и ускользнул от Аварийной Команды.
На Пятой Авеню он замедлился. Ускорение пожирало огромное количество энергии. Долгое ускорение требовало потом многих дней восстановления сил.
Грабители и джек-джантеры уже хозяйничали на Авеню - по одиночке и бандами, трусливые и свирепые. Шакалы, раздирающие тело живого, беспомощного животного. Сегодня город принадлежал им, и они орудовали в нем без всякого стеснения. Фойл внезапно столкнулся с ними.
– Я не в настроении, - предупредил он. - Поиграйте с кем-нибудь другим.
Он вывернул все карманы и швырнул им деньги. Они торопливо схватили их, но остались неудовлетворены, так как жаждали забавы, а беспомощный джентльмен вполне мог ее им предоставить. С полдюжины бандитов быстро окружили фойла тесным кольцом.
– Добрый джентльмен, - скалились они. - Давай повеселимся.
Фойл однажды видел изуродованное тело одной из жертв их веселья. Он вздохнул и с трудом отрешился от образа Оливии Престейн.
– Ну что ж, - сказал он. - Давайте, ребята. Нащупав пульт управления во рту, он на двадцать губительных секунд превратился в самую смертоносную боевую машину… Коммандос-убийца. Все происходило как будто помимо его воли. Тело просто следовало вживленным в мускулы навыкам и рефлексам… На тротуаре остались лежать шесть трупов.
Собор Святого Патрика стоял незыблемый, вечный, своим величием подавляя крошечные языки пламени, лизавшие позеленевшую медь крыши. Он был пуст. Люди покинули освещенные и обставленные шатры Пятимильного Цирка, заполняли неф церкви. Слуги, повара, камердинеры, атлеты, лакеи, философы и мошенники поспешно бежали.
– Они, конечно, вернутся сюда пограбить, - пробормотал Фойл.
Он вошел в свой шатер - и увидел сгорбившуюся на ковре фигурку в белом, что-то невнятно про себя мычащую. Это была Робин Уэднесбери - платья в клочья, рассудок в клочья.
– Робин!
Она продолжала мычать. Он поднял ее на ноги, встряхнул, ударил по лицу. Она просияла и продолжала мычать. Фойл достал шприц и ввел ей лошадиную дозу ниацина. Наркотик подействовал на нее отрезвляюще. Ее буквально вывернуло наизнанку. Атласная кожа побелела. Прекрасное лицо исказилось. Она узнала Фойла, вспомнила то, что пыталась забыть, закричала и упала на колени. Зарыдала.
– Так-то лучше, - произнес Фойл. - Ты великая любительница спасаться бегством. Сперва самоубийство. Теперь это. Что следующее?
– Уйди.
– Возможно, религия. Ты чудесно впишешься в какую-нибудь секту. Примешь муки за веру… В состоянии ты смотреть жизни прямо в глаза?
– Разве тебе никогда не приходилось убегать?
– Никогда. Бегство - для неврастеников.
– Неврастеник… Любимое, слово нашего образованного умника… Ты ведь образован, не правда ли? Образован. Уравновешен. Спокоен. Да ты удирал всю свою жизнь!
– Я?! Никогда. Всю свою жизнь я кого-то преследовал.
– Ты удирал. Уходил от реальной жизни, нападая на нее… отрицая ее… уничтожая ее… Вот, что ты делал.
– Что? - Фойл резко встрепенулся. - Ты хочешь сказать, будто я от чего-то спасался?
– Безусловно.
– От чего же?
– От реальности. Ты не в состоянии принять жизнь такой, какой она есть. Отказываешься это сделать. Пытаешься загнать ее в твои собственные рамки. Ты ненавидишь и уничтожаешь все, что не укладывается в твои безумные рамки.
– Она подняла залитое слезами лицо. - Я больше не могу это выдержать. Отпусти меня.
– Отпустить… Зачем?
– Хочу жить своей жизнью.
– А как же твоя семья?
– …Буду искать их сама.
– Почему? Что случилось?
– Слишком много… нет сил… ты и война… потому что ты так же страшен, как и война. Даже страшнее. Что случилось со мной сегодня, происходит постоянно, когда я с тобой. Я могу вынести либо одно, либо другое, но не вместе.
– Нет, - отрезал Фойл. - Ты мне нужна.
– Я готова выкупить себя.
– Каким образом?
– Ты потерял все нити, ведущие к «Ворге», не правда ли?
– И?
– Я нашла еще одну.
– Где?
– Не имеет значения. Ты согласен отпустить меня, если я тебе ее передам?
– Я могу вырвать силой.
– Можешь? После сегодняшней бомбежки? Попробуй. Ее вызов застал его врасплох.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Я намекну тебе. Помнишь того человека в Австралии?
– Форреста?
– Да. Он пытался назвать имена своих товарищей. Помнишь единственное имя, которое он сумел произнести?
– Кемп.
– Он умер, не успев закончить. Его имя - Кемпси.
– Это и есть твоя нить?
– Да. Кемпси. Имя и адрес. В обмен на твое обещание отпустить меня.
– По рукам, - сказал он. - Ты свободна. Выкладывай. Робин подошла к дорожному платью, в котором была в Шанхае, и достала из кармана обгоревший клочок бумаги.
– Я заметила это на столе Ореля, когда пыталась потушить пожар… пожар, который устроил Горящий Человек…
Это был обрывок письма.
– Боже мой! - вскричал Фойл. - Да ведь это действительно нить! На этот раз ничто нам не помешает. Я выжму из него все… все. - Он криво ухмыльнулся Робин. - Мы летим на Луну завтра вечером. Закажи билеты. Нет. Купи корабль. Теперь, после атаки, от них будут отделываться по дешевке.
– Мы? - потрясение проговорила Робин. - Не мы, а ты.
– Нет, мы Мы летим на Луку. Вдвоем.
– Я ухожу.
– Ты никуда не уходишь. Ты остаешься со мной.
– Но ты поклялся…
– Уймись, девочка. Пора взяться за ум. Ради этого и бы поклялся чем угодно. Теперь ты мне нужна больше, чем когда-либо. Не для «Ворги». С «Воргой» я и сам справлюсь. Есть кое-что гораздо более важное.
