количество алебардщиков из иноземных рот государя. Тот, кто их выставлял, явно действовал по какому-то усеченному варианту – на входе в сени вместо четырех человек только двое, да и дальше все в половинном размере от привычного. Внутри дворца, на некоторых поворотах и углах, их и вовсе не было, хотя ранее… Я припомнил августовскую ночь, когда в сопровождении своих гвардейцев пробирался в опочивальню Дмитрия. Вроде бы тогда мне пришлось обезоружить и связать человек тридцать, если не больше, а сейчас, пока я дошел до жилых покоев государя, мне встретилась примерно дюжина.
Об этом я первым делом и спросил у Басманова, который повстречался в одной из галереек. Завидев меня, Петр Федорович оживился, а на сумрачном лице появилась улыбка. Чувствовалось, что боярин искренне рад меня видеть.
– Вот, иду к государю, как ты и просил, – пояснил я свое появление в царских палатах. – Как знать, возможно, Дмитрий Иванович ко мне и впрямь прислушается.
Басманов нахмурился.
– Что-то выведал? – отрывисто спросил он, с тревогой вглядываясь в мое лицо.
Время для ответов еще не пришло – вначале мне надо выслушать Дмитрия, – так что оставалось уклончиво пожать плечами и отделаться отговоркой:
– Откуда? Ты разве забыл, что я нынче ездил встречать Федора Борисовича? Только что вернулся.
Он понимающе кивнул, и я в душе поклялся, что непременно постараюсь под каким-нибудь благовидным предлогом увезти Басманова с собой к Годунову, куда собрался уехать, если получу от Дмитрия «неправильные» ответы.
Петр Федорович, в отличие от меня, таиться не собирался и своими успехами в борьбе с изменой похвастал в открытую.
– Выходит, ныне я тебя упредил, княже, – заявил он, хотя торжества в голосе не было слышно – скорее уж усталость вкупе с легким удовлетворением оттого, что наконец-то удалось добиться своего.
Вот так. Я прикусил губу – получалось, что «эффект стрекозы» сработал и на сей раз, причем далеко не самым благоприятным для нас с Годуновым образом.
Странно, но помимо разочарования – после раскрытия боярского заговора Дмитрий невесть сколько лет продержится на троне – я испытал облегчение. Сама судьба все выбрала за меня и приняла решение, а с ней, индейкой, спорить глупо. Что ж, выходит, мне теперь скрывать нечего и остается только попытаться набрать побольше очков и в этом, не самом лучшем для меня и Годунова раскладе, внеся свою лепту в раскрытие заговора. Но вначале…
– Упредил в чем? – уточнил я ради приличия.
– Как? – слегка удивился Басманов. – Али ты забыл нашу с тобой вчерашнюю говорю? Схватили тут мои людишки кое-кого из шептунов, да не одного, а пятерых, так что… – И он, не договорив, развел руками.
Понятно. Недолго птичка щебетала… И ведь как быстро он развязал им языки. Впрочем, при наличии хорошего ассортимента умельцев пыточного дела разговорить ребятишек – дело на час, от силы на три- четыре.
– Ну а ты как? Благополучно встретил царевича? – осведомился боярин.
– Благополучно, – не стал я вдаваться в подробности, решив рассказать все уже при Дмитрии, чтобы лишний раз не повторяться. – А где государь?
Лицо Басманова вновь скривилось.
– В жмурки играет.
– Во что? – Я решил, что ослышался.
– В жмурки, – повторил он.
– А… вызвать его можно?
– Попробуй. – И Петр Федорович мотнул головой куда-то назад.
Я застал игру в самом разгаре. Водил, то бишь ловил разрумянившихся полячек и государя, невысокий стройный шляхтич Матвей Осмольский. Увильнув от его растопыренных рук, я отвел Дмитрия в сторонку и коротко сказал:
– Есть важный разговор, государь.
– Что-то с Годуновым? – нахмурился он.
– Да нет, скорее уж с тобой, – усмехнулся я.
– Разве ясновельможный пан не видит, что государь занят, – зло прошипела тут же подошедшая к нам Марина и, властно ухватив супруга под руку, попыталась увести его от меня.
Дмитрий виновато улыбнулся.
– Эвон яко пленили.
Я не ответил. Склонив голову набок, я молча ждал. В конце концов, уйдет так уйдет. Непонятно лишь одно – не должен он был так веселиться с учетом того, что выяснил Басманов. Не должен даже с учетом всего своего неумеренного легкомыслия – все-таки заговор хоть и раскрыт, но еще не ликвидирован. Или это маскировка, чтобы никто из бояр ничего не заподозрил? Так ведь их тут нет. Во всяком случае, в кругу играющих из русских мне удалось увидеть только юного длинноногого Михаила Скопина-Шуйского, вот и все.
Дмитрий послушно двинулся, увлекаемый Мариной, но, сделав всего два шага, обернулся и…
– А ну-ка, погоди, мое сердце, – мягко высвободил он руку и пояснил нахмурившейся супруге: – Князь Мак-Альпин по пустячному делу меня тревожить нипочем бы не стал. Но я живо. – И вновь осведомился у меня: – Так что стряслось-то?
– Заговор, государь, – лаконично ответил я. – Еле отбился. О том и хотел с тобой потолковать.
– Не понял, – протянул он удивленно. – Супротив тебя? Кто посмел?
– Да все те же, – пожал плечами я. – Хотели убить меня вместе с Федором Борисовичем. Кой-кого из холопов Василия Голицына я даже признал в лицо. Правда, он был уже мертвый. Но несколько человек удалось взять живыми. Они-то и рассказали кое-что интересное. Вот только здесь об этом говорить как- то…
– Идем, – решительно кивнул Дмитрий, властно ведя меня за собой. – Ежели бы ты про умысел на меня поведал, нипочем бы отвлекаться не стал, – на ходу разглагольствовал он. – И без того Басманов вместе с тестем все уши прожужжали. Я уж ему, чтоб он угомонился, посулил послезавтра самолично в пыточную спуститься, коли без меня никак, – токмо тем и угомонил.
Я остановился, растерянно уставившись на Дмитрия. Так это что же получается? Выходит, Басманов ничего не узнал? А как же «шептуны», которых повязали его люди? Неужто не нашлось умельцев разговорить хоть одного из пятерых?
И что мне тогда делать? Сообщить все как есть или…
Спохватившись, я догнал государя, который завел меня в соседнюю со своей опочивальней комнатушку – царскую молельную.
– Тут нам никто не помешает, – повернулся ко мне Дмитрий, после того как плотно закрыл дверь. – А теперь сказывай, кто супротив тебя с царевичем умышляет окромя Голицыных?
Я вздохнул. Значит, выбор вновь за мной. И что делать? Рассказывать все как есть или опустить кое- какие подробности? Если бы не его готовность выслушать меня, я бы промолчал, но, припомнив внимание государя и проявленное участие, решил говорить все без утайки. Итак, для начала о тех, кто умышляет.
– Сдается мне, что в числе заговорщиков те же, что и раньше, то есть Шуйские, Мстиславский, возможно, Романовы. Причем, как мне кажется, замешаны не только бояре, – неторопливо произнес я. – Думаю, какую-то роль играют и польские послы. Во всяком случае, уверен – они точно знают о том, что должно произойти.
Я был готов к тому, что мне придется довольно-таки долго доказывать свое предположение, используя всю логику, но, как ни странно, Дмитрий поверил сразу. Он нахмурился, потер переносицу и задумчиво осведомился:
– Мыслишь, вызнал Жигмонт, потому и решил упредить меня?
Я опешил. О чем сведал? Неужто и Дмитрий послал убийц к польскому королю или организовал заговор против него?
– Ах да, – спохватился государь. – Ты ведь еще ничего не ведаешь. Хотел я с тобой чуть позже все
