пулеметной роты, а нарвался на командира этой самой роты — штабс-капитана Затравина.
Лично мне до этого момента не пришлось напрямую общаться с нашим пулеметным воеводой, но по отзывам мужик он был отличный, хоть и шибко хитрый. Помимо полагавшихся нам по штату двух дюжин «максимов» у него обретались несколько неучтенных МГ-08 и «льюисов».
Явившись лично для разъяснения возникшей ситуации, Затравин внимательно меня выслушал и, хитро прищурившись, поинтересовался:
— А для чего вам, господин прапорщик, лишние пулеметы, если пулеметчиков к ним нет?
— Пулеметчика, господин штабс-капитан, воспитаем в своем подразделении. А не воспитаем — так родим!
— А не надорветесь — рожать?
— Прикажут — мы и ежика против шерсти родим! А тут, для собственной пользы, — сам бог велел!
Затравин смеялся так, что аж слезы выступили.
А отсмеявшись, принялся торговаться.
Сговорились на том, что нам и одного сверхштатного пулемета хватит. Другой неучтенный ствол мы пожертвуем славной пулеметной роте в обмен на добротное и анонимное обучение.
Приятно иметь дело с понимающими людьми.
13
Проследив, чтобы качественное огневое усиление нашей роты было тщательно запрятано в одной из ротных повозок вместе с двумя ящиками «тяжелых»[54] пулеметных патронов германского образца, я направился к своему блиндажу в сопровождении Лиходеева.
— Интересно, нас сегодня обедом будут кормить или как? Атаки вроде не предвидится, значит, по идее и обед будет.
— Приказа не было, — на ходу пожал плечами фельдфебель. — Но ежели воевать сегодня не будем, то куда ж без обеда-то?
Казимирского на месте не оказалось. Сидевшие у нашего блиндажа вестовые сообщили, что ротный ушел в штаб полка, и когда будет — неизвестно.
М-да… «Mon cher chef»[55] в своем репертуаре…
Прямо-таки Неуловимый Джо польского происхождения…
— О! Гляди-ка!!! — Вестовые повскакали с земли, тыкая пальцами куда-то мне за спину. — Чаго творится-то!
Обернувшись, я увидел резко идущий со снижением биплан. Он летел с немецкой стороны с креном на левый борт, как-то странно покачиваясь на курсе. Двухместная машина с «радужными» кругами русских ВВС на крыльях явно была повреждена.
Пройдя над нашими головами, этажерка снизилась еще больше и пошла на посадку на оставленное под паром поле в полуверсте от нас.
Резко потеряв высоту, аэроплан (ну не могу я, даже про себя, назвать «это» — самолетом) неловко плюхнулся в траву и, пробежав несколько десятков метров, завалился на крыло и уткнулся носом в землю.
Отлетался сокол ясный…
К месту вынужденной посадки со всех сторон бежали наши солдаты.
Я схватил бинокль, дабы разглядеть все последствия летного происшествия: откуда-то из-под крыла выбрался летчик в кожаном костюме и стал помогать другому покорителю неба выбраться из передней кабины.
Судя по всему, пострадали они несильно.
Ого! Извлеченный из останков этажерки напарник пилота оказался в лохматой казачьей папахе.
Очень интересно! Что бы это значило?
Разъяснения я получил спустя час в штабе батальона.
— Части нашей Пятнадцатой кавалерийской дивизии обошли Штрасбург с севера, перерезав железную дорогу на Грауденц. Сам Штрасбург частично захвачен. Казаки Второго Уральского полка ведут бои на улицах. Германский гарнизон местами рассеян, местами упорно обороняется. Захвачены артиллерийские парки в орденском замке и штаб Шестой бригады ландвера, — бегло зачитывал нам оперативную обстановку капитан Берг. — Наша задача: под прикрытием дымовой завесы приблизиться к предмостным позициям противника на южном берегу Дрвецы и атаковать их силами второго и третьего батальонов.
— Веселый разговор! — хмыкнул штабс-капитан Ильин. — Средь бела дня?
— Штаб дивизии, учитывая обстановку, не ожидает значительного противодействия со стороны немцев. Они лишились почти всей своей артиллерии. На этом берегу осталась только полевая семидесятисемимиллиметровая батарея. Но ее орудия отвлечены боем в городе — противник упорно обороняется в районе ратуши.
— Ну конечно! Из штаба-то дивизии видно гораздо лучше, — буркнул из-за спины Ильина Казимирский.
— Поручик, извольте держать свое мнение при себе! — одернул моего ротного Берг.
— Слушаюсь, господин капитан!
— Итак! Батальону поставлена задача атаковать правый фланг предмостных укреплений. Артподготовка силами нашей полковой артиллерии начнется через два часа. Последние три залпа будут дымовыми. Атакуем следующим порядком: в авангарде двенадцатая рота строем ударных групп, за ними — одиннадцатая рота, цепью. Десятая и девятая роты в арьергарде поддерживают атаку. Вопросы?
— Нет вопросов! — Видя, что комбат не в духе, никто не решился продолжать прения.
— Отлично! Господа офицеры, у вас полчаса на рекогносцировку и час на подготовку к атаке. Не смею вас более задерживать!
Мы гурьбой повалили из блиндажа штаба батальона.
— Закурим, господа? — предложил Ильин, оказавшись на свежем воздухе.
— Вы курите, а я в роту, — отмахнулся поручик Павлов. — Мне сегодня открывать бал! — И командир двенадцатой роты в сопровождении вестовых исчез в ходе сообщения.
— Да уж, чую, попляшем мы сегодня! — ухмыльнулся Казимирский, закуривая сам и давая прикурить Ильину.
— Вздор, Казимир Казимирович! — Ильин назидательно поднял палец. — Это пусть немцы пляшут, а мы им подыграем! — Обернувшись на нас с Литусом, стоявших в ожидании дальнейших приказаний, он с важным видом изрек: — Запомните, господа будущие генералы, простую истину! В танце главное — понимать, кто ведет, а кто — следует!
— Мы постараемся! — обнадежил я штабс-капитана.
— Молодцы! Ну все, как там говорят у флотских? По местам стоять?! С якоря сниматься?!
— Так точно! — подтвердил Генрих.
— Тогда — полный вперед!!!
Глава четвертая
1
