возможностями, сделал меня тем, кем я стал, когда ты в первый раз меня увидел. Только я не знал об этих его умениях, когда мы сцепились, иначе не связывался бы. Звали его Аладаль, по крайней мере, так к нему обращались его спутники. Полуэльфы, проклятые ублюдки, свои их за соплеменников не считают, но и люди не особо жалуют. Все случилось шесть лет назад. Я не стал продлевать свой срок службы в отряде Белоголового, а добравшись до западной границы империи, присоединился к отряду поисковиков. Наслушался небылиц о невиданных богатствах и дерзнул испытать судьбу. Глупец, дожить почти до сорока лет, а ума не нажить, – с горькой усмешкой нелестно отозвался о себе калека и хлебнул воды из ковша.
По его словам получалось следующее. Новичков, примкнувших к отряду поисковиков, набралось восемь человек. Всего отряд вместе с новобранцами насчитывал двадцать пять разумных: два брата полуэльфа, Аладаль и Олейр, они же главы отряда; трое гномов, двенадцать человек бывалых искателей и уже восемь новеньких. Последним доставалась вся неблагодарная работа. И они же были теми «ключами», которыми проверяли ненадежные места. К завершению похода отряд потерял шестерых новичков, троих старожилов и одного гнома. Кто стал добычей нежити, кто – зверья, не встречающегося больше нигде, кроме Гиблых Земель. А двое сошли с ума от кошмаров, которые постоянно снились на этой земле. Но и добычи взяли немало, так что никто не скорбел по погибшим. Больше выжившим достанется. Перед самым выходом из Гиблых Земель Аладаль объявил, что доля новичков меньше доли остальных участников похода в два раза. Напоследок было сказано, что если кого-то что-то не устраивает, то он может это оспорить в поединке с ним, Аладалем.
– И ты с ним схватился? – полуутвердительно-полувопросительно спросил я сделавшего паузу инвалида.
Он тяжко вздохнул:
– Да. Вот тогда я и узнал, что этот ублюдок – маг-воин и что мне просто не успеть за ним. Он, поиздевавшись надо мной и порезав меня, в конце боя отрубил мне руку и бросил подыхать в лесу. Но я не умер. Меня подобрал охотник и, выходив, помог добраться до людей. Меч у Аладаля был непростой, а с чарами, и потому для излечения мне требовались немалые деньги. Но откуда их взять? Я потом видел этих полуэльфов, оба выряжены и при деньгах… Какое им дело до увечного жалкого попрошайки? Они даже не узнали в убогом прежнего Хакреда, да я и не напрашивался. Будь у меня тогда арбалет и немного здоровья, и Аладаль не ушел бы живым. Я больше не встречал ни его, ни его брата. Так-то, Артем. Ну, что, я передохнул, продолжим занятие? Только без этих твоих штучек. – Однорукий поднялся с лавки и, взмахнув учебным мечом, указал на площадку для фехтования.
По-моему, он надумал отыграться за свое поражение. Потому как за час занятий я два раза продул вчистую и только один поединок закончился вничью. Мы одновременно нанесли условные удары. Без магии я все-таки был еще слабоват как мечник. Зато в стрельбе из арбалета и метании ножей достиг отличных результатов.
Последний день пролетел быстро, и вот я, собрав свои вещички и запаковав в кожаный мешок доспехи, вышел во двор. С Микаром обо всем уже переговорено, с Теранией попрощался. Мик посулился на днях приехать к Даго и рассказать о своих новых разработках. Он, экспериментируя с магией Гиса, разработал что-то новенькое, и сейчас его было не вытащить из лаборатории. Но самое главное – у меня не шел из головы мой последний разговор с алхимиком. Дело в том, что в моем обучении он мало уделял времени алхимии. Да и когда бы он этим занимался? Так, травничеству и началам алхимии. Но он как-то обмолвился, что при помощи высшей алхимии можно изготовить довольно сильные зелья. Стоимость таких зелий достигает не одного десятка золотых, а то и сотен. Вот я сегодня утром и поинтересовался у Микара об одном из зелий.
– Мик, мне Рон рассказывал, что ты умеешь делать мощные зелья исцеления. Настолько сильные, что выпивший такой эликсир может даже восстановить потерянную когда-то конечность. Хотелось бы узнать, что для этого требуется? И сможешь ли ты изготовить его для меня?
Алхимик, задумался, поскреб подбородок и, проницательно на меня взглянув, сказал:
– Все с этим увечным возишься? Или ты думаешь, я не заметил, как он ходил, когда пришел в первый день, и как он двигается сейчас? И это спустя несколько дней после того, как мы с тобой начали изучать магию целительства. И мои методики, и построения Гиса. Я уж не говорю о некоторых странностях. И о том, что ты экспериментируешь с магией самостоятельно, и не торопишься делиться своими достижениями. А они наличествуют, вчера я наблюдал за вашей тренировкой и тем, как стремительно ты перемещался. Что это было, как не магия изменения? Ничего подобного я тебе не показывал. Давай договоримся, ты помогаешь мне и станешь со мной более откровенным. Мне не нужны ваши дела с Даго, потому как меньше знаешь, крепче спишь, но от магических знаний я не откажусь. А я, со своей стороны, буду делиться новыми наработками и изготовлю для тебя эти эликсиры. Только ингредиенты к ним будешь доставать сам. Хочу сразу предупредить, это довольно затруднительно. Ну, что?
М-да, вот и причина, почему Микар последние дни косился на меня. В чем-то он прав, без него я вряд ли разобрался бы в записях Гиса. Все-таки они рассчитаны на того, кто уже хоть что-то умеет. Да и новыми своими разработками он до этого со мною делился. Хотя тому же Рону Мик ничего из нового своего арсенала не преподавал.
– Договорились. Извини. Я бы все равно с тобой поделился. Ведь всем, что мне известно о магии, я обязан тебе, – немного приврал я.
– Вот и отлично. Теперь про эликсир, – улыбнулся алхимик и, взяв лист бумаги со стола, начал что-то писать, попутно объясняя: – Сейчас я составлю список необходимых ингредиентов, большую их часть ты знаешь. У кого закупить, тебе тоже известно. Те, что требуются в свежем состоянии, напишу отдельно. Есть, правда, одно «но»… Для зелья нужен паутинник, сорванный во время цветения, а цветет он только ночью и всего одну-две недели в году. Чем свежее он будет, тем больше целебной силы отдаст в эликсир. Растет не везде, а в особых местах, и эти места… как бы это сказать, – Мик, присыпав песком лист, повернулся ко мне и прищелкнул пальцами, – это чаще всего места древних захоронений, но они по ночам бывают небезопасны. И чем они беспокойней, тем больше вероятности найти там эту траву. Цветение ее начнется дней через шесть-семь. В верховьях реки Гонты находится островок. Он издавна пользуется дурной славой, и туда никто не суется. Лет десять назад священник Триединого Тибо и еще двое священнослужителей со своими свитами попытались извести там скверну. И с тех пор никто их не видел. Именно там в прошлом году люди барона Зорга эл Толли нашли эту траву. Толком всего не знаю, но вроде кому-то из его близких понадобился эликсир. Барон посулил большие деньги, и вызвалось немало добровольцев из его воинов. Зорг отобрал десяток самых лучших. На остров приплыли десять человек, а вернулись двое: один из них поседел за ночь, второй сошел с ума. Они говорили что-то о зомби и оживших мертвецах. Вода, окружающая остров, не дает этой пакости распространиться, и это хорошо. Я бы туда не ходил и тебе не советую. Если то, что рассказывают, правда, без знаний некромантии там делать нечего. Мне этот раздел магии незнаком, да и она почти везде под запретом. Можно поговорить с торговцами в порту, вдруг кто-то из них достанет для тебя достаточное количество паутинника. Даже если он будет сухой, но сорван во время цветения, я смогу изготовить из него концентрат. Вот список, в самом низу описание паутинника, его ни с чем не спутаешь, – закончил свои наставления алхимик и, подув на чернила, аккуратно подал мне лист.
Список я изучил. Почти все ингредиенты мне были знакомы, и достать их было вполне реально. Сквернее обстояло дело с паутинником. Перед самым отъездом я, оседлав коня, проехался по всем торговцам трав и других алхимических ингредиентов, но они только недоуменно разводили руками. Мария сказала то же, что и Мик: мол, если где и есть, то на том островке. И точно так же предостерегла от его посещения. Мне этот эликсир был нужен позарез. И не только для излечения Хакреда.
Закрепив свои вещи, взобрался на коня, Рон открыл ворота, и я, попрощавшись, выехал со двора. На целый месяц дом Микара стал для меня своеобразным островком спокойствия, где я не только приобрел немало знаний, но и привык к новому для себя миру и населяющим его людям. И понял, чем эти люди живут и каков их быт. Теперь мой внешний вид и поведение ничем не выдавали во мне чужака. А некоторые горожане, с которыми я пересекался по делам Мика, признавали во мне его порученца. То же и со стражниками: если раньше на меня посматривали как на нездешнего, то теперь принимали за горожанина, торопящегося по своим делам.
Переехал мост и на перекрестке, что вел к дому Мерелин, остановил коня. Но, подумав, поехал прямо. Даго будет ждать и, если я не приеду вовремя, начнет искать, а то, что мне приспичит задержаться, это сто
