Нет, – просто ответил комендант. – Думал, это станет твоим первым заданием на новом посту.
Сергей расправил плечи:
– Должность коменданта не для меня. Комендант должен быть знающим и опытным человеком, уметь других организовывать. Авторитетным, опять же, жизнь повидавшим. Вот как вы, Николай Степанович. А перед службой безопасности стоит конкретная задача – защита станции и ее жителей. Думаю, это как раз то, что я могу и умею.
– Значит, так тому и быть. – Комендант шагнул к нему и, пожимая руку, сказал: – Поздравляю, начальник службы безопасности Касарин. – Потом усмехнулся, покачал головой и добавил: – Прав-таки оказался Вольтер. Как он говорил, так и вышло.
С этими словами он направился к двери, но Сергей, осененный внезапной догадкой, уже на пороге остановил его.
– Подождите, Николай Степанович. А Вольтер? Вот из кого бы получился отличный начальник любой станции! Как вы думаете: он согласится?
Комендант хитро прищурился:
– А это мы у него сейчас сами спросим. Пошли.
Они нашли Вольтера возле станционного госпиталя, который в отличие от Рощи располагался не в брезентовой армейской палатке, а в специально выстроенном павильоне. Ученый стоял напротив входа, держа за руку маленькую девочку лет пяти с красными зареванными глазами, и при этом выглядел таким растерянным, каким Сергей его еще никогда не видел.
– А вот идет дядя Сережа, – сказал девочке Вольтер, почему-то глядя не на нее, а на приближающегося Сергея. При этом выражение лица у него совершенно не изменилось. – Он разные сказки знает, какие даже
