Как оказалось, за погибшим Путятой уже подозревали грешки подобного рода, но за руку его никто не поймал, а сплетни и слухи к делу не пришьешь. Правда, жил покойный явно не по средствам, так как в его уделе имелись всего три деревеньки с сотней мужиков, а холопов в боярской усадьбе было не меньше, чем у родовитого князя. На какие шиши, спрашивается? Митрофан посоветовал мне захватить в плен жену Путяты и его младшего сына, так как старший тоже погиб во время штурма, и его труп только что опознали пленные.
— А если жена Путяты заявит, что они просто наведались в гости к нашей боярыне, а мы их подло убили? — спросил я.
— Конечно, сначала она так и скажет, да только на дыбе даже матерые мужики всю правду говорят. Но я думаю, что до дыбы не дойдет. Постращают бабу в Разбойной избе, и она сразу все расскажет, чтобы спастись от допроса с пристрастием. Боярыню с детьми все равно в монастырь сошлют, так лучше ей уехать в ссылку на своих ногах, а не калекой убогой, — объяснил мне ключник.
Митрофан также присоветовал мне не жечь усадьбу Путяты, ибо она отойдет в казну великого князя и будет пожалована кому-нибудь из его приближенных за службу, а портить отношения с будущими соседями не следует. Все, что сумеем взять в усадьбе на меч, — по праву добыча боярыни, и все, что увезем, по Русской Правде будет наше.
Выслушав советы ключника, я понял, что серьезно плаваю в местном законодательстве, и, решив взять старого воина с собой в Колпино в качестве начальника штаба, сразу повесил на него подготовку этого мероприятия. Митрофан как будто ждал такое предложение и шустро похромал во двор, откуда уже через минуту послышался его командный рык. Как все-таки быстро меняет человека власть! Всего пять минут назад ключник был дедуля божий одуванчик, а теперь ведет себя словно атаман банды разбойников.
Как бы то ни было, но с помощью опытного в таких делах воина дружинники уже к вечеру были готовы к набегу. Митрофан настойчиво уговаривал меня прямо в ночь отправиться в набег, чтобы уже поутру захватить усадьбу Путяты. По всем раскладам, в Колпине должны остаться не больше десятка боевых холопов, да и то не лучших, поэтому серьезного сопротивления не будет. А если поторопиться, то можно застать жену Путяты врасплох, хотя шансов на это мало, потому что у Путяты в Верее наверняка были свои соглядатаи из местных.
Я доложил о намеченных планах боярыне и получил от нее «добро» на набег. Мы с Митрофаном проинструктировали десятника, остающегося на хозяйстве в усадьбе, после чего я направился к коню, на котором должен был возглавить свой первый боевой поход. Однако Митрофан меня остановил и практически силком заставил надеть тегиляй и кольчугу, а также вручил саблю и кинжал покойного Путяты.
Артачиться было глупо, потому что положение обязывает соответствовать возросшему статусу, но перспектива таскать на плечах пуд бесполезного железа меня не особо радовала. Однако Митрофан оказался провидцем и фактически спас мне жизнь, поскольку новоявленный боярский сын Алексашка все- таки словил две стрелы во время набега на Колпино. Оказалось, что стеганые телогрейки, как я пренебрежительно обозвал тегиляи, отлично держат стрелу и мало чем уступают железному панцирю.
Когда дружина выехала за ворота, начало темнеть, но небо было безоблачным, и луна неплохо освещала дорогу. Уже миновал Покров, однако погода стояла теплая, и пора золотой осени, которую так любил Александр Сергеевич Пушкин, затянулась. Впрочем, многие деревья уже сбросили листву, и лес стал прозрачным, что усложняло устройство засады. Конечно, после разгрома банды такая опасность была чисто гипотетической, но береженого Бог бережет. Сбиться с лесной дороги было невозможно, и к рассвету мы не торопясь доехали до вотчины боярина Путяты. Командование штурмом я доверил более опытному в этих делах Митрофану, а на себя взял общее руководство. Увы, но высланные вперед разведчики быстро вернулись и доложили, что боярская усадьба пуста.
Семейство Путяты сбежало, скорее всего, еще прошлым вечером, и в усадьбе царил настоящий разгром. Побродив по пустым комнатам, я вышел во двор и отправил в Верею гонца за обозом, чтобы вывезти трофеи, а сам стал совещаться со своим заместителем, что нам делать дальше. Пока мы прокачивали разные варианты, к нам подбежал один из дружинников и доложил, что позади усадьбы обнаружены следы, ведущие в лес. Парень был выходцем из деревни лесовиков и оказался неплохим следопытом, поэтому заметил следы, которые пытались замести беглецы. По его словам, с боярыней уехали меньше десятка холопов, потому что лошадей было всего восемь, да и наверняка две из них были вьючными. Следы были свежими, а следовательно, у нас появился хороший шанс настигнуть беглецов.
Я оставил Митрофана с шестью бойцами в захваченной усадьбе разбираться с трофеями и ждать обоза из Вереи и с остальными бойцами отправился в погоню. По расчетам нашего следопыта, боярыня с холопами сбежали поздно ночью, но наш отряд передвигался по хорошей дороге, где при свете луны можно было ориентироваться, а на лесной тропе ночью особо не разгонишься, и беглецы не должны были далеко оторваться. Мы скакали по хорошо заметным следам примерно до полудня, но неожиданно следы разделились и ушли в лес поодиночке.
На этом месте погоня застопорилась, поэтому мне пришлось остаться на тропе с парой бойцов, а остальные отравились каждый по одному следу. Примерно через час все вернулись и доложили, что следы заканчиваются у лесной речки и на противоположном берегу отсутствуют, а значит, беглецы ушли по руслу реки.
Основная проблема была в том, что мы не знали, вниз или вверх по течению поехал отряд боярыни, а если разделиться, то у нас не будет численного преимущества над противником и мы из охотников легко можем стать дичью.
Способ, которым беглецы оторвались от погони, натолкнул меня на неожиданную мысль: а не в разбойничий ли лагерь ускакала боярыня?
Путята наверняка давно разбойничал в округе, и может статься, что грабеж на Рязанской дороге был одной из статей его незаконного обогащения. Я спросил, в какой стороне проходит Рязанская дорога, и бойцы уверенно показали на северо-запад, поэтому мы поскакали вниз по течению реки. Через пару часов наш отряд выехал к проезжей дороге, и бойцы заявили, что это и есть дорога на Рязань.
Теперь у меня не было сомнений, что беглецы направились в разбойничий лагерь, и отряд не мешкая продолжил путь по руслу реки. Вскоре мы доехали до ручья, впадающего в речку, где один из бойцов заметил на мелководье след лошадиного копыта, который еще не размыло водой. Мы свернули в ручей и поехали дальше, соблюдая осторожность.
По моим прикидкам, разбойничий лагерь находился где-то поблизости, и у бандитов наверняка выставлены дозоры. Чтобы не попасть в засаду, я приказал бойцам спешиться и, растянувшись цепью, идти вдоль ручья. Увы, но такая предусмотрительность не спасла нас от неприятностей, и мы все равно напоролись на засаду. Вернее, это была не засада, а сторожевой дозор, который заснул на посту и заметил нас, когда бежать было уже поздно. Вот здесь я и словил две стрелы, прилетевшие мне в грудь из кустов. Спасибо настойчивости Митрофана — я отделался синяками, так как ненадежный на вид тегиляй и кольчуга фактически спасли мне жизнь.
Перед прочесыванием берегов ручья мои бойцы получили строгий приказ не стрелять из ружей, а потому действовали только холодным оружием и даже сумели взять одного из дозорных живым. На этот раз не все прошло гладко, как мне того хотелось, и двое бойцов получили ранения, но, к счастью, несерьезные.
Дозорными оказались два совсем молодых парня, у которых еще даже не начала расти борода. С непривычки умаявшись во время ночного бегства, они и заснули на боевом посту. После короткого допроса выяснилось, что в бандитском лагере помимо боярыни с сыном и дочерью еще одиннадцать боевых холопов, из которых только четверо опытные татарские воины, а остальные недавно принятые на службу закупы. Мы также узнали, что у Рязанской дороги выставлен еще один сторожевой пост, правда, всего из одного бойца, а прочие спят после тяжелой ночи.
Если верить словам пленного, то боярыня собиралась уже завтра утром уехать в Рязань к дальним родственникам, а сейчас она вместе с детьми отдыхает в одной из землянок. В бандитском лагере мне уже доводилось побывать, и я хорошо запомнил расположение всех построек. Чтобы свести возможные потери к минимуму и каждый боец знал свой маневр, мне пришлось начертить на земле план бандитского лагеря. После инструктажа отряд выдвинулся на исходную позицию, и по моему сигналу бойцы пошли на
