Маша откровенно рассказала о своей жизни в монастыре, об учебе и о своем желании работать вместе с ним.
– Я, конечно, понимаю, у вашей клиники очень хорошая репутация и вы принимаете на работу только опытных врачей, поэтому, если вы мне откажете, я пойму.
– Я очень обижен, разве можно так поступать, – он укоризненно покачал головой. – Вы даже не представляете, какую радость я сейчас испытываю. Когда вы поработаете здесь, то поймете, как тяжело терять людей.
– Значит, вы меня берете! – радостно воскликнула девушка.
– Я просто обязан! – он подошел к Маше и крепко ее обнял. – С возвращением, детка! Я многих хоронил, но воскресла ты одна, пусть это принесет нам удачу!
– Па! – в кабинет без стука вошел молодой мужчина с приятным серьезным лицом и уверенными манерами, поверх костюма небрежно накинут белоснежный халат. Он застыл в нерешительности и, покраснев, отвел глаза. – Извините, доктор Хенц, я зайду попозже.
– Заходи, заходи, – помахал профессор рукой. – Вот, познакомься, это Маша Морозова. Помнишь, я рассказывал тебе о своей пациентке, которая не хотела жить?
– Да, – молодой человек удивленно посмотрел на цветущую девушку. – Но ты говорил… – он замялся.
– Что она умерла, – пришла на помощь Маша. – Нет, как видите, я живее всех живых, – она протянула руку, – можете потрогать.
– Это Даг, Даглас, мой сын, молодой специалист, – представил Хенц. – А это Маша, ныне доктор и будет работать у нас.
– Очень приятно, – он задержал ее руку дольше, чем нужно, не сводя с нее восхищенных глаз. – Я рад, что вы будете здесь работать, хотя должен вам сказать, что это он с виду такой добренький, – лукаво подмигивая, Даг кивнул в сторону отца. – А работать с ним сплошная пытка.
– Ну-ну! Попрошу! – с наигранной строгостью перебил профессор.
– Вот видите, слова сказать не дает, – громким драматическим голосом произнес Даг. – Я работаю у него уже третий год, а он все еще называет меня молодым специалистом.
– А кто ты? – совершенно серьезно воспринял его выпад доктор Хенц.
– Ну, вот видите? – Даг посмотрел на Машу, и молодые люди весело рассмеялись. – Я не рассказал вам самое главное: наш дорогой профессор еще читает лекции в университете, и вы не поверите, за все это время он не поставил ни одной пятерки. Кстати, я был одним из его студентов. Знаете, что он говорит? – молодой человек совсем близко наклонился к девушке и, подражая профессорскому голосу, процитировал: – Даже я не знаю предмет на отлично!
Маша улыбнулась и посмотрела на нахмурившегося Хенца.
– Жаль, что я не училась у вас.
– А тебе не страшно работать онкологом? Ведь каждый день ты смотришь в лицо смерти? – Костя поежился, он с детства побаивался врачей. – И, честно говоря, я не представляю тебя у операционного стола, твое место на подиуме или на богемной вечеринке, – он нисколько не лукавил, а говорил искренне.
– Страшно? – Маша давным-давно научилась не обращать внимания на комплименты. – Да нет, скорее обидно.
– Обидно? – в свою очередь удивился Краснов.
– Да, обидно, – с неприкрытой грустью подтвердила она. – Ведь люди сами губят себя, но всегда остается тонкая дорожка к спасению, – она посмотрела в окно и тихо добавила: – Теперь мне это точно известно.
– Ты права, – Костя затушил сигарету. – Никотин, алкоголь, – он всегда и все принимал на свой счет. – Я слышал, что рак легких чуть ли не самый распространенный в мире.
– Это все ни при чем, то есть я хочу сказать, что, конечно, нужно следить за своим здоровьем и, несомненно, никотин вреден, но даже сигарета может пойти на пользу, если ты получаешь удовольствие, – она откинула голову, отчего ее золотистые кудри весело подпрыгнули. – Моя бабушка выкуривала по две пачки папирос в день, и знаете, что она говорила, закуривая очередную папироску? – Маша озорным взглядом окинула мужчин. – Порадую себя, любимую, – девушка вздохнула и улыбка погасла. – Она умерла в позапрошлом году, ей было девяносто шесть лет, уснула и не проснулась.
– Извини, – Костя опустил глаза и почувствовал нечто похожее на зависть. Эта девушка была ему очень симпатична, рядом с ней он чувствовал себя легко и свободно, словно со старым другом, и если бы не сверлящая мысль о мести, неизвестно, какой репортаж он бы сделал. – Скажи, – он первым нарушил затянувшуюся паузу, – прошло столько лет, неужели у тебя не возникло желания создать семью, неужели в твоей жизни не встретился мужчина, которого, может быть, ты не смогла бы так сильно полюбить, но захотела бы выйти замуж?
Девушка загадочно улыбнулась.
Маша вышла на работу и сразу же попала под опеку Дага, он ввел ее в курс дела, перезнакомил со всеми сотрудниками, приносил кофе и рассказывал анекдоты.
Маша стала местной достопримечательностью, ее чудесное выздоровление дарило надежду пациентам.
– Мари, а что ты делаешь завтра вечером? – Даг присел на край стола и посмотрел на девушку.
– Завтра суббота, – она пожала плечами. – Не знаю, наверное, как всегда буду дома, читать, смотреть телевизор.
– А если я приглашу тебя поужинать? – и, не давая ей возможности отказаться, он быстро проговорил: – Совсем недавно открылся замечательный итальянский ресторанчик.
– Спасибо, но что-то не хочется, – это было не первое предложение подобного рода и не первый отказ.
– Мари, сегодня ты не смеешь мне отказать, – Даг многозначительно посмотрел на девушку. – Мы идем ужинать.
– Интересно, – Маша удивленно приподняла брови. – И что же сегодня случилось? – слегка насмешливо поинтересовалась она, отодвинув в сторону бумаги. – Yankees выиграли кубок или ты получил повышение?
– Ага, дождешься от папеньки! Ни то и ни другое, просто у меня сегодня день рождения.
– Правда? Поздравляю! – Маша поцеловала его в щечку.
– А можно я буду справлять день рождения каждый день? – он смущенно потер лицо.
– Еще чего! – ухмыльнулась Маша. – Но почему ты не предупредил заранее? Подарок за мной.
– Конечно, за тобой, и это ужин.
– Тогда плачу я.
– Мари, – Даг укоризненно посмотрел на нее. – Зачем переходить на оскорбления? Я еще ни разу ни ел за счет женщины.
– Ну, надо же когда-то начинать, – пошутила она.
– Боже меня упаси! – он изобразил на лице неподдельную обиду.
После работы Маша заехала домой, чтобы переодеться.
– Мам, ну как? – Маша надела черное вечернее платье.
– Нет, деточка, уж слишком мрачно, – Надежда Николаевна с недавних пор не любила темных тонов. – Давай попробуем вот это, – она подала дочери тонкое бирюзовое платье с открытой спиной. – Даг – сын профессора Хенца? – мимоходом интересовалась мать.
– Ага.
– Сколько ему лет?
– Кажется, тридцать пять.
– Очень хороший возраст, – Надежда Николаевна отошла на несколько шагов и оценивающе оглядела дочь. – Вот это просто замечательно!
– Хороший возраст для чего? – Маша с запоздалым подозрением посмотрела на мать.
– Ну, как, – матушка замялась. – Создать семью.
– Ма! – девушка улыбнулась. – Мы просто идем ужинать, а ты меня уже замуж выдаешь.
