— Может, Дятел знает… — начал невский и осекся. Но Иван уже научился ловить такие моменты. Люди иногда самое важное сообщают в оговорках.
— Дятел? Это еще кто?
Невский повел плечами — с досады, что проболтался.
— Философ местный. Дурачок. Но вы его не обижайте, а то мужики не поймут. Он святой человек.
— Юродивый, значит, — сказал Сазонов из-за плеча Ивана.
— Сам ты юродивый, — буркнул невский. — Пророк он. Не трогайте его, ясно?
— Ясно, — сказал Иван. — Так где его найти, говоришь?
Жилище святого человека напоминало усыпальницу фараона. Или сорочье гнездо.
Обитал Дятел в перегоне от Маяковской до Плана — Площади Александра Невского, в заброшенном тупичке. Иван оглядел решетку, закрывающую ржавые циферблаты, надпись на стене гласила «НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ» и рядом — зеленым и красным сакральное «Enigma хороший человек TM». Вторую надпись можно было встретить практически в любом месте метро. Легенды гласили, что самые древние диггеры — времен до Катастрофы — спускались в метро тайно, чтобы нанести эти знаки поклонения Изначальному Диггеру. А их ловили монтеры, слуги Изначального Монтера. В общем, такая байка для малолетних. Иван хмыкнул.
На решетке висели грудами блестящие побрякушки — частью из фольги, частью из стекла и камней. Крышки от бутылок, продетые на шнурок. Целые гирлянды из монет.
Пророк сидел в углу, на продавленном матрасе. Запах здесь стоял вполне цивилизованный. Похоже, святому человеку кто-то регулярно стирает белье и одежду.
На маленьком столике перед ним горела спиртовка. Голубоватое пламя изгибалось и плясало на стенах.
Дятел поднял голову. Волосы заплетены в косички. Оглядел Ивана. Моргнул.
— Ты ко мне пришел?
— К тебе, — кивнул Иван. Сел рядом и протянул руки к синему пламени. Тепло спиртовки обволокло ладони. Приятно. Иван неторопливо потянулся к сумке, выставил на стол бутылку мутной василеостровской сивухи, настоянной на японских грибах шиитаке. Убойная штука.
Взгляд пророка стал гораздо осмысленнее.
— Человече, — сказал Дятел проникновенно. — Ты действительно человече.
— Аминь, — подытожил Иван. Откупорил бутылку. — Стаканы у тебя водятся, святой?
— А як же! Обижаешь.
— Метро вообще страшная штука, — сказал Дятел. — Люди так этого и не поняли. Думаешь, это мы войну захотели? Нет, чувак. Вот ты хотел войну?
— Нет, конечно. То есть, мне всего шесть лет было… или пять…
— И я не хотел. Понимаешь теперь? — Дятел смотрел на Ивана, словно ждал от него правильного ответа. Как учитель на ученика, который оболтус, конечно, но иногда соображает и сейчас соберет остатки интеллекта и догадается. — Втыкаешь, человече?
— Не совсем.
— Никто войну не хотел. То есть были выживальщики всякие, готы и прочие? — но и они войны не хотели. Они просто чувствовали желание Его. — Дятел воздел руки, словно мусульманин на молитве. — Слабые люди, большая восприимчивость. Если желание сильное, оно кого хочешь загипнотизирует. Это Оно хотело войны. Оно, а не мы.
— Оно, это кто? — спросил Иван, хотя уже знал, что ответ ему не понравится. Вот и еще один псих на мою голову. Черт.
— Метро, — сказал Дятел серьезно. — Понимаешь? Все, кто ездил в нем, целые миллионы по всему миру. Метро ведь и в Москве, и в Лондоне, и в Нью-Йорке, и даже в Мексике, говорят, было. Миллионы людей. Метро хотело этой войны. Оно жадное, но глупое… Хитрое, да, иначе бы у него ничего не получилось — но глупое.
Смотри дальше. Раньше люди уходили из него, а теперь оно сделало так, что уйти людям некуда. Они теперь все время внутри него. И оно людей пожирает. Потихонечку съедает и не торопится. Мы все исчезаем, а оно нет.
— Метро? — Иван спросил еще раз.
— Метро, — сказал Дятел. — Ты в двести первой ФВУ был?
— Не думаю, — сказал Иван. Вентиляционные шахты, особенно старые, до семидесятых годов, оснащались фильтро-вентиляционными установками — ФВУ, где целая система угольных фильтров, охлаждение воздуха и прочее. Эта, судя по номеру, одна из самых древних.
— Метро — оно же сгнить давно должно было, сгнить и развалиться. А оно как новенькое. И все дело в двести первой ФВУ. Понимаешь?
— Точно, — сказал Иван. Поднялся. — Спасибо за гостеприимство. Так говоришь, есть коллектор?
— Есть, — кивнул Дятел.
Развлекаемся, а потом падаем в омут сомнений.
Иван попробовал рукой стену коллектора. Влажная. Провел по шершавому бетону вниз, посмотрел на перчатку — да, влажная.
Этот коллектор, судя по плану, что набросал Дятел, ведет в обход путевого туннеля и выходит, скорее всего, в ту самую ВШ двести первую, что находится за Площадью Восстания, у станционной сбойки.
Будем надеяться, что патрулей там нет.
Они параноики. Они же москвичи. Иван усмехнулся. Мнение Шакилова о бордюрщиках со временем не изменилось, а скорее приобрело благородный дубовый привкус, как у старого виски. Но в нашем мире осталась только водка.
Иван включил фонарь и лег на пол. Если уж лезть в шкуродер, то обязательно ногами вперед. Если застрянешь, так можно вылезти обратно. Если наоборот, то потом найдут (а скорее всего даже не найдут) твое высохшее тело. Эти коммуникации строились черт знает когда, тут заблудиться можно. И сюда давно никто не лазит. Даже гнильщики.
Иван поморщился. Нашел, о ком вспомнить. Гнильщики обитали на заброшенных станциях, в туннелях, в старых ВШ или забытых санузлах. Питались неизвестно чем: отбросами, грибами, растущими в туннелях, всем, что украдут или выпросят у жителей цивилизованных станций. Воровали. Ходили упорные слухи, что гнильщики едят человечину.
Иван вспомнил, сколько раз наталкивался на человеческие кости, разделанные и обглоданные, иногда разрубленные ударами чего-то острого. Сначала он думал — крысы. Может, и не крысы.
О гнильщиках вообще много говорят такого…
Мол, они детей воруют и солят в бочках. На Фрунзенской, кажется, был настоящий бунт, когда выяснилось, что целый табор гнильщиков обосновался в заброшенной ТДПшке. Народ разволновался, надавал по шее ментам и пошел гнильщиков жечь.
Иван нахмурился…
И, кажется, сожгли.
…так и есть, плечо начало цеплять стену. Сужение.
Черт, только бы пройти… Только бы…
Ноги уперлись во что-то твердое. Иван изогнулся, подсветил фонарем… проклятье!
Тупик. Коллектор забит бетонной пробкой. Ясно.
Значит, план Б отменяется. В спальню Ахмета мы не попадем.
Остается план А. Сомнительный, но все же…
Иван вздохнул и полез обратно.
— Помнишь, ты говорил про газовую атаку? — спросил Иван.
