выдержка тем более вселяла в меня уверенность, что он принадлежит к нашему братству. Масон узнавал другого каменщика по знакам, пожатиям и клятве. Невольно вспомнилось мне:
'- Дай мне слово Иерусалима:
- Гиблин.
- Дай мне слово вселенной.
- Боаз.
- Сколько есть истинных уз?
- Пять: ступня к ступне, колено к колену, рука в руке, сердце к сердцу, ухо к уху.
- Истинное слово и истинная примета каменщика?
- Прощай!'
Но не мог же я подойти к Гродецкому и напрямую сказать ему все это, если он отказывался отвечать на знаки нашего братства!
- Кто он? - спросила Мира, облокатившись о мраморную колонну.
- Я не могу сказать...
- Понимаю, - проговорила индианка в ответ. Она отперла дверь ключом, и мы вошли в ее комнату, в которой царил безукоризненный порядок.
Индианка, наконец-то, присела на диван и смогла перевести дух.
- Медведев очень утомил меня, - медленно проговорила она. - Почему он играет против нас? - неожиданно спросила Мира.
Я задумался.
- Видимо, - после недолгой паузы ответил я, - потому что еще так и не разобрался в ситуации. Он так же, как и мы, не понимает, что происходит...
В дверь постучали.
- Барышня, можно к вам? - узнал я Грушенькин голос.
- Входи, - позволила Мира, хотя я заметил, что больше всего на свете сейчас она хотела бы отдохнуть. Разговор с Лаврентием Филипповичем отнял у нее много душевных сил.
Грушенька опасливо вошла в комнату.
- Барыня, наверное, выгонит меня из дома, - медленно проговорила она, - но мне очень хочется, барышня, чтобы вы мне все-таки погадали.
- Хорошо, - согласилась Мира. - Мне не хотелось этого делать, но если ты так уж настаиваешь...
Она извлекла из комода свой обклеенный цветной бумагой сундук с гадальными принадлежностями. Я видел, что ей сильно недоставало Сварупа, ее старого индийца-слуги. Это он бережно укладывал ей в дорогу астрологические таблицы, вышитые мешочки с благовониями, разноцветные свечи и амулеты- пентакли, отлитые из свинца. Один из таких пентаклей-оберегов носил я у себя на груди. Здесь же лежал и изумрудный ларец с древней колодой карт Таро, которые Мира раскладывала только в самых особенных случаях.
Индианка опустила темно-бордовые занавеси на окнах, тяжелый бархат которых шумно упал на мозаичные плиты паркетного пола. Потом Мира велела Грушеньке затушить все свечи, которые были зажжены в канделябрах. Девушка тут же послушалась и с воодушевлением сделала то, что приказала ей предсказательница, словам которой она безоговорочно верила.
Мира скрылась за ширмой и переоделась в ярко-красное сари, которое ей несказанно шло. Запястья свои она унизала тяжелыми золотыми браслетами, которые обычно позванивали, когда индианка раскладывала карты.
Когда Мира появилась из-за ширмы, Грушенька вздрогнула, потому как не узнала ее. Ей была знакома европейская барышня, а не эта восточная принцесса с копной черных распущенных волос, огромными подведенными глазами и лихорадочным румянцем на смуглых щеках.
Мира извлекла из ящика три свечи и бронзовый старинный подсвечник. На круглом столике она поставила статуэтку Шивы, которую тоже привезла с собой из нашего столичного особняка.
Индианка зажгла свои свечи, от которых сразу стал исходить какой-то экзотический аромат. Невольно перед моими глазами возникли развалины древнего дворца ныне покойного раджи, на которых мне однажды посчастливилось побывать. В пламни свечей мне виделись милые сердцу Миры, зовущие, дикие джунгли.
Индианка прошептала какие-то ритуальные слова, которые мне не удалось разобрать, и велела Грушеньке сесть на стул. Девушка механически проделала то, что от нее требовалось.
Тогда индианка перетасовала колоду карт с древними символами, смысл которых заключался в кабаллистических аллегориях. Она приказала Грушеньке снять ее левой рукой и разложила на столе пентаграмму.
Я только дивился тому, как перекликались все древние учения между собою.
- Твое желание исполнится, - улыбнулась Мира. - Обязательно, обнадежила она девушку, которая слушала ее с замиранием сердца. С первого взгляда было заметно, что думает Грушенька о каком-то определенном человеке, с которым давно знакома, и мечтает о нем, но боится признаться себе в своих мечтах. - Ты можешь на него положиться, - продолжала Мира вещать, - он - добрый человек, - проговорила она и задумалась, какая-то тень набежала ей на чело.
- Что-то не так? - спросил я индианку.
- Нет, - Мира покачала головой, продолжая вглядываться в выпавший ей аркан. - Но мне кажется... А, впрочем, нет! - отмахнулась она, бросив взгляд на испуганную Грушеньку. - Кстати, - добавила она, - видишь вот эту женщину? - она указала на верховную жрицу. - Княгиня даст свое разрешение на брак!
Потом Мира собрала свои карты, убрала их в ларец и спрятала в ящике, туда же она сложила и недогоревшие свечи, вместе с вышитыми мешочками, полными благовоний и ароматических трав.
- Ты осталась довольна? - спросила индианка у девушки.
- Да, - Грушенька закивала русоволосой головой.
- Тогда, может быть, ты поможешь мне переодеться? - попросила Мира ее.
- Конечно, - согласилась она обрадованно.
Мира скрылась за ширмой.
- Подай мне, пожалуйста, из шкафа муаровое платье цвета чайной розы, - попросила она.
Грушенька открыла шкаф, замерла на какое-то мгновение, а потом издала истошный вопль.
- Что случилось? - хором воскликнули мы с Мирой.
- Там... там... - Грушенька указывала пальцем в шкаф красного дерева. - Там...
- Да что там? - я подошел к шкафу, который так напугал экономку. Девушка стояла, бледная как смерть, и продолжала указывать на полку.
- Ты увидела призрак? - спросила индианка, высунувшись из-за ширмы.
- Платок, - прошептала девушка побелевшими губами.
- Какой еще платок? - удивился я.
- В крови, - тихо промолвила девушка. Ее трясло, словно в лихорадке.
В этот момент я тоже увидел предмет, который привел Грушеньку в такой ужас. Это был белый батистовый платок князя Николая Николаевича Титова, весь пропитанный бурой кровью. На нем был золотыми нитками вышит княжеский шифр - вензель, составленный из его инициалов.
- Какой ужас! - всплеснула руками Мира, которая закуталась в шаль и вышла все-таки из-за ширмы. - Теперь в убийстве все обвинят меня, - прижала она ладони к разгоряченным щекам.
Грушенька переводила взгляд с меня на Миру и не знала, верить ли гадалке, которая десять минут назад предсказала ей сказочную судьбу, или не верить. Но то, что Мира могла убить человека, никак не укладывалось у нее в голове.
- Грушенька! - обратился я к экономке. - Пообещай мне, пожалуйста, что никому не расскажешь о том, что увидела! Это может стоить барышне жизни... Ведь нет никаких сомнений в том, что платок покойного князя кто-то подбросил в Мирины вещи.
- Хорошо, - пообещала девушка. - Я никому не скажу, но я не понимаю...
- Я обещаю тебе, что обязательно разберусь в этом деле и назову имя истинного убийцы, - заверил я Грушеньку, которая испуганно озиралась по сторонам. Ее все еще продолжал бить озноб.
- Мне страшно, - сказала она. - Ведь следующей жертвой может стать кто угодно...
