выяснить, кто мы такие.
— Вы правы, — поддержала его Джил. — Думаю, они легко сообразят, что дирижабль могли построить только в Пароландо.
— Все может быть. Посмотрим. К тому времени, когда подойдет «Минерва», мы будем уже за северными горами. Вряд ли оттуда нам удастся связаться с Грейстоком; следовательно, новости мы узнаем лишь после возвращения.
Выражение лица Файбраса всем показалось странным — будто он сомневался, что «Парсефаль» вернется.
Солнце опустилось за горизонт, но его отблески еще долго освещали плывущие в вышине облака. Наконец, наступила ночь, сквозь туманную пелену засверкали звезды. Прежде чем уйти в свою каюту, Джил обменялась несколькими словами с Анной Обреновой. Маленькая женщина держалась приветливо, но в поведении ее сквозила какая-то скованность. Может быть, она расстроена тем, как Файбрас распределил должности?
Джил прошла по длинному проходу в хвостовой отсек — выпить кофе и поболтать с членами команды. Там был и Барри Торн. Он тоже показался ей несколько взволнованным и еще более молчаливым, чем обычно. Джил подумала, что он, наверно, переживает свою размолвку с Обреновой. Впрочем, причина могла заключаться и в другом.
Неожиданно ей вспомнился их громкий разговор — скорее даже, спор — на неведомом языке. Хорошо бы расспросить его, но страх признаться в том, что она подслушивала, останавливал Джил. Правда, если сказать, что она случайно шла мимо (именно так все и было!) и услышала несколько фраз… Можно ли считать подслушанным разговор, в котором не понятно ни слова?
Джил добралась до своей каюты, рухнула на койку и провалилась в сон. В два часа пополудни ее разбудил свисток, раздавшийся по внутренней связи. Она прошла в рубку управления сменить Метцинга, второго помощника. Он немного постоял рядом, рассказывая о своих полетах на «ЛЦ-1», потом ушел. Вахта начиналась спокойно. Атмосферные условия были нормальными, и она вполне могла полагаться на опыт сидевшего у штурвала Пискатора. Японец включил автоматическое управление, но продолжал внимательно следить за показаниями приборов.
В стороне работали радист и оператор радиолокатора.
— Мы достигнем гор около двадцати трех часов, — заметила Джил.
Пискатор поинтересовался, правда ли, что этот северный хребет, как рассказывал Джо Миллер, достигает двадцати тысяч футов? Вряд ли гигант мог точно определить их высоту — он не сильно разбирался в метрической и английской системах.
— Попадем туда и все узнаем, — ответила она.
— Интересно, выпустят ли нас обратно таинственные обитатели Башни, — продолжал рассуждать японец. — Впрочем, позволят ли они нам вообще проникнуть туда?
На этот вопрос можно было ответить так же, как и на предыдущий. Джил промолчала.
— И если нам это удастся, — не унимался Пискатор, — получим ли мы возможность осмотреть их загадочную обитель?
Джил закурила сигарету. Она была сейчас совершенно спокойна, предчувствуя, что с приближением к горам и к тайне, которую они охраняли, ей вряд ли удастся сохранить душевное равновесие.
Пискатор улыбнулся, в его черных глазах сверкнул огонек.
— Вы никогда не допускали мысли, что на борту может оказаться кто-нибудь из Них?
От неожиданности Джил подавилась дымом. Откашлявшись, она хрипло спросила:
— Как это пришло вам в голову?
— Они вполне способны заслать на «Парсефаль» своих агентов.
— И что же натолкнуло вас на эту мысль?
— Это лишь мое предположение, не больше… но вполне допустимо, что за нами следят.
— Я полагаю, это не только предположение. Что вас побудило так думать? Признайтесь мне, Пискатор!
— Ничего конкретного… ничего, кроме праздных размышлений.
— Возможно, ваши праздные размышления касаются какой-то личности? Кого же?
— Если даже и так, то называть ее было бы совершенно неблагоразумно. Вы хотите, чтобы я ткнул пальцем в кого-то… скорее всего — в совершенно невинного человека?
— А меня вы не подозреваете?
— Нужно быть последним глупцом для этого. Я просто размышляю вслух. Прискорбная привычка, от которой не мешало бы избавиться.
— Что-то я не припомню за вами обыкновения думать вслух.
Джил прекратила разговор, понимая, что он ничего не прибавит к сказанному. Остаток дежурства она пыталась обдумать слова Пискатора и привести все в какую-то систему. В конце концов, голова у нее разболелась, и она в совершеннейшем изнеможении отправилась спать. Может быть, он все-таки имел в виду ее?
Ближе к полуночи показались северные горы. В своем прогнозе Джил ошиблась лишь на две минуты. Хребет был скрыт облаками, но радары обрисовали его очертания — сплошная горная цепь, окружающая море. Файбрас, узнав ее истинную высоту, громко выругался.
— Тридцать две тысячи футов! Выше Эвереста!
Все выглядели озабоченными. Дирижабль не мог подняться выше тридцати тысяч, и Файбрас страшился даже такой высоты — в этом случае давление в газовых камерах приближалось к критическому, срабатывали аварийные клапаны и начиналась утечка водорода.
Капитан остерегался максимальных высот и по другой причине. Если судно неожиданно попадет там в поток теплого воздуха, объем водорода увеличится. Правда, это создаст большую подъемную силу, но также будет грозить безопасности полета. «Парсефаль» стремительно взовьется вверх; в подобных условиях пилот должен отреагировать молниеносно и заставить корабль снизиться в холодные слои атмосферы. Если запоздать с маневром, то увеличившийся в объеме газ способен разорвать стенки камер.
— Если придется переваливать через эту стену, — вздохнул Файбрас, — нас хорошо прижмет. Правда, Джо говорил…
Он замолчал, пытаясь разглядеть впереди темную гряду гор. Под ними тянулась извилистая лента долины, вечно окутанная туманом. Грейлстоуны уже давно исчезли. Но радары и инфраскоп показывали, что холмы внизу покрыты растительностью. Новая загадка: как удалось вырасти деревьям в этом холодном мареве?
— Сирано, — обратился к французу Файбрас, — опускайтесь до десяти тысяч футов. Мне нужно хорошенько осмотреть верховья.
«Осмотреть» их можно было лишь с помощью радара. Сквозь массивные клубящиеся слои туч никто не смог бы заметить огромный разлом у подножья гор, о котором говорил Джо. Вскоре на экране обозначился зев колоссальной пещеры трехмильной ширины, из которой вытекала Река. Чудовищный свод вздымался на высоту десяти тысяч футов.
— Джо явно преувеличивал, утверждая, что здесь может пройти луна, — ухмыльнулся Файбрас, — но это все равно впечатляет.
— Грандиозное зрелище, — отозвался Сирано. — Но воздух здесь очень холодный и тяжелый.
Файбрас приказал поднять корабль выше и идти курсом, параллельным горам, на расстоянии восьми миль. Чтобы избежать сноса из-за южного ветра, Сирано был вынужден сделать крен; затем, уравновесив дирижабль, он стал набирать высоту.
Тем временем радист пытался найти в эфире позывные «Марка Твена».
— Вызывай их, вызывай, — приказал ему Файбрас. — Сэм, наверное, хочет знать, что с нами происходит. А мне интересно, добралась ли до них «Минерва».
Он повернулся к остальным.
— Я ищу расщелину в горах. Здесь непременно должен быть разлом. Джо говорил, что сквозь него на минуту сверкнуло солнце. Возможно, ему померещилось — солнце здесь поднимается над горизонтом вдвое ниже, чем в средних широтах, и не может осветить ущелье, если оно не рассекает хребет почти до самого
