можно было бы использовать для катания детворы по искусственному прудику. Нет, конечно, это некоторое преувеличение, и все же… Ко всему прочему, Конфетка была известна своим скандальным характером. Сказать по правде, Конфетке Юс не нужен был никакой охранник или вышибала, но положение обязывало… Мгновение полюбовавшись на царивший в гримерке разгром, Конфетка Юс медленно обвела взглядом всех присутствующих и остановила его на спине Камеи, к тому моменту уже вернувшейся к своему трюмо и с совершенно невозмутимым видом тщательно подкрашивавшей длинные накладные ресницы.
– Эй, ты, новенькая…
Камея осторожно провела кисточкой по реснице, затем чуть откинулась назад и критически оценила полученный результат. Что ж, результат получился что надо, вот только если слегка подкрасить вот здесь, в уголке, у самого века…
– Ну ты, образина, я к тебе обращаюсь!
Да, совершенно верно, штришок у самого века был просто необходим, да и здесь, в уголке глаза тоже не помешает добавить немного туши…
Конфетка Юс скрипнула зубами и, сердито всколыхнувшись всеми своими необъятными килограммами, двинулась к этой зарвавшейся выскочке.
Все замерли. Конфетка Юс обогнула поскуливающую парочку, небрежным движением бедра опрокинув попавшуюся на пути уже начавшую подниматься Лулу, злым движением руки отшвырнула возникший на пути стул, так что тот чуть не разбил голову Сандрине, врезавшись в стену всего в паре дюймов от ее головы, и наконец-то добралась до своей цели. Камея к тому моменту уже закончила с ресницами и принялась, все так же невозмутимо, подкрашивать губы.
– Ты, маленькая сопливая шлюшка! – Тут хозяйка размахнулась, намереваясь нанести еще больший ущерб своему заведению путем разбивания хрупкого зеркала дешевого трюмо лбом этой своенравной сучки, но ударить не успела… Никто так и не понял, что произошло. Замах Конфетки Юс, сопровождаемый сиплым хеканьем усталого лесоруба, увидели все, а вот что было потом… Эта молодая выскочка как-то непонятно качнулась, и в следующее мгновение гримерку огласил отчаянный вопль Конфетки, которая неторопливо и величественно, будто выходящая из стартовой шахты баллистическая ракета, взмыла в воздух спиной вверх, а затем плавно и могуче переместилась в сторону только-только вставших на четвереньки Бака и Лулу. Полет был просто завораживающим, но приземление было не менее впечатляющим. Первой туша Конфетки Юс вошла в соприкосновение с Лулу, и, судя по тому, что мгновением позже произошло с Баком, эта последовательность соприкосновений спасла ей жизнь. От удара Лулу отшвырнуло ярдов на десять, а вот на Бака туша Конфетки обрушилась всей массой. Послышался хруст, мучительной стон Бака, тут же перешедший в булькающие звуки, означавшие, что у него кровь пошла горлом, а затем раздался треск, который все присутствующие расценили как хруст ломающегося позвоночника. К счастью, это оказалось не так. Бар был расположен в цокольном этаже здания старых портовых пакгаузов, которому давно уже зашкалило за сотню лет. И хотя перекрытия в пакгаузах делались из пластолетовых плит, материала, один квадратный метр которого свободно выдерживал нагрузку в полторы-две тонны, процессы старения были властны и над ним. Тем более что компании – производители строительных материалов, затрачивая большие усилия на обеспечение стабильных гарантированных характеристик материалов в гарантийные сроки, по поводу эксплуатации материалов за пределами этих сроков голову себе не забивали. И даже наоборот. Ходили слухи, что немалая доля средств, отводившихся на исследования и разработку новых строительных технологий, тратилась на то, чтобы за пределами гарантийных сроков строительные материалы быстро превращались в полное дерьмо. А что? Вполне разумно. Если старое здание или строение разрушается – волей-неволей приходится строить новое, для чего вновь требуются “новейшие”, “абсолютно надежные”, с “уникальными характеристиками” строительные материалы. Поэтому все произошедшее выглядело совершенно логично. Совместная масса тел Конфетки Юс и Бака, помноженная на приданное плоти Конфетки ускорение, оказалась слишком тяжелым испытанием для подгнившего пола, гарантийный срок эксплуатации которого закончился лет сорок назад, и выглядевшая такой незыблемой пластолетовая плита стандартных размеров три на шесть ярдов треснула. Гримерка была ввергнута в полный хаос. От удара пол заходил ходуном, со всех трюмо посыпались цилиндрики помады, коробочки с тенями, баночки с кремами, пудреницы, стаканчики с пуховками и косметическими кисточками, от чего по всей гримерке стали возникать отчаянно вонявшие ароматическими отдушками облачка, тут же заставившие людей отчаянно чихать и кашлять. Кто-то из стриптизерш ломанулся к выходу, кто-то – к лестнице, ведущей на сцену… как вдруг над всем эти хаосом раздался холодный голос виновницы всего этого бардака:
– Сандрина, ты куда это собралась? А ну марш к шесту.
Все застыли. Сандрина испуганно обернулась. Силуэт этой твари едва просматривался сквозь марево из пудры, но от нее веяло каким-то неестественным спокойствием. И это спокойствие подавляло…
– Ну! Я кому сказала!
Сандрина как-то странно дернулась, будто вздрогнула, и, не издав ни звука и как-то механически переставляя ноги, двинулась вверх по лестнице. Камея перевела взгляд на Медею:
– А тебя что, столбняк хватил? Протяни руку и включи вытяжку.
– Но… – начала Медея и умолкла. Однако всем было понятно, что она хочет сказать. Вытяжка тут осталась еще со времен пакгауза, и ее производительность была рассчитана на то, чтобы обеспечить замену воздуха во всем объеме этого немаленького здания. Так что во время работы бара вытяжка не включалась. Ибо, во-первых, рев приводов вполне мог заглушить любую музыку, а, во-вторых, низкочастотные вибрации воздуховодов создавали инфразвуковую волну, от которой у всех находящихся в здании тут же начинали ныть зубы. Поэтому вытяжка никогда не включалась, если в баре все еще оставались посетители.
Камея растянула губы в холодной пренебрежительной улыбке. Как все сумели разглядеть что-то в этом тусклом мареве, через которое пробивались лучи нескольких оставшихся целыми ламп, было просто непонятно, однако эту улыбку разглядели все.
– Ничего, пять минут потерпят. Когда у шеста работает такая куколка, как Сандрина, мужики забывают не только о зубах, но и о том, что мозги у них должны располагаться в голове, а не в яйцах. – Камея сделала многозначительную паузу и вкрадчиво закончила: – Если я, конечно, в ней не ошибаюсь.
Медея, словно сомнамбула, подняла левую руку и ткнула пальцем в пакетник. В то же мгновение из-за стены послышался дикий рев вентиляторов. Камея удовлетворенно кивнула.
– Хорошо, а теперь… Курешту, отползи во-он за тот столик и займись макияжем. В ближайшие полчаса, пока мы тут немножко не приберемся, вам с Сандриной придется работать вдвоем. А остальные – быстро за тряпками. Пока я поднимусь и вызову карету “скорой помощи” для этого дерьма. – Она презрительно повела подбородком в сторону трех постанывающих тел. – Чтоб все здесь убрали. Я не собираюсь долго терпеть этот свинарник. – Камея спокойно повернулась и пошла к лестнице, ведущей в притаившийся у самого потолка кабинет Конфетки, вся боковая стена которого, выходившая в зал бара, представляла собой прозрачную зеркальную панель. Только там имелся стационарный телефон, а мобильники в баре не работали. Стриптиз-бары, как и большинство других увеселительных заведений, заботились о том, чтобы никакие бдительные жены не могли отвлечь их клиентов от процесса приятной траты денег на свои “невинные” развлечения.
Когда дверь за ее спиной закрылась, девушки ошарашено переглянулись, потом Аглая с натугой спросила:
– А чего это она?
Медея насупилась, открыла рот, собираясь, наверное, что-то сказать, но лишь обреченно махнула рукой и двинулась к лестнице, ведущей на сцену. Там в закутке под лестницей уборщицы хранили свои тряпки и ведра.
И тут все окончательно осознали, что у их бара сменилась хозяйка. Правда, никто и подозревать не мог, чем им это грозит…
3
– Господин! Вам сообщение.
Страусообразный сауо, принесший это известие, замер, ожидая ответа или знака удалиться. Смотрящий на два мира отвернулся от огромного панорамного проектора, изготовленного в виде огромного окна размером девять на одиннадцать ярдов, и легким движением ресниц отпустил сауо. Тот сложил крылья, раздвинул ножные когти в жесте поклонения и преклонения и тихо исчез. Смотрящий на два мира тихонько
