Они тронулись. Через пять минут, когда салон остыл, отец недоверчиво спросил:
– А у вас что, совсем нет машин с двигателями внутреннего сгорания?
Дэймонд пожал плечами.
– Ну почему, есть. Например, «бентли», или «феррари», или какие-нибудь раритеты, на любителя. У нас на них очень большие налоги, так что иметь такую машину имеет смысл только в том случае, если и сам автомобиль очень дорогой.
Дома его ждали не только мать и сестра. Оказалось, что у них в гостях все семейство Эмерсонов и сам старина Деккероуз. Он еще больше постарел, его плешь уже успешно захватила большую часть головы, но в остальном это был все тот же мистер Эшли Деккероуз.
После скромного ланча (Дэймонд тут же припомнил широкие русские застолья) они с Ругги вышли в сад. Ругги подхватил Дэймонда под локоток и, окинув его взглядом, одобрительно цокнул языком:
– А ты подкачался. Какой курс, Эй-бо или Кан-тей-кабан?
– Что? – не понял Дэймонд.
– Значит, тренажеры, – констатировал Ругги. – Наверное Ди-ги комплект, – закончил он завистливо.
– Ах вот ты о чем! – рассмеялся Дэймонд. – Нет, это вторая рота одиннадцатого учебного бронекавалерийского…
В этот момент на веранду вышел отец и махнул Деймонду рукой. Наверное, включил видеодиск, который он привёз, и теперь все гости собрались у экрана, чтобы послушать его комментарии.
– Иду, пап.
Ругги придержал его за руку.
– Слушай, а ты помнишь Линду? Ну, пухленькая такая с голубыми глазками. Ты еще в школе за ней ухлестывал. А она на тебя внимания не обращала.
Дэймонд вспомнил.
– Ну так вот, она сразу после школы уехала в Лос-Анджелес, а три года назад вернулась и выскочила замуж за Флая. Ну, его-то ты точно помнишь. Он у нас в школе был капитаном бейсбольной команды, а потом играл за «Риверсайд хокс». Помнишь, его папаша вывесил в своем баре на углу такой здоровенный плакат, на котором все «хоксы» в полной форме и его ненаглядный сыночек в первом ряду.
Дэймонд кивнул.
– Так вот, они завтра устраивают барбекю по случаю повышения Флая. Он отхватил должность старшего сетевого менеджера в «Дэйкоб продактс», причем во многом благодаря поддержке Стива Блеймена. Тот пару лет был старшим менеджером «хоксов», как раз тогда, когда там играл Флай, и с тех пор неровно дышит ко всему, что напоминает ему о той поре. А то бы Флаю, с его тупой башкой, никогда не видать этой должности. – Ругги горько вздохнул. – Жаль, что у меня в жизни не было такого Блеймена…
Дэймонд терпеливо ждал окончания.
– Так вот, – спохватился Ругги, – я тут пару дней назад встретил Линду и обмолвился ей, что ты приезжаешь. Так вот она сказала, что они с Флаем, – Ругги хохотнул, – рады будут видеть тебя у себя в гостях.
Дэймонд кивнул:
– Хорошо, я приду, – и пошел к веранде, на которой снова появился отец…
На вечеринке у Флая с Линдой собралось довольно много народа Линда пополнела, но ее это совершенно не портило. Флая разнесло побольше, он окинул Дэймонда недоверчивым взглядом, попытался стиснуть ему руку (а зря, потому что не получилось), а затем быстро умелся куда-то на лужайку за домом. Линда виновато улыбнулась:
– Извини, Дэйм, у нас в гостях мистер Блеймен, – и через пару минут исчезла вслед за Флаем, правда, перед этим представив его своей двоюродной сестре, приехавшей к ним погостить из «далекого Вермонта» (Дэймонд, привыкший к российским расстояниям, с трудом сдержал улыбку). Сестра оказалась изрядной болтушкой, поведала ему о себе, о своей семье, о своем парне, о своей кошке, о кошке Сесилии, о кошке тети Эрмы, о Лайме Роузвуд, на которую хотят быть похожими все современные девчонки, «потому что она носит такие симпатичные розовые платья и занимается Эй-бо» (как потом выяснилось, это оказалась очередная модная поп-стар), и о многом, многом другом. Так что когда рядом с ним появился Флай, наконец проводивший мистера Блеймена и тут же принявший по этому поводу на грудь пару порций виски, Дэймонд воспринял его как избавителя. Флай был все таким же – шумным и самоуверенным. Он пыхнул ему в лицо совершенно самогонным перегаром (только попробовав русской водки, Дэймонд понял, почему русские презрительно кривили рот при упоминании о любимом напитке американцев; действительно, по сравнению с водкой виски – ну натуральный денатурат) и покровительственно хлопнул по плечу.
– Тебе пора возвращаться, Дэйми. Скоро наши парни хорошенько надерут твоим русским задницу.
Дэймонд усмехнулся:
– Почему ты так думаешь?
– Это же понятно! – удивился Флай. – У вас карликовая армия и устаревшее оружие! – Он громко захохотал. – Да у нас машины меняют в пять раз чаще, чем русские свои танки.
Дэймонд покачал головой:
– Ты не совсем прав, Флай, во-первых, русская армия насчитывает полтора миллиона человек.
Тот бесцеремонно рубанул рукой:
– Этот твой дополнительный миллион – полное дерьмо, скаутский лагерь для школьников (судя по тому, что все остальные согласно закивали, Флай повторил расхожий газетный штамп).
Дэймонд вновь покачал головой:
– И это не так. Дело в том, что я сам служил.
– Ты?! – Флай вытаращил глаза.
– Да, – кивнул Дэймонд, – и как раз в этом, как ты говоришь, «скаутском лагере для школьников». В бронекавалерийских частях.
– А как тебя туда занесло?
Дэймонд пожал плечами:
– Дело в том, что каждый мужчина в Империи ОБЯЗАН пройти военную подготовку. Так что через полгода после того, как я принял гражданство Империи, меня призвали.
– И что?
– Я отслужил год. Причем учили нас очень хорошо. Первые полгода шла в основном закалка и наработка кондиций, общих для всех вооруженных сил, а потом все больше и больше внимания стало уделяться военной специальности. Каждый, как правило, осваивает две-три смежных. Я, например, по основной военной специальности – «башнер» (он употребил русское слово), а кроме того могу выполнять функции механика-водителя и стрелка-зенитчика самоходных зенитных установок.
– А что такое «башиниор»? – поинтересовалась Линда.
– Башенный стрелок боевых бронированных машин. И могу сказать, что учили нас не за страх, а за совесть. Например, у нас по всей территории части были натыканы имитаторы пультов автоматов наведения. Они были везде – в спальных помещениях, спортзалах, столовых, в спортгородках и парках. Так что чем бы ты ни занимался – качался на тренажерах, плавал в бассейне, ел, читал или спал, как только раздавался сигнал захвата цели, ты должен был вскочить, подлететь к ближайшему пульту и нажать тангенту «Огонь», «Отбой» или, если на экране были другие цели, перевести маркер прицела на боевую цель и выстрелить. И все это максимум за четыре секунды. – Дэймонд улыбнулся. – Я однажды так торопился выскочить из бассейна, что грохнулся и заполучил закрытый перелом ступни. Две недели хромал в аппарате.
– А почему за четыре секунды? – спросил кто-то. Дэймонд повернулся в ту сторону, откуда послышался вопрос.
– Понимаете, корпус моего танка был изготовлен году этак в семьдесят пятом прошлого века, но все, что внутри и снаружи, давно уже другое. На наших танках стоят системы подавления, способные снизить вероятность поражения танка снарядом или противотанковой ракетой минимум до сорока пяти процентов. А это означает, что для того, чтобы попасть в мой танк, противнику, – Дэймонд развел руками, – кто бы он ни был, потребуется как минимум два снаряда. А минимальное время между выстрелами, с учетом
