момент что-то наверху басовито ухнуло, и один из ближайших домов взорвался.
— Это пушка? — спросил Юэн, посмотрев вверх.
Кейтлин закашлялась от едкого дыма.
— Надо выбираться отсюда!
Перестрелка не утихала, и со стороны города доносились полные ненависти вопли и боевой клич. Юэн закинул за плечо свой рюкзак, а второй бросил Кейтлин.
Выскочив из вагона в середине состава, они оказались посреди полного хаоса. Поезд с обоих боков окутывали клубы черного дыма, сквозь которые пробивались языки пламени. Столбы дыма поднимались и с насыпи: там горели кучи резиновых шин, подожженные дикарями. Со всех сторон доносился непрестанный злобный вой: как будто стоглавое чудовище вопило во все глотки от ненависти к этому миру.
Между руинами мелькали быстрые тени, в дыму похожие на чертей из преисподней. Солдаты стреляли по ним с крыш, и, хотя чаще промахивались, чем попадали, иногда пуля все же достигала цели. Тогда грозный черт падал на камни, бился в агонии и затихал, превращаясь в жалкую скрюченную фигуру в оборванных тряпках.
Руины тоже огрызались огнем: пули то и дело отскакивали от бронированных стен. На глазах у Юэна один солдат на крыше поник головой и завалился набок.
Впереди, поперек путей, стояла огромная фура с проколотыми и подожженными шинами, нагруженная доверху бетонными глыбами и кирпичом. Юэн заметил, что щебень под днищем был покрыт той же темной жидкостью, что продолжала гореть на стенах поезда.
Мейзерс стоял у кабины и при помощи солдата пытался выломать дверь. В этот момент пламя от шин доползло до темных пятен, и с глухим хлопком, от которого тут же стих вой над городом, из кузова фуры вырвался огромный огненный шар, разбрасывая во все стороны языки пламени.
Полковник успел нырнуть в кабину, а солдат замешкался и моментально превратился в живой факел. Он метался по рельсам, пока не рухнул от непереносимой боли и не затих.
Из руин снова заголосили — сначала робко, отдельными выкриками, потом все тем же дружным воем — и тут, словно огненный шар был им сигналом, на рельсы высыпали толпы людей в рваном тряпье. Многие держали в руках какое-то пещерное оружие — копья, ножи, ржавые ружья. Мелькали впалые щеки, тощие ноги, глаза, горящие отчаянным голодом. Но больше, чем внешность этих людей, ужасали ожерелья из человеческих костей и зубов, украшавшие самых отъевшихся.
Сверху заухал тяжелый пулемет, и первые ряды атакующих рухнули, скошенные очередью. Толпа дрогнула, но тут же с удвоенной яростью рванула вперед.
— Живо наверх! — заорал Юэн и буквально забросил Кейтлин на лестницу, ведущую на укрепленную крышу вагона.
— А как же ты? — закричала девушка.
Юэн бросил ей свой автомат:
— Держи. Он бьет дальше, чем твой. Прикрывай меня и не поранься!
Он кинулся туда, где, отрезанный толпой дикарей от своих подчиненных, сидел в кабине фуры полковник. Кейтлин бежала за ним по крыше вагона, мимо солдат, хладнокровно стрелявших в разъяренную кровожадную человеческую массу внизу и срезающих штыками самых крепких, которым удавалось забраться по лестницам наверх.
Юэн расправил плечи и вынул из ножен оба клинка. Прямо перед ним, тыча ему в лицо бутылочной «розочкой», возник дикарь в оправе от очков без стекол и с ожерельем из человеческих пальцев на шее. Кейтлин с крыши вагона показалось, что ее спутник пустился в пляс. Он увиливал от копий и лезвий дикарей, проскальзывал между ними с неожиданной ловкостью, и ножи стали словно продолжением его рук.
Юэн доверился рефлексам: сработали годы тренировок, и мозг очистился от всяких мыслей, уступив место инстинктам. Где-то в темных уголках его разума брезжило осознание того, что это путешествие сломало его. Что, несмотря на благородную цель, он утратил по пути что-то, без чего трудно быть разумным человеком. Его жизнь превратилась в бурлящий водоворот, и былое спокойствие и взвешенность унесло течением куда-то в глубину.
Обезумевшие от голода мужчины и женщины перед ним перестали быть людьми и стали помехами на пути. Их бешеные атаки он отражал спокойно и невозмутимо, как человек в лесу отодвигает ветки от лица.
Ржавое лезвие разрезало воздух в сантиметре от его шеи. Уклонившись влево, Юэн прочертил клинком тонкую линию на торсе врага, от правого бедра до левых ребер, и умчался вперед, пока дикарь пытался собрать выпавшие кишки внезапно онемевшими руками. Потом, перехватив копье, чуть было не воткнувшееся в живот, Юэн рубанул по руке его владельца, а следующим ударом вскрыл ему сонную артерию и усыпил навеки. Дальше на пути стояла девчонка с блестящим ножом. Окутанный бесчувственной пустотой, Юэн обрушился на нее, как ангел смерти. Дикарка успела увернуться и попыталась воткнуть нож ему в ногу, но Юэн отскочил, и оружие по рукоятку вошло в землю. Увидев перед глазами автоматное дуло, Юэн одной рукой рубанул по нему, а второй — по горлу стрелка и, располосовав его от уха до ключицы, швырнул бьющееся в агонии тело на девчонку.
Вот они, бессонные ночи в туннелях. Тренировки не прошли даром.
Или он просто выпустил на прогулку демона, который всегда жил внутри?
Когда Юэн распахнул дверь, полковник направил на него пистолет и только потом узнал его. Мейзерс как раз пытался завести двигатель.
— Твою мать, ты здесь откуда?! — выпалил Мейзерс, глядя в пустые глаза на забрызганном кровью лице. Но тут мотор завелся, и полковник забыл про свой вопрос, бросив через плечо:
— Задержи их, пока я не сдвину эту хреновину!
Юэн спрыгнул на землю рядом с кабиной. Совсем близко послышались шаги, и он резко обернулся, а залитые кровью клинки в его руках блеснули на огне адским пламенем.
— Эй, спокойно! — Перед ним стоял человек в военной форме. Юэн моргнул и начал приходить в себя.
Тем временем пятеро солдат воспользовались замешательством, которое внес Юэн в ряды дикарей, и бросились за ним в образовавшуюся брешь, а Кейтлин с крыши прикрывала их огнем. Все пятеро теперь с опаской смотрели на человека, устроившего на их глазах такую резню.
За спиной Юэна изуродованная фура дернулась вперед, ветхий двигатель натужно закашлял, заскрипели изношенные рессоры. Солдаты взяли кабину в круговую оборону и двигались вместе с ней, стреляя в тех, кто смел подойти слишком близко. Юэн посмотрел на ножи в своих руках, и его охватило внезапное отвращение. Вытерев их об одежду убитого дикаря, мужчина убрал клинки в ножны, и в этот момент фура с грохотом съехала с путей.
Полковник Мейзерс выбрался из кабины.
— Спасибо, братцы! — сказал он солдатам и внимательно посмотрел на Юэна. — Сдается мне, девчонке чертовски повезло с телохранителем. Кажется, я обязан тебе жизнью, а может, и все мои люди тоже.
Юэн молчал, и лицо его ничего не выражало. Полковник нахмурился.
— Видал я такой взгляд у некоторых ветеранов. Осторожно, Юэн. Если долго смотреть в Бездну, Бездна посмотрит на тебя.
Мейзерс повернулся к солдатам, собираясь с боем повести их обратно к поезду, но атака Юэна и меткий огонь с крыш вагонов сломили боевой дух дикарей. Когда фура съехала с насыпи, они бросились назад и растворились среди руин. Вдали еще слышалась стрельба, но пули уже не свистели над головами, и Юэн догадался, что выжившие разбираются между собой.
На земле вокруг поезда лежало примерно с полсотни тел. Пробираясь через них, солдаты то и дело останавливались, чтобы добить раненого. Кейтлин, глядя на это с крыши, бледнела с каждым выстрелом.
— Не стрелять! — раздалась команда с крыши, когда полковник и его свита дошли до дымящихся вагонов. — Давайте грузиться, пока дикари не ударили снова!
Все вернулись по вагонам, и поезд медленно поехал вперед, унося их с кровавого поля боя.
