– А позволено ли мне будет узнать, каковы эти ваши планы? – с некоторой вкрадчивой осторожностью спросил барон.
– Нашими ближайшими планами является получение патента онотьера, – невозмутимо заявил Грон, моля бога о том, чтобы Пург и Батилей не вытаращили глаза при этом известии. Решение не просто вступить в команду наемников, а попытаться организовать свою собственную возникло у него в последний момент.
Пару секунд над поляной висела этакая оторопелая тишина, а затем граф разомкнул губы:
– И как долго вы сможете нас сопровождать?
– Я думаю, около седмицы, – отозвался Грон, – возможно, чуть дольше. До того момента как проедем Загулем, мы вас не оставим. Я обещаю.
Граф и барон снова переглянулись. Это было почти две трети пути до Агбера, причем самый опасный отрезок. Загулем же граничил с Агбером, а на дорогах Агбера графу вряд ли будет что-либо угрожать. Если исходить из предложенной цены, Грон только что отказался от двадцати пяти толаров на каждого.
– Господа, я вижу перед собой благородных людей, – с ноткой торжественности в голосе заговорил граф, – которые пришли на помощь не тогда, когда она была оплачена, а абсолютно бескорыстно и в тот момент, когда она была необходима. И сейчас вы опять продемонстрировали готовность так же абсолютно бескорыстно помочь нам преодолеть самую опасную часть пути. Я не знаю, какие у вас основания рассчитывать на получение патента онотьера где бы то ни было, наверное, они достаточно веские, но я готов обещать вам, что, если вы согласитесь на наше предложение, я употреблю все свое влияние при дворе, чтобы вы получили таковой от короля Агбера.
Грон оглянулся на своих попутчиков. Пург и Батилей с каменными лицами сидели на лошадях, но Грон представил, какие усилия им приходится прилагать, чтобы оставить на месте свои нижние челюсти, и решил смилостивиться.
– Вне всякого сомнения, слово столь влиятельного и благородного слуги своего суверена, каким являетесь вы, граф Эгерит, не может не внушать нам уверенность в благополучном исходе вашего ходатайства. Поэтому мы с благодарностью принимаем ваше предложение. Можете располагать нами.
После этого на поляне закипела работа. Пока они втроем сноровисто обыскали трупы насинцев, каковые труды оказались вознаграждены почти десятью толарами разной монетой, граф со спутниками упаковали свои вещи и сложили на окраине поляны тела погибших соратников. Когда все уже сидели в седлах, граф окинул место схватки грустным взглядом.
– Как жаль, что наши доблестные спутники так и останутся непогребенными, – печально произнес он.
Барон обнажил голову, но спустя пару мгновений уже нахлобучил шляпу обратно и приказал Грону:
– Выделите одного в головной патруль.
Грон повернулся и кивнул Пургу. Тот дал шенкеля коню и, объехав их куцую кавалькаду, двинулся вперед шагах в двадцати от головы колонны.
В тот вечер они отъехали от места боя всего лишь на пару миль в глубь леса и заложили бивуак. Грон, Пург и Батилей не слишком хорошо отдохнули прошлой ночью, а у графа со спутниками вьщался довольно- таки хлопотный вечер. Так что глаза слипались у всех.
Когда все наскоро перекусили всухомятку, барон повернулся к Грону.
– Думаю, костер раскладывать не будем. Слишком опасно. На место схватки может наткнуться патрульный разъезд, и тогда они начнут нас разыскивать. А вот выставить часового необходимо. Я буду дежурить первым, а господина графа и господина Ожоле на эту ночь мы освободим от караула. Им еще надо оправиться от ран. Остальную очередность смен установите сами.
– Слушаюсь, господин барон, – отозвался Грон и после паузы предложил: – Может быть, и вас тоже освободим? Вам в схватке изрядно досталось, мы видели, да и после нее… – Он оборвал фразу.
Барон подобрался и упер в Грона напряженный взгляд. Но в глазах Грона не читалось никакой двусмысленной усмешки, только сочувствие и забота.
– Нет, я в порядке, – наконец отозвался барон.
Грон еще раз кивнул и, повернувшись к своим, приказал:
– Я дежурю после барона, потом бужу Батилея. Пург – последний.
Барон разбудил его через два часа. Он подошел к попоне, на которой лежал Грон, и, опустившись на колено, какое-то время молча рассматривал его лицо. Грон, проснувшийся, едва только барон подошел к нему, лежал с закрытыми глазами, мерно дыша. Наконец барон протянул руку и осторожно коснулся его плеча.
– Грон, – тихо позвал он.
Грон открыл глаза и повернул голову.
– Сейчас встаю.
Барон кивнул и, поднявшись, сделал шаг назад. Грон растер ладонью лицо и, помогая себе руками, поднялся на ноги.
– Где вы повредили ногу? – внезапно спросил барон.
– На охоте, – спокойно ответил Грон.
Барон снова кивнул и направился к своей попоне.
Путь до Загулема занял неделю. Как выяснилось, барон неплохо знал местность, так что они довольно быстро добрались до проселка, который вывел их к торговому тракту, связывающему Насию с Шалубом. Им, похоже, насинцы еще не занялись, поэтому на тракте было относительно спокойно. Никаких стражников или солдат. Только патрули ополченцев с ржавыми копьями на околицах деревень, провожающие их ленивыми взглядами. Похоже, старосты просто исполнили строгое указание, поступившее из столицы, не слишком озаботясь его эффективностью. Впрочем, в самом Загулеме все обстояло с точностью до наоборот.
На патруль они наткнулись еще за пару миль до Загулема. Грон, в свой черед ехавший в головном дозоре, заметил шестерых всадников, едва лишь перевалил гребень небольшой горки. Он натянул поводья, останавливая коня, но не делая никаких жестов и даже не оглядываясь. Только снял шляпу. Он еще на второй день их совместного путешествия предложил отказаться от каких бы то ни было сигналов, требующих для своей подачи действий, ясно показывающих, что одинокий всадник кому-то подает условный знак. Поэтому было решено, что простая остановка дозорного будет означать обязательность таковой для остальных, снятый головной убор – что есть необходимость и, главное, возможность спрятаться. То есть расстояние до замеченной опасности и условия видимости позволяют это сделать. Ну а что делать, если дозорный разворачивается и начинает удирать во все лопатки, никому объяснять не требовалось.
Заметив Грона, всадники пришпорили коней. Спустя полминуты Грон оказался окружен.
– Кто таков? – грубо спросил крупный детина, остановивший коня прямо перед Гроном. На его шляпе тускло поблескивала уже знакомая насинская кокарда.
– Иаках Новрон, писец, – учтиво наклонив голову, сообщил Грон, изо все сил стараясь соответствовать образу писца, который сложился у него в голове. Пока насинцы приближались, он успел продумать, в каком ключе строить беседу.
– Грамотный, значит? – Детина осклабился. – У купца служишь?
– Не у купца, уважаемый мастре, – подпустив в голос нотку испуга, забормотал Грон. – У казначея барона Загулема. Казначей вызвал меня с отчетом. Требовал прибыть как можно быстрее.
Информация о том, что встретившийся им юнец принадлежит к слугам властвующего дома, заставила рожи патрульных мгновенно поскучнеть.
– А пропуск есть? – подозрительно поинтересовался старший патруля.
– Откуда, уважаемый мастре? – удивленно воззрился на него Грон. – Я только что из поместья.
Старший с сомнением покачал головой. Согласно полученным инструкциям он должен был бы отрядить этому типу своего человека, чтобы тот сопроводил его до двора барона Загулема, где убедился бы, что все изложенное этим сопляком есть истинная правда, но патрулирование только начиналось. Кто знает, сколько еще придется выделять таких сопровождающих и с кем он в таком случае останется к концу патруля. А тип выглядел совершенно безобидно – сопляк с трясущимися поджилками.
– Ладно, вали, – буркнул он, поворачивая коня. Спустя несколько мгновений Грон вновь остался один на дороге. Он огляделся и нахлобучил шляпу. Через несколько минут подъехали его попутчики.
– Ну что? – спросил барон. – Кто это такие и что им от вас было надо?
