норовя тиснуть ее за грудь и ущипнуть за ягодицу, но Камея привычными быстрыми и легкими движениями выскальзывала из скрюченных пальцев, оставляя позади рев разочарования, вырывавшийся со слюной из перекошенных ртов. Еще четыре шага, резкий разворот, руки захватывают шест, ноги взметнулись вверх, гибкое тело изогнулось и замерло… затем соскользнуло вниз, пальцы нащупали ворох сброшенной одежды, эффектный соскок с переворотом, и гибкое женское тело выскользнуло из светового луча…
Сопровождаемая неистовым ревом и свистом, Камея легко сбежала вниз по узкой лестнице и влетела в гримерную. Дверь хлопнула, отсекая или приглушая посторонние звуки, и все находившиеся в гримерке обернулись и уставились на вошедшую. Камея на мгновение притормозила, наслаждаясь этой волной неприязненных взглядов, от которых по коже возбуждающе бегали иголочки и приятно холодило под ногтями, горделиво вскинула подбородок и прошествовала к своему трюмо, на ходу демонстративно вытаскивая из трусиков смятые купюры. Нет, этот мир имел свою прелесть…
Камея появилась в стриптиз-баре недавно. Сегодня как раз исполнился месяц с того дня, когда она ступила на порог заведения. Для всех присутствующих она была всего лишь молоденькой дурочкой, решившей подзаработать с помощью того единственного, что дала ей природа, – собственного тела. Ведь это так просто – выйти и раздеться. Нужно всего лишь запрятать поглубже природную стыдливость. Впрочем, у большинства девиц, выходивших к шесту, ее давно уже не было. Одна лишилась ее под хрипло сопящим насильником, встретившим испуганную малолетку в темном проулке, другая – в компании дружков, накурившись ароматной и “абсолютно безопасной” травки, третья – в собственной постели, под тушей допившегося до белой горячки отца или его не менее пьяных дружков, а какая-то вообще считала, что это непозволительная роскошь, доступная только богатеньким, а ей надо пробиваться наверх, и легче и быстрее всего это сделать, работая передом, задом и ртом… Впрочем, они таки пробились… во всяком случае, в ЭТОМ баре платили уже не только жратвой, но и деньгами, которых вполне хватало на то, чтобы снять небольшую комнатку и даже оплачивать сиделку для прижитого между делом ребенка, к тому же здесь не требовалось оказывать клиентам ДРУГИХ услуг, ну разве что иногда и не всем…
– Господи, и чем она их берет, ну никакого вида – кожа да кости, только сиськи свешиваются, – зло прошипела Сандрина, задастая толстуха с крашеными волосами и накладными ногтями тошнотворного бирюзово-бордового цвета и невероятной длины. Сидевшее рядом с ней наглядное пособие по устройству женского скелета, нагло присвоившее себе имя героини древнегреческого эпоса “Аргонавты” Медеи, картинно затянулось сигареткой со старой доброй марихуаной и, щегольски выпустив струйку дыма через ноздри, добавило кривя губы:
– Да брось ты, подруга, у нее и талии-то нормальной нет, один жир. А вот грудь и правда отвислая. Бр- р-р.
И обе, высокомерно фыркнув, демонстративно отвернулись. Что ж, этого следовало ожидать. За последние несколько дней Камею заметили, даже появились клиенты, которые приходили именно на нее. А подобное всегда опасно, потому что женщина вообще не терпит рядом с собой соперниц. А если “эта выскочка здесь без году неделя, а уже так много о себе мнит” – жди беды. Впрочем, все это было просчитано заранее…
Камея села перед зеркалом, насмешливо улыбнулась самой себе и потянулась к большой пудренице. У нее сегодня был еще один выход, и следовало слегка обновить макияж. Она уже набрала пудры на пуховку, как вдруг глаза кольнули едва заметные непонятные искорки в пудре. Камея замерла, протянула руку, развернула левую лампу так, чтобы свет падал прямо вниз, и, затаив дыхание, поднесла пуховку поближе к глазам. Вот стервы! Пудра была безнадежно испорчена. Кто-то подмешал в нее мелко толченное стекло. Что ж, отлично, кое-кто уже давно заслуживал примерной трепки, а теперь у нее есть полное право это сделать. Камея медленно поднялась и, отведя вбок руку с пуховкой, обвела присутствующих внимательным взглядом. Нет, это не Сандрина с Медеей, обе пялились на нее хоть и неприязненно, но с недоумением, Курешту тоже… Аглая что-то знала, но тоже не она, а вот Лулу… Лулу сидела к ней спиной, но эта спина, напряженно застывшая, словно кричала:
“Это Я, Я, Я!!!” Камея усмехнулась и пошла в угол, где стояло трюмо Лулу.
– Эй, Лулу…
– Что, дорогая? – Лулу медленно повернулась, изо всех сил стараясь сохранить царственное спокойствие, но у нее этого не получилось. Как только тщательно выписанное кукольное личико Лулу оказалось на одной линии с придвинутой к самым губам Камеи пуховкой, та сильно дунула…
Гримерку огласил отчаянный визг. Мелко толченное стекло имеет свойство забиваться в нос, рот, под веки, и человек, с которым это произошло, чувствует себя соответственно – мелкие кристаллики стекла полосуют роговицу, небо, язык, забивают и кровят ноздри…
Громко бухнула боковая дверь, и в гримерку ввалился Бак, охранник. Все знали, что он был тайным воздыхателем Лулу, и их связь тщательно скрывалась от хозяйки заведения. Это было некоей “семейной тайной”, которая всех устраивала. Лулу получала от Бака мелкие услуги и уговаривала его закрывать глаза на небольшие прегрешения остальных. А Сандрина с Медеей, кроме того, считали, что эта маленькая тайна дает им какую-то власть над Лулу. Впрочем, Камея уже вычислила, что эта тайна для хозяйки заведения тоже давно уже не тайна – и она просто делает вид, что ничего не знает. Что ж, ее мотивы для Камеи тоже были абсолютно ясны. Подобные заведения представляли собой промежуточную ступеньку между “приличными” стриптиз-клубами Нью-Вегаса и совсем уж дешевыми припортовыми забегаловками, в которых стриптизерши прямо с подиума отправлялись в лапы похотливых клиентов. Причем большинство девочек отправлялись по этой “ступеньке” вниз, а не вверх. И хотя хозяйка всегда могла спокойно вышвырнуть “приевшуюся” публике стриптизершу за порог, не приводя никаких обоснований своему поступку, это все- таки проходит намного легче и безболезненней для остающихся, когда такие основания находятся. Так что хозяйка просто ждала удобного момента, чтобы избавиться от Лулу. Но это так, к слову. А пока Бак, хотя и не блистал умом, с ходу врубился в обстановку и, взревев, ринулся на обидчицу своей пассии. Гримерка испуганно замерла. В принципе, Камею не любил никто. По общему мнению, она была, во-первых, редкостной стервой и, во-вторых, типичной выскочкой. Так что эта молодая выскочка вполне заслуживала хорошей взбучки. Но Бак несся, как атакующий слон, а это было уже страшно…
Он был уже в каких-то трех шагах от Камеи, когда она, все это время с безмятежной улыбкой наблюдавшая за агонией Лулу, внезапно шагнула в сторону и крутанулась на каблуках, выбросив в сторону правую руку. За то время, пока ее рука описывала синусоиду вокруг тела, Бак успел сделать шаг, другой, вытянуть руки к этой стерве и совсем уже почти дотянулся до ее обнаженного плеча… как вдруг описавший дугу кулачок этой выскочки хлестко приложил его по затылку, и Бак кувыркнулся вперед и обрушился на громко стонавшую Лулу. Рев, звон стекла, визг Лулу под тяжелой тушей Бака смешались в такой впечатляющей какофонии, что это донеслось даже до зала стриптиз-бара, заставив забивших его самцов слегка притихнуть и прислушаться. А виновница всего это переполоха ме-е-едленно подняла левую руку с зажатой в ней все той же пуховкой и, улучив момент, когда багровая рожа Бака оказалась всего в паре сантиметров от нее… вновь сильно дунула! Рев Бака вознесся до немыслимых высот…
Спустя минуту в гримерку ввалилась сама Конфетка Юс, которую все в баре звали хозяйкой, хотя всем было известно, что все заведения подобного рода на Юго-Западе принадлежали либо Клопу Каманчу, либо Веселому Каццоне. Вероятнее всего, и они, в свою очередь, делились еще с какой-то “семьей”, но это было уже знание такого порядка, которое делало существование обладавшего им индивида небезопасным. Так что по этому поводу слухов особо не ходило. К тому же, пока заведение приносило стабильный доход, Конфетка Юс во всех своих решениях оставалась совершенно свободной.
Конфетка Юс была фигурой крайне колоритной. Когда-то она тоже была стриптизершей. И в те покрытые седой стариной времена Конфетка, наверное, полностью сооветствовала своему прозвищу. Иначе откуда бы оно появилось? Однако сейчас от той соблазнительной симпатяшки, какой она, очевидно, была, не осталось и следа. Всякому, кто имел честь ныне наблюдать “хозяйку” стриптиз-бара, носящего в народе прозвище “На углу”, приходило на ум сравнение с бегемотом или скорее бегемотихой. Причем кормящей бегемотихой. Размер передних “буферов” Конфетки Юс большинству окружающих, кроме совсем уж двинутых на почве секса, навевал мысль о том, что, конечно, большая женская грудь лучше маленькой, но ведь всему же есть предел… На платье хозяйки пошло, наверное, столько искусственного кинелакса, что если бы эту красивую, но прочную ткань пустить на парашюты, то их хватило бы для того, чтобы десантировать с орбиты пару самоходных гаубиц осадного калибра. А ее тумбообразные ноги были обуты в тапки такого размера, что они могли бы изрядно поправить дела общественного детского парка, где их
