– Что думаешь?
– Ничего не пойму. При чем тут американец?
– Я думай, объяснить очень легко. Да ты уже сказал. Любопытный, сам полез искать…
– Это-то понятно. Но как он вышел на Хозяина? И почему его?.. – Всесвятский не договорил, в волнении достал папиросу, но, так и не прикурив, мял ее в пальцах.
– Откуда ты знаешь, может, его еще не сделали убыр? – в свою очередь, поинтересовался Валитов, прекрасно понявший суть незаконченного вопроса. – Тут, как я понимай, имеет место следующий ход. Этот парень, про которого она говорит, ну, в НКВД, помогает Хозяину. Поэтому он специально заманивает тебя в его логово. Ты приходишь, и тебя… – Старик сделал пальцами выразительное движение, словно сжимал горло.
– А если я не пойду?
– Он знает, что пойдешь.
Всесвятский задумчиво качнул головой:
– Наверное, вы правы. Но ведь так или иначе этот помощник подвергает Хозяина опасности. Ведь он не знает, чем закончится наша встреча. Ему куда проще уничтожить меня.
– У него сразу не получилось. Если он, скажем, убьет тебя, начнутся вопросы. Главный начальник будет разбираться, а помощник Хозяина это ни к чему. И еще. Может, Хозяин интересно тебя увидеть. Помериться с тобой силой один на один. Как в сказке – два батыр: один добрый, другой злой.
Всесвятский невесело засмеялся:
– Чепуха. Это не человек. Ему не свойственны людские эмоции.
– Откуда знаешь?
Всесвятский пожал плечами:
– Может, вы и правы. Во всяком случае, проверить все равно нужно. Действительно ли там есть подвал?
– Сейчас пошлю Хасан разведать.
– Только чтобы ни в коем случае не предпринимал ничего самостоятельно.
– Не волнуйся, все сделает как нужно.
– Тогда пускай все, как следует, выяснит, а я тем временем навещу своих знакомцев Рысакова и Фужерова.
Нещадно палило солнце. И даже ветер, время от времени с неистовой силой врывавшийся в закоулки Шанхая, не приносил прохлады. Напротив, пыльные вихри только добавляли зноя. Вокруг, к чему уже привык Всесвятский, как всегда, пустынно. Казалось, в этих лачугах живут исключительно старики, только под вечер выволакивающие свои истонченные временем кости и остатки обветшалой плоти на улицу.
Или вампиры.
Всесвятский невольно хмыкнул. Подобная вероятность вовсе не исключалась.
Ведь здесь полно детворы. В каждой землянке обитают минимум три-четыре замурзанные физиономии. Почему же их не видно? Сидят по домам? Да мыслимо ли в такую жару! Выходит, прячутся при виде постороннего? Неужели все зашло столь далеко, что даже днем на этих убогих улочках господствует страх? Но если ничего не изменить, то страх перерастет в непрерывный кошмар. Время от времени будут пропадать дети, странно вести себя взрослые… Зараза начнет шириться, расползаться, в конце концов захватит весь город, а там… Впрочем, возможно, она не достигнет вселенских масштабов. Ведь вампиры существуют тысячи лет, а человечество как жило, так и живет себе… Эпидемии начинаются неожиданно и так же неожиданно сходят на нет. Словно некая сила регулирует законы бытия.
Ну и пусть себе регулирует, неожиданно пришло в голову. Тебе-то какое дело! Кто ты в сравнении с ней? Муравей, мошка… Пускай все идет своим чередом. Взгляни на других. Взять хотя бы стариков, к которым ты сейчас направляешься… Главная их цель – прожить остаток лет в покое. Или этот… вчерашний гимназист-интеллигентик, а ныне опричник. Он выбрал для себя стезю и вряд ли свернет с нее. Тоже своего рода мудрец. Не знает сомнений. За него все решают другие.
Рядом раздался громкий звук словно щелчок плети. Всесвятский вздрогнул. Порыв ветра еще раз хлопнул куском толя, плохо прибитым к крыше землянки.
Ну а сам? Все никак не угомонишься? Сражаешься с ветряными мельницами? Ради чего? Один как перст на всем свете. Ни кола, ни двора, ни жены, ни детей… Перекати-поле – самое подходящее слово. Отправляйся-ка в свою Кинешму. Так для всех будет лучше.
Но это самое простое, мысленно возразил Всесвятский. Устраниться, не обращать ни на что внимания, успокаивая себя доводом, что твое собственное участие ровно ничего не изменит. А вдруг изменит?
Он подошел к домику стариков. Никаких признаков жизни. Окна занавешены, на крошечном дворике пустота.
Всесвятский отворил калитку и подошел к входной двери. Обычно, если хозяева дома куда-либо уходили, она запиралась снаружи на висячий замок. Сейчас же замок в петлях отсутствовал. Значит, внутри кто-то есть.
Всесвятский постучал. Никакого ответа. Он вновь забарабанил костяшками пальцев по некрашеному дереву. Тишина. Тогда он толкнул дверь. Она не поддавалась видно, была закрыта с внутренней стороны на засов.
Не хотят пускать? Но почему? Может, увидели в окно, что я приближаюсь, и не желают встречаться?
Он приблизился к маленькому, почти вровень с землей окошку и постучал по стеклу. Занавеска даже не шелохнулась. Странно.
Всесвятский еще раз взглянул на дом и собрался уходить. Раз не пускают, значит, на то есть причины.
Неожиданно взгляд его наткнулся на небольшой блестящий предмет, валяющийся возле покосившегося плетня. Всесвятский подошел поближе и поднял вещицу. Бритва. Немецкая. Очень хорошая. Как она здесь оказалась?
Он присмотрелся к земле. На ней четко отпечатался глубокий рельефный след от обуви. Похоже, некто во время или сразу после дождя не очень удачно перескакивал через плетень и при этом обронил бритву. Всесвятский принялся изучать следы. Вот еще один отпечаток, менее четкий, но все равно было несомненно, что бежавший стремился к входной двери дома стариков.
Теперь сам след. Похоже, человек, оставивший его, обут в довольно необычные для здешних мест ботинки или сапоги, подошва которых приспособлена для хождения по неровной, скользкой поверхности типа горных круч. Обувь своей ребристой подошвой явно напоминала альпинистскую. Кому же она могла принадлежать?
Американцу! – неожиданно пришло в голову. И бритва, похоже, его. Что он, интересно, тут делал?
От калитки до входной двери дома стариков вела дорожка, вымощенная битым кирпичом. Следов на ней, естественно, не осталось. Однако было ясно, вольно или невольно американец стремился в дом к старикам. Допустим. Но куда он делся потом?
И тут Всесвятского осенило: неужели?.. Не может быть! А, собственно, почему не может? Вывод напрашивается сам собой. У стариков побывали вампиры, и теперь они сами служат Хозяину. Американец попадает к ним, а потом…
И виноват во всем случившемся он – Всесвятский. Хотя, собственно, почему именно он? Вызвали-то его в Соцгород старики, вернее, Фужеров. Но пригласили – потому что верили в него, надеялись на помощь. Не стоит кривить душой и лгать самому себе. Именно он втянул их в скверную историю, поселившись в этом домишке. Подставил под удар. Тем самым только усугубил ситуацию. Не нужно было тогда уходить… А тем временем в эту историю вовлекаются все новые лица. И американец этот… Даже странно, все, с кем он общался в Соцгороде, так или иначе участвуют в происходящем. Случайно или нет?
Он присел на нагретую солнцем завалинку и задумался.
Что же делать дальше? Имеется лишь два варианта. Либо уехать, либо довести дело до конца. Уехать проще всего, но это позор на всю оставшуюся жизнь. Остаться? А как быть с теми же стариками, если они тоже превратились в монстров? Выход один. Их придется уничтожить, как и всех остальных.
Он снова поднялся и постучал в закрытую дверь, потом прислушался. Ничего. Даже шороха не слышно.
