Он ловко уклонялся от ее ударов, словно от нападения дикого единорога, стараясь не повернуться к ней спиной и далеко не отступать, чтобы она продолжала слышать его. Уже полдюжины раз он мог пронзить ее мечом, но даже не достал его из ножен. Надо принять, что спор их — чисто академический, поскольку в Ксанте все равно нет больше магии. Однако Бинк был преисполнен решимости заставить Чери признать правду.
— И ты, Чери, — ты тоже обладала магией. Да-да! Ты заставляла себя выглядеть такой, какой тебе хотелось себя видеть. Околдовывала самое себя! Это — вроде иллюзии, ограниченной...
Окончательно рассвирепев, она опять попыталась ударить его двумя копытами сразу. Ну как же! — он задел ее самое чувствительное место, заявив, в сущности, что она — непристойна сама. Бинк, однако же, предвидел ее реакцию и был наготове. И избежал удара. Его мечом теперь стало слово, и он намеревался рассчитаться таким образом не только с Чери. Достаточно с него всяких заблуждений, особенно собственных! Пришла пора окончательно избавиться от них! В некотором смысле он тут атаковал самого себя: себя, опозоренного тем, что он сделал с Ксантом, освободив Демона.
— Я бросаю тебе вызов! — воскликнул он. — Посмотри на свое отражение в озере! И станет ясной разница. Но твоя магия пропала!
Чери, кажется, сникла. Совсем недавно они проезжали мимо небольшого пруда, и теперь возвращались туда. Бинк уже жалел о том, что так жестоко поступил с Чери... Она взглянула на свое отражение в пруду, убежденная в том, что увидит себя прежнюю. Увы... Но у нее хватило достоинства признать очевидное.
— О, ужас! — потрясенно возопила она. — Я некрасивая! Я отвратительная! Я — уродливее Честера!
— Нет-нет, Чери! Ты прекрасна. Да, ты прекрасна, когда есть магия, когда был твой талант! — Бинку хотелось утешить ее. — Потому что магия для тебя так же естественна, как и для меня. И противиться ей у тебя больше нет причин. Это все равно, что восстать против любой естественной функции, вроде еды, размножения, или...
— Убирайся! — крикнула она. — Ты — чудовище! Ты...
В новом приступе ярости она ударила копытом по воде, подняв сноп брызг. Отражение исчезло. Но вода, как ей и полагается, скоро успокоилась и снова — с неумолимой ясностью — показала ей правду.
— Послушай, Чери. — Бинк старался казаться уже невозмутимым и деловитым — Ты тут заметила, что Честера еще, может быть, удалось бы спасти, если принять кое-какие меры. Я бы очень этого хотел. Но я так и не осмелился открыть бутылочку с Кромби. Ведь он был в образе грифона, а для процесса превращения его в человека нужна магия, которой больше нет. И, видимо, Честер по той же причине должен оставаться в озере — живым и беспомощным. То есть, я хочу сказать: нам нужна магия. И не имеет значения, нравится она нам, или — нет. Без нее Честер умрет. И мы ни к чему не придем, пока ты...
Она кивнула — хотя и через силу, с откровенным нежеланием.
— Я думала — ничто не вынудит меня терпеть такие непристойности. Но ради Честера я согласна на все. Даже... — Она сглотнула и дернула хвостом. — Даже на магию...
— Итак, нам снова придется искать! — обрадованно воскликнул Бинк. Когда он умывался в пруду, к нему словно снизошло озарение. — Искать того, кто восстановит магию Ксанта! И если мы все — люди, кентавры и прочие существа — станем действовать согласно, то, возможно, отыщем другого Демона...
Он тут же помрачнел, осознав всю безнадежность подобной затеи. Как им удастся вызвать X(A/N) th-а, E(A/R)th-а или любое другое супермагическое существо? У Демонов здесь нет никаких интересов...
— Да! — согласилась Чери, обретя вдруг надежду в тот момент, когда Бинк стал ее терять. — Возможно, король знает, как это проделать. Быстрей забирайся на спину — я помчусь галопом.
Бинк снова уселся верхом, и она поскакала. Чери, конечно, не обладала мощью Честера, но Бинку все же пришлось покрепче обнять ее за тонкую талию, чтобы удержаться на спине Чери, когда она помчалась через лес.
— ...и если магия вернется, я снова стану прекрасной, — мечтательно бормотала она.
Усталый Бинк сонно метал головой, пока Чери неслась сквозь опустевшие джунгли. Но вдруг она резко остановилась, и он чуть не свалился на землю.
Перед ними стояли два огромных, лохматых существа.
— Посторонитесь, чудовища! — беззлобно крикнул Бинк — в конце концов они на самом деле были чудовищами. — Это общественная тропа — ее нельзя загораживать!
— Мы не заслоняем вам пути, — произнес один из монстров — Лучше дайте нам пройти.
— Людоед Хруп! — воскликнул Бинк. — Что ты делаешь так далеко от дома?!
— Ты что, знаешь этого монстра? — спросила Чери.
— Конечно! Более того: я его теперь прекрасно понимаю без переводчика!
Глаза великана, напоминавшие сейчас глаза очень тупого человека, уставились на Бинка из-под низкого лба.
— Ты ведь приходил ко мне вместе со своими друзьями? Да, помню. А у меня вот с женой липкий месяц.
— Липкий месяц? — поморщилась Чери.
— А-а, так это и есть та Спящая Красавица! — улыбнулся Бинк, разглядывая великаншу.
Трудно себе было представить более уродливое существо. Но все же под шапкой волос, напоминавшей тряпку, которой только что вытерли блевотину, и под мешковатой грубой одеждой угадывались гораздо более хрупкие очертания, чем можно было ждать от великанши. И Бинк вспомнил: она — не настоящая великанша, а — актриса, игравшая роль в спектакле озерных демонов. Немного усилий с ее стороны, и — она вполне могла бы стать красавицей. Но отчего же она даже не пытается?
— Э-э... один вопрос...
Великанша не была дурой и поняла его намерения.
— Да, у меня было другое лицо, — сказала она Бинку. — Но я рада, что сбежала в конце концов. Получше демона нашла я мужа; он мне по нраву, и другой не нужен.
Выходит, примадонна нашла-таки себе мужа, достойного ее внимания! Пообщавшись однажды с озерными демонами, Бинк пришел к выводу, что она поступила разумно. Она сохранила грим великанши, который служил лишь слабым отражением ее нормальной личности. По-видимому, она и научила Хрупа говорить более или менее внятно. Ах, какая сообразительная попалась ему жена!
— Хммм... Примите наши поздравления! — Бинк слегка поклонился и пояснил Чери: — Они поженились по нашему совету. Советчиками были: Хамфри. Честер, голем Гранди и я. Впрочем, Хамфри в это время спал. Какое было удивительное собрание!
— Не сомневаюсь! — В голосе Чери слышалась подозрительность.
— Да, я луплю его давно, — сказала великанша. — У него башка — как бревно.
— Великаны очень страстны! — шепнул Бинк на ухо Чери.
У той уже прошло первоначальное изумление, и она довольно быстро ухватила суть происшедшего и происходящего.
— Каким же образом, милая, ты сохраняешь его любовь? — спросила она с откровенным венским ехидством. — Разве ему не нравится бродить в поисках приключений?
Да-да — конечно, она привычно думала о своем Честере!
— Я отпускаю его побродить; ему нельзя «нет» говорить, — ответила бывшая актриса — мудрая представительница своего пола. — И когда он домой приползает, то сразу фингал получает. — Для наглядности, она тут же наградила своего суженого чудовищным тумаком и притом, даже не поглядев да него: наугад и удивительно точно — в глаз.
Это, впрочем, было как раз кстати, иначе Бинк вряд ли понял бы ее правильно. [12] — Пусть скотиной ощутит себя сперва — вкуснее покажется жратва.
Лицо Хрупа исказилось в улыбке — он был безоговорочно согласен и явно удовлетворен. И Бинк подумал: живется ему наверняка лучше, чем если бы рядом была настоящая великанша, которая воспринимала бы его привычки и манеры как нечто само собой разумеющееся. Какие бы ошибки не допускала актриса, она отлично знала, как с ним управляться.
— А на вашу жизнь каким-нибудь образом подействовало отсутствие магии? — спросил Бинк.
