Грешно, конечно, роптать на такую щедрость, но мы зароптали, когда пришлось ставить машину на домкрат среди голой степи, на горушке - вышел из строя подшипник у переднего колеса. Работали над заменой около часа. Впрочем, кто как работал, видно из .следующих слов письма Руфы к Михаилу:
'Леша трудился, Рая давала указания, а я была не при деле. Тем не менее умудрилась измазаться в грязном масле. Потом мне стало худо от жары - сердце сжало и не отпускает. Я выпила лекарство, но, видать, переборщила...'
Вот в этот-то момент Руфина переменилась в лице и тихо попросила:
- Леша, можно я сяду в машину?
Я с тревогой наблюдала за ней. Руфа редко жалуется на сердце, но случается все-таки, что оно самым неприятным образом напоминает о себе война не прошла для нас бесследно.
Сегодня проехали несколько новых пунктов, которых на нашей карте нет. Например, поселок Новоугольный. На самом деле это хороший молодой городок кирпичные двухэтажные дома, широкие улицы, обсаженные деревьями, городская публика. Мы уже не удивляемся теперь, когда на пути возникает поселок или город, не обозначенный на карте. Уяснили - это закономерно.
Сейчас расположились на берегу Северного Донца, около Белой Калитвы. Тихий теплый вечер. После несносной дневной жары и пыли с превеликим удовольствием залезли в реку, вымыли машину, помылись сами. На ужин варится картошка и компот из диких яблок. Комаров, как ни странно, у реки очень мало. Значит, спать будем хорошо.
28 июля
Краснодон - широкий одноэтажный город. В сорок втором он был гораздо меньше. Очевидно, все близлежащие поселки теперь влились в него.
Мы быстро отыскали дорогу к музею 'Молодая гвардия' - мыслимо ли не заглянуть туда? Продолговатое белое здание, довольно вместительное. Рядом специальная стоянка для автомашин. Это верный признак того, что сюда часто приезжают экскурсии.
В музее несколько залов. В первом рассказывается о революционном прошлом города, о старых большевиках, которые делали революцию, устанавливали Советскую власть на местах. В другом зале показана довоенная жизнь молодогвардейцев, их школьные годы. Экспонируются дневники, тетради, рукоделие, модели, стихи, одежда.
Зал членов штаба организации. На стене - большие портреты Ивана Земнухова, Ули Громовой, Любы Шевцовой, Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Василия Левашова, Виктора Третьякевича, Ивана Туркенича. В живых остался только один - Василий Левашов. А Иван Туркевич, хоть и пережил краснодонскую трагедию, но, участвуя потом в боях в составе Советской Армии, умер в городе Жешове от тяжелого ранения.
Дальше - самое драматичное: гибель членов 'Молодой гвардии'...
'В ночь на 16 января 1943 года свыше сорока участников-молодогвардейцев, частью уже мертвых, а частью живых, были брошены в шурф шахты № 5', - читаем фотокопию газетного сообщения. Похороны состоялись 1 марта 1943 года, после прихода Советской Армии. Совсем немного не дожили... Многочисленные фотографии рассказывают о последних почестях героям.
Переходя из зала в зал, мы словно заново перечитываем страницы фадеевского романа.
Много лет спустя выявили имена предателей. Они получили по заслугам. Вспоминаются слова Юлиуса Фучика: 'Об одном прошу тех, кто переживет это время: не забудьте! Не забудьте ни добрых, ни злых'. Не забыто!
В последних залах погибшие будто воскресают, чтобы вечно жить с живыми. Их именами названы шахты, пионерские отряды, бригады, улицы. Они зачислены почетными членами рабочих коллективов, и на их имя открыт лицевой счет. Много славных дел совершается в честь молодогвардейцев. Здесь громко звучит мажорный аккорд к краснодонской 'Оптимистической трагедии'.
Оставив короткую запись в книге отзывов музея, направляемся к месту гибели молодогвардейцев.
В Краснодоне каждый укажет путь к той старой шахте. Это почти на окраине города. Около горы пустой породы стоит высокий серо-зеленый обелиск. На всех четырех сторонах укреплены темно-красные мраморные доски, на них золотом написаны имена погибших. В конце добавлено: 'и семь неопознанных'... Вокруг обелиска садик, обнесенный оградой. Эти деревья посажены руками теперешних комсомольцев Краснодона.
Шумит листва, рассказывает людям легенду о 'Молодой гвардии'... Здесь оборвался героический путь славных краснодонских патриотов.
Теперь мы отправимся туда, где начался боевой путь нашего полка.
- Скажите, пожалуйста, как проехать в Труд Горняка? - спрашиваем встречную жительницу.
Мы не представляли себе ясно, где находится поселок по отношению к Краснодону. Смутно припомнилось - как будто на север. И точно, не ошиблись!
29 июля
Ночевали в поле, не доезжая 90 километров до Ростова.
Сейчас сидим в Ростове на станции техобслуживания. Леша пытается добыть какую-то деталь для машины. Необходимо также сделать профилактический осмотр. Стоит адская жарища, негде укрыться от палящих лучей. Мы с Руфой приютились на скамеечке около конторы в скупой тени. Попытаюсь теперь закончить рассказ о вчерашнем дне.
Труд Горняка нашли легко. Правда, поселок разросся почти до неузнаваемости. Около проходит новая асфальтированная дорога, ее в сорок втором и в помине не было Она обросла разными постройками - кафе, магазинами, павильонами.
Мы еще в Москве порешили, что в каждом населенном пункте, где стоял полк и куда будем заезжать, следует искать встречи с теми, кто жил там во время войны. Они могут поделиться воспоминаниями, рассказать о своих прежних впечатлениях о девушках-летчицах.
Наугад постучали тихонько в калитку одного дома. Волнуемся - ведь это первый стук в наше фронтовое прошлое. Залаяла собака. Вышел седой высокий старик. Одной ноги нет. Он вроде как испугался, когда мы заговорили о сорок втором годе. Отвечал не очень-то охотно, с опаской.
- Ничего не знаю, не допытывался, кто здесь стоял на аэродроме, отговаривался дед.
Но мало-помалу мы кое-что вытянули из него. Да, он хорошо помнит, как летом 1942 года здесь были летчицы. Что командир Раскова была полная, солидная. Это он перепутал, конечно, с нашим комиссаром - Евдокией Яковлевной Рачкевич. Она действительно была полноватая, наша заботливая 'мамочка', как мы ее до сих пор называем между собой. А Раскова не была 'солидной'. Как сейчас вижу Марину Михайловну во время последнего разговора с нами, перед отлетом обратно в Энгельс. Смысл ее слов был такой: 'Я уверена, что вы будете хорошо воевать. Знаю, что рветесь в бой. Запомните: бывают такие моменты, когда сила твоей любви к Родине измеряется силой ненависти к ее врагам. Я заверила командование, что девушки в боевой работе не отстанут от мужчин. Желаю вам стать гвардейцами!' Она говорит и слегка волнуется. На щеках румянец, глаза блестят. Такой Раскова и осталась в моем сердце - красивая, энергичная, с открытой душевной улыбкой. Разве мы знали тогда, что видим ее в последний раз! Тяжелая весть о гибели дошла до нас зимой. Марина Михайловна Раскова погибла 12 января 1943 года при выполнении служебных обязанностей.
- Очень мы удивились, когда увидели девушек-летчиц целый полк, вспоминал дед. - И все такие шустрые, бойкие. Не раз ходили тайком посмотреть на вас, - признался он.
Удивился не только ты, дед, но и полковник Попов, командир авиадивизии, в которую мы прибыли. Я писала уже, что известие о таком пополнении прямо-таки ошарашило его. Еще бы! Время тяжелое, немцы готовят новое наступление здесь, на Южном фронте, а тут девчонок целый полк подсунули!
С Дмитрием Дмитриевичем Поповым я сейчас часто встречаюсь - мы в одной парторганизации при Центральном доме авиации и космонавтики. Мне давно хотелось поговорить с ним о годах войны, услышать из его уст рассказ о том, какое впечатление произвело тогда на него наше прибытие. Как-то представился удобный случай. Дмитрий Дмитриевич охотно начал вспоминать.
- Какой командир на фронте не радовался, когда ему сообщали, что его соединение .пополняется целой боевой частью? Однако радость моя мгновенно исчезла, когда мне пояснили, что это женский полк на ПО-2. Откровенно говоря, я был обескуражен и глубоко разочарован.
Дмитрий Дмитриевич сделал жест, который означал: не взыщите, мол, за такую откровенность.
- Не помню, что нас с комиссаром задержало, только прилетели мы в ваш полк на следующее утро. Сразу бросились в глаза неумело замаскированные самолеты, расположившиеся кое-где любители позагорать, излишнее хождение и езда по аэродрому, который находился, кстати говоря, на основном
