снова опрокинулся, подняв тучу пыли. Не останавливаясь на достигнутом, орк оседлал своего противника и начал методично обрабатывать ему физиономию.
– Если ты, – рычал Торн, – тупой камнегрыз (бац, удар по многострадальной челюсти), еще раз попробуешь оскорбить девушку (бац, бац), я тебе лично (бац), голову отгрызу (бац, бац, бац).
Вокруг столпились довольно ухмыляющиеся орки, подбадривая своего вождя восторженными криками.
– Торн, хватит! – Саэна принялась оттаскивать взбешенного орка. – Торн, отпусти его, Торн, мне же все это потом лечить!
Вдвоем с Нереном-травником эльфийке наконец удалось оторвать орка от его жертвы.
– У нас отвара-то на примочки хватит? – спросил Нерен у девушки. Саэна оглядела бородатое лицо, превращенное в сплошной кровоподтек, и с сомнением покачала головой.
Барон Сильват, сидя в роскошном кресле, по отделке и количеству золота не уступающем королевскому трону, выслушивал стоящего перед ним невзрачного мужичонку в сермяжном зипуне. Рядом в похожих креслах разместились его жена и сын.
– Итак, прямо возле моих границ орки понастроили себе логовищ и даже возвели что-то вроде крепости, – подытожил барон. – У них недавно появилось много зерна, и, похоже, возглавляет их мой личный враг, издевавшийся над величием нашего рода во дворце Бардсити.
– Та от границ-то далеконько, – почесываясь, проблеял крестьянин, – оне аккурат за Дикими землями живут. Нас у полон вастаки узялы, дык орки тех вастаков порезали, да и нас на все четыре стороны отпустили. А которые люди-то с йими осталися, грят, там тапереча осядут.
– Дикие земли – это охотничьи угодья моего домена! – рявкнул Сильват и добавил потише: – Впрочем, ты принес важные вести, вот тебе награда, иди. – Барон швырнул под ноги крестьянину горсть медяков, которые тот принялся шустро собирать, ползая на коленях, потом, сгибаясь в глубоких поклонах, усеменил за дверь.
– Похоже, старый следопыт был прав, зерно украли действительно орки, – протянул Сильват, барабаня пальцами по подлокотнику кресла. – Но какие хитрые бестии! И что теперь делать? Отправить туда войско я пока не могу, после нашей ссоры со Штрайном стоит мне только услать солдат, и граф может устроить какую-нибудь пакость, да и другие соседи ненадежны.
– Этот простолюдин говорил, что вожак орков очень любит местную шаманку-лекарку, и она якобы очень добра, – задумчиво сказала баронесса. – Значит, ее можно выманить из их логовища и захватить без боя. Подослать лазутчика с просьбой о помощи, скажем, умирающему. А выкупом за нее и будет все наше зерно, если его еще не сожрали.
– Почему же только зерно, – хмыкнул сын барона, – орки наверняка понаворовали много чего – вот пусть все и отдадут.
– Орки за женщину отдадут ценности? Что-то не верится, – покачал головой барон. – Какая может быть любовь у орков?
– Этот смерд был уверен, да и остальные говорят то же, – возразила ему супруга. Тонкие, бескровные губы баронессы тронула холодная усмешка. – Любовь, конечно, доступна только высшему сословию, но некая страсть есть и у смердов. Думаю, она существует и у бандитов Диких земель, и ее единственное предназначение – приносить нам выгоду.
– Но если это тот самый орк, то это он убил моего сына, – в глазах барона разгоралась злоба, – и более того, он смертельно оскорбил меня.
– Папа, сначала выгода, месть потом, отбери все его деньги и лишь тогда убей, – заявил наследник и добавил тихо, себе под нос: – Мой брат все равно был никчемным идиотом, не стоящим и копейки.
– К оркам можно отправить Гертруду, – добавила баронесса, – эта доносчица просто мастер притворства. Она выдала нам больше сотни вольнодумцев, и каждый ей верил почти до самой виселицы, а большинство даже под пытками не выдали ее. – Баронесса захохотала, ее муж и сын тоже заулыбались, но как-то криво.
– Пожалуй, в помощь Гертруде можно нанять пару воровок ночной гильдии, втроем они будут убедительнее, – внес барон небольшие коррективы. – А в целом ваш план мне нравится, так и сделаем.
Выходя из тронной залы, Сильват размышлял о своей жене. Он хорошо знал, что она всегда руководствовалась расчетом, а не чувствами, но пытаться получить выгоду с убийцы своего сына, а уж потом думать об отмщении – это, знаете ли… Барон зябко передернул плечами.
Я осматривал северную стену кратера, когда в отдалении послышался тяжелый топот. Сопя, пыхтя и отдуваясь, ко мне бегом несся Гиг. Что же могло заставить неторопливого тролля передвигаться с такой скоростью? Я бросился навстречу.
– Торн, пришли три человека-самки, – пропыхтел гигант, отдуваясь, – говорили с Саэной, я сам видел, а потом они ушли, и эльфа с ними. А от тех самок так враньем воняет, аж в носу чешется.
– Спасибо, Гиг.
Я вскочил на Черныша и поскакал к воротам, терзаясь нехорошими подозрениями. К стене я подлетел одновременно с обеспокоенным Хортом, того о подозрительных людях предупредили наши крестьяне. Снаружи рассматривал следы Снупи.
– За палисадом их ждали пять конных и еще четыре лошади, – сообщил разведчик. – Это ловушка. Эльфийка сопротивлялась, ее скрутили и увезли.
– Хорт, бери пятьдесят воинов – и следом за мной, – отдал я распоряжение, – а я попробую их догнать и задержать.
Черныш несется по тропе, орочьи глаза хорошо различают следы похитителей. В груди теснится дикое бешенство, вырываясь хриплым горячим дыханием, хочется рычать и щериться, мне бы только их настичь! Хорошо, что я в латах и меч при мне.
Я вылетаю на небольшую полянку, там три десятка людей, большинство – латники, и связанная Саэна, как куль, брошена на землю у корней клена. Меч со свистом вылетает из ножен, багровый туман застилает глаза, я даже не знал, что способен на такую ярость. На полном скаку начинаю рубить людей, они искромсанными ошметками валятся на траву. Солдатам не остановить берсерка. Похоже, это понимают и люди, в глазах у них растерянность, воины пятятся. Слева вскидывает посох высохший старик с жидкой бороденкой в бежевой мантии и что-то бормочет. Из посоха вылетает молния и бьет в мои латы, доспех выдерживает. Я поворачиваю коня к магу, тот снова вскидывает руки, неестественная, свинцовая усталость сковывает мышцы, движения замедляются. На меня накидывают сеть, я протыкаю метнувшего ее воина насквозь, но еще две сети опутывают меня. Со всех сторон налетают враги, меня опрокидывают, скручивают руки. Надо мной нависает торжествующая рожа в шлеме с плюмажем, похоже, это капитан.
– Ну что, волчара, попался, с живого шкуру спустим, – шипит он мне прямо в лицо.
Ошибочка, дружок, кто же подставляет свою харю под клыки орка, какой ты после этого капитан? Правильно, мертвый. Бросок – и мои челюсти смыкаются на офицерском горле, резкое движение в сторону – я вырываю человеку кадык. Хрипло булькая и орошая все вокруг кровью, капитан откидывается навзничь. В грудь мне упираются копья, но в глазах воинов страх.
Ко мне подлетает жирная туша барона Сильвата и, остановившись на безопасном расстоянии, начинает орать, потрясая пухлыми кулачками и топая ножками.
– Двенадцать гвардейцев, двенадцать лучших воинов-телохранителей! В обучение каждого я вложил столько золота, сколько ты не видел за всю свою паршивую жизнь. Да я не знаю, что сделаю с тобой за это, зеленомордый гад.
Барон клянет меня минут пять, ни разу не повторяясь, затем немного остывает. В живых осталось около дюжины гвардейцев Сильвата, лысый бородатый старик в балахоне волшебника и три лазутчицы в крестьянских платьях. Ко мне подходит маг, злорадно скаля кривенькие грязные зубки из-под своего капюшона.
– Искусство выше грубой силы, – надтреснутым фальцетом дребезжит старикашка, – магия всегда побеждает. Правда, я зря истратил свиток с молнией на тебя, но кто ж мог представить орка в доспехах с защитой от молнии?! Зато заклинания усталости, слабости и замедления сработали как нельзя лучше. Надо же, ты защищен от дорогих заклинаний второго уровня, а слабенькие первоуровневые проходят свободно. А ведь от них достаточно дешевенького амулета, хи, хи, хи! А вот такой амулет полностью обороняет от
