– Да уж, – восхищенно подвел итог увиденному барон Шамсмели, поворачиваясь к Грону, – если бы у нас вся пехота была так обучена, ваше высочество…
– Будет, – ответил ему Грон, – зря, что ли, я собрал вас сюда, господа? И должен заметить, сегодня вы увидели только малую часть того, что умеют солдаты этих полков. Поэтому впереди у нас необъятное поле деятельности, господа, и вам придется изрядно постараться, прежде чем я со спокойной совестью подтвержу, что ваши солдаты вполне обоснованно получают свое увеличившееся денежное довольствие. Причем не только в пехоте, господа, не только…
Переучивание шло не слишком легко. Старые ветераны ворчали, офицеры-дворяне, особенно в коронных полках, доблестные в бою, но привыкшие к достаточно вольготной жизни в мирное время, фрондерствовали, кучами подавая прошения об отставке. Часть таких прошений Грон удовлетворял, взамен довольно массово производя в офицеры и, соответственно, делая дворянами наиболее подготовленных сержантов и создавая этим в дворянской среде свою собственную, до мозга костей преданную ему лично партию, часть нет, но постепенно вся армия втягивалась в единый ритм учебы и службы. Тем более что Грон произвел частичную передислокацию, оставив непосредственно в столице всего лишь четыре полка. Большая часть остальных также размещалась в центральной провинции, на королевских землях, неподалеку от небольших городков, в которых солдаты могли проводить свое свободное время. А почти треть несла службу в гарнизонах. Причем Грон установил строгую очередность гарнизонной службы – год через год, так что к исходу второго года после окончания мятежа практически все полки прошли переподготовку и втянулись в новый ритм армейской жизни.
Часть полков, где-то треть, после окончания переподготовки Грон распустил, но не насовсем, а как бы в длительный отпуск. Через полтора года они должны были собраться, дав возможность распустить еще треть. То есть, в общем и целом, у него под рукой постоянно находилось около тридцати тысяч отлично обученной пехоты и почти двадцать – конницы. С возможностью в случае военной опасности развернуть еще почти пятнадцать тысяч пехоты и десять конницы, не считая иррегулярных дворянских полков, численность личного состава которых колебалась около цифры в сорок тысяч. Хотя боеспособность иррегулярных частей он оценивал гораздо ниже боеспособности королевской армии, ибо время глобального преимущества дворянского ополчения за счет высокой индивидуальной выучки и на порядок лучшего вооружения уже прошло. На той ступени, на которую Грону удалось перетащить королевскую армию Агбера, все решали боевая слаженность и развитое взаимодействие между родами и видами войск. Ну да для вспомогательных задач либо в качестве пушечного мяса подойдут и они. Так что от военной угрозы практически любого мыслимого уровня Агбер можно было считать в основном защищенным. Оставалось создать такие же возможности противодействия на поле, каковое считал своим Черный барон…
– Ваше высочество…
Грон поднял голову. На пороге стоял его личный секретарь, мастре Поскрэ, ранее довольно успешный столичный поверенный в делах, неосторожно взявшийся уладить дела герцога Аржени в отношении королевского управления по портовым сборам. Впрочем, на первый взгляд мастре поступил вполне обоснованно. Никогда еще столь высокопоставленные вельможи не проигрывали дел против контролирующих органов королевства. Даже если были, ну скажем так, не совсем правы. Да и сам мастре считался в столичных кругах чрезвычайно ловким и умелым юристом. Поэтому когда в сутяжных кругах прошел слух, что мастре удалось получить заказ герцога, очень многие захлебнулись слюной от зависти. Кто ж знал, что к тому моменту герцог уже вляпался в заговор и, даже будь он совершенно невиновным, дело все равно не имеет никакой перспективы. Словом, то, что мастре Поскрэ посчитал немалой удачей, оказалось для него настоящим капканом. Из этой ловушки мастре выкрутиться не удалось, несмотря на его виртуозное знание не только законов, но и всех входов и выходов ко всем влиятельным столичным чиновникам. Ибо если твой клиент полностью игнорирует твои советы, а затем решается на прямой мятеж, весьма сложно обеспечить его интересы, сколь бы ловким ты ни был. Так мастре Поскрэ очутился в королевской тюрьме без всякой надежды на оправдание, ибо обвинение в пособничестве мятежу против короны даже для дворян часто чревато плахой… Но тут, на его счастье, в этой самой тюрьме внезапно объявилось два странных типа, проявивших необъяснимый интерес ко всем ее насельникам.
Так мастре угодил сначала под начало Шуршана, который, добродушно ухмыляясь, пояснил Грону, что ему показалось забавным заиметь в подчиненных бывшего поверенного, а где-то через полтора года, когда Грон обратил внимание на то, насколько подробными и обстоятельными стали доклады бывшего неграмотного браконьера и разбойника, перешел к Грону, уже буквально захлебывающемуся в резко усиливающемся документообороте. А куда деваться? Создание эффективной структуры, способной противодействовать той, что создал Черный барон, требовало непременной формализации множества различных функций. Это только в криминальных или шпионских боевиках ловкие воры или хитроумные вражеские агенты от начала и до конца ловятся такими же ловкими и обладающими волчьей интуицией ментами и контрразведчиками. В жизни все гораздо банальнее. Большую часть преступников и вражеских агентов на самом деле ловит… клерк. Ибо развитая государственная машина способна формализовать и пропускать через себя чудовищные потоки информации, являясь пусть и сильно усложненным аналогом банальной паутины, по которой тут и там развешаны этакие настороженные, причем очень часто именно по банально формальным признакам, «колокольчики». Так что когда злобная и хитрая «муха», выполняя свои тщательно разработанные, но все-таки криминально-враждебные планы, именно вследствие этого цепляет один из них, вся система приходит в некое часто даже не слишком торопливое, формально-стандартное, но неуклонное движение. К месту «звоночка» устремляется дополнительное внимание. Другие «колокольчики» получают некую корректировку уровня и направленности своей настороженности. И вот приходит еще один «звоночек», затем еще и еще, и лишь только вслед за этим в действие включаются те самые наиболее талантливые и обладающие волчьей интуицией менты и контрразведчики. Уже вооруженные знанием о том, кого они ищут, о его вкусах, предрасположенностях, вероятном направлении действий, короче, обо всем том, чем их снабдили совсем не талантливые и вовсе даже скучно-формальные «колокольчики». И ам! «Муха» съедена.
Так вот, своей основной задачей Грон считал выстраивание такой паутины. Что было чрезвычайно нудной, долгой и весьма затратной задачей. Но, слава Владетелю, после первого, наиболее тяжкого года положение стало меняться и в том, что касалось времени, и с финансами. Уже к концу года королева Мельсиль издала эдикт, налагающий королевский секвестр на земли Аржени и Гамеля, и в королевскую казну пошли налоги и сборы с этих богатых провинций. На второй год, после окончания переобучения и перед началом отпусков, Грон с помощью информации, собранной Шуршаном и Брованом, провел масштабную войсковую операцию против разбойного люда, оседлавшего торговые тракты королевства, разом увеличив годовой доход почти на миллион толаров. Ибо основными гнездами разбойников были замки мелких баронов, таким образом пытающихся наладить более-менее регулярную выплату содержания своей изрядно разросшейся дружине. Ну и не забывавшие себя любимых. Так что кроме прямого дохода, выразившегося в конфискации в королевскую казну всех найденных в разбойничьих гнездах ценностей, результатом операции стало еще увеличение коронных земель почти на треть. Ибо согласно новому эдикту королевы Мельсиль все имущество и земли дворянина, уличенного в разбое и нападении на подданных королевства, конфисковывались в казну.
Некоторые замки, находящиеся в полуразрушенном состоянии, Грон просто продал местным купцам на стройматериалы, избежав дополнительных расходов на разрушение столь опасно расположенных укрепленных пунктов, а в некоторых расквартировал коронные полки, выведенные из столицы, также сэкономив на постройке казарм. И это принесло практически немедленные результаты. По итогам года сумма пошлин, собранных с купцов, возросла почти на четверть. Так что уже на третий год ситуация практически выправилась. И с реформой армии дело продвинулось настолько хорошо, что Грону удалось скинуть ее дальнейшее осуществление на плечи своего штаба, в который вошли барон Шамсмели, герцог Тосколла и еще пара командиров, показавших себя не только неплохими тактиками, но и людьми если пока и неспособными стратегически мыслить самостоятельно, то хотя бы подающими надежду, что способны научиться этому. Таким образом, на третий год Грон смог немного отодвинуть в сторону экономику и реформу армии и наконец впрячься в то, что должно было дать ему в руки инструмент, способный справиться с Черным бароном…
– Да, Поскрэ?
– К вам барон Экарт.
