необычайно живое воображение. Оно позволило тебе быстрее продвинуться в терапии, чем многим пациентам из твоей группы. Но я не хочу, чтобы ты задирал нос по этому поводу. Тебе просто повезло родиться с таким даром.
Доктор сделал паузу. Его синие глаза наводили на мысли о викингах, про которых рассказывал Джиму дед. Вот такие глаза могли быть у Лейфа Счастливого, глядящего на хмурое, полное опасностей море, которому нет конца. Где-то там, за горизонтом, лежит неведомая земля. Не слишком ли далека она? Не лучше ли вернуться в Гренландию?
Доктор вышел из задумчивости — он принял решение.
— Настало время, — сказал он, — избавляться от нежелательных черт Рыжего Орка.
Джим не ответил. Он так застыл на стуле, точно Порсена поместил его в криогенный цилиндр — только глаза моргали.
— Что скажешь? — спросил доктор.
Джим поерзал на сиденье, глядя в потолок, и облизнул губы.
— Мне… мне, надо признаться, страшно. Как будто меня… постигла большая утрата. Я не знаю…
— Знаешь, — сказал Порсена.
— Это правда необходимо? Не форсируете ли вы события? Я только-только вошел в Орка. Господи, сколько же это дней прошло с тех пор? Не так уж и много!
— Для терапии неважно, сколько дней прошло. У нас не исправительное заведение. Учитывается только твой прогресс. И не надо стыдиться, если тебе страшно. Все пациенты на этой стадии впадают в панику. У меня возникли бы сильные подозрения, если бы ты воспринял это как должное. Я не знал бы, по-настоящему глубоко ты проник в личность Орка или нет. Теперь у меня нет ни малейших сомнений по этому поводу.
— Не слишком ли глубоко?
— Вот это надо выяснить.
— Что же в Орке плохого?
— Это ты мне скажи.
— Я бы хотел сначала поговорить о его хороших сторонах.
— Как тебе будет угодно. Только перед этим скажи мне, каковы сейчас твои ощущения, эмоциональные и физические? Помимо страха.
— Мне стало лучше, когда я собрался поговорить о хорошем в Орке. Но сердце все еще колотится. А в кишки точно жира напихали. И помочиться бы надо.
— Потерпеть можешь? Или уж очень приспичило?
— Не знаю. Могу, наверно. Дело не так плохо, как мне казалось секунду назад.
— Итак, положительные качества Орка. Те, которых, потвоему, тебе не хватает или они слишком слабо развиты.
— Слушайте! — выпалил Джим. — Не могу я его бросить! Я ему нужен! Там ведь мозг-призрак — я должен избавить Орка от него! Если призрак возьмет верх, Орк уже не будет по-настоящему Орком! Я не захочу больше входить в это тело, если мозг перестанет принадлежать Орку! Мне будет противно! И потом, это потеряет всякий смысл. — Джим остановился, чтобы проглотить слюну. Рот и губы пересохли. — Да вы и не позволите мне больше входить в него.
— Я этого не говорил. Это твой собственный вывод, и я хочу, чтобы ты разобрался в нем повнимательней. А когда разберешься, скажи мне, почему ты думаешь, что я заставлю тебя бросить Орка. Ведь ты так думаешь? Что тебе придется расстаться с Орком. Но я не говорил, чтобы ты с ним расстался. Я не хочу только, чтобы ты входил в него какое-то время — какое именно, зависит от твоих успехов. Потом ты продолжишь свои визиты. Так какие же у него хорошие черты?
— Ну… несгибаемое мужество. Решимость — он ни перед чем не останавливается. Изобретательность — использует то, что под рукой, чтобы добиться своего. Горячее желание все познать. Любопытство. Высоченная самооценка. Хотел бы я такую иметь! Умение приспособиться к любой ситуации, умение ладить с людьми и высокого, и низкого ранга, когда ему это выгодно. Терпение, как у черепахи. Но, когда прижмет, он действует быстро, как кролик.
— Еще?
— Ну, его отношение к родным. Там не все благополучно, но он по-настоящему любит свою мать, хотя и злится на нее за то, что она недостаточно стойко и недостаточно часто дает отпор отцу. И все-таки она сильная. А по своей тетке Орк с ума сходит. Что же до туземцев, в особенности его кровных сестер, то он никогда не проявлял к ним жестокости. Вы скажете, что он соблазняет этих женщин, делает им детей, и это не очень-то по-христиански. Но он никогда их не принуждал, а для туземки почетно родить ребенка от властителя. Это безусловно улучшает условия ее жизни.
— В какой степени тебе, по-твоему, удалось перенять положительные качества Орка? Например, удалось ли тебе повысить свою самооценку?
— Уж это вам судить!
— А я спрашиваю тебя.
— Ну, по-моему, я стал ценить себя гораздо больше, и это хорошо. То есть… моя самооценка теперь намного выше. Лучше. Только…
— Только что?
— Моя ли это самооценка? Или я позаимствовал ее у Орка? Может, я и на Земле продолжаю изображать Орка и теперь всегда так будет?
— Человека с нормальной самооценкой не волнует, что о нем думают другие. Он или она сам себе судья. Я бы сказал, что истинным проявлением твоей нормальной самооценки послужило твое поведение, когда ты столкнулся с проблемой. Мне кажется, ты взял дело в свои руки. Не мямлил. Не просто сидел и думал, что надо бы сделать то-то и то-то, а взял и сделал. Я правильно подметил?
— Да, вроде в точку, — кивнул Джим. — Я повел себя не так трусливо, как бывало раньше. Так мне сдается.
— А может быть, ты никогда и не был таким трусом, каким считал себя?
Дрался же ты с тем хулиганом, Фрихоффером, хотя мог бы и уклониться.
— Ну да, уклониться! Чтобы все подумали, будто я наклал полные штаны!
— Случись это сейчас, из-за чего бы ты дрался: из-за боязни общественного мнения, которое сильнее даже страха перед физическим насилием, или просто потому, что не боялся бы своего противника? И считал, что пора дать ему отпор?
— Ну, наверно, по той, второй причине. Откуда мне знать заранее?
— Но ведь то же самое, в каком-то смысле, с тобой уже случилось. И на этот раз тебя не пришлось загонять в угол и доводить до отчаяния, чтобы заставить заняться Шервудом и Роджерсом. Как только ты понял ситуацию, ты тут же все решил. Можно было, конечно, решить по-иному и более разумно. Суть в том, что ты сделал это без промедления. А теперь перейдем к отрицательным качествам Орка.
— Ну, это легко. Он высокомерен. Но это не его вина. Его воспитывали, как властителя. Властители считают себя избранниками Бога, хотя в Бога и не верят. Точнее, они только себя считают людьми. Остальные — это существа низшего порядка.
— Ты его оправдываешь. По-твоему, высокомерие — действительно отрицательная черта?
— Конечно. Я не хочу быть паршивым снобом.
— Значит, Орк — паршивый сноб? В твоем понимании?
— Ну да.
— Еще?
— Еще он жестокий. Вообще-то все властители такие. Но поначалу, когда я только вошел в него, он еще как-то сочувствовал другим. Он и с отцом поссорился из-за того, что отказался убить своего кровного брата, хотя тот был лебляббий. Но не думаю, чтобы теперь в нем осталась какая-то жалость или способность сочувствовать. Если и осталась, то небольшая. Потом — он все время на взводе. Почти все время. Всегда зол. Но это потому, что отец с ним так обошелся, а мать не сумела помешать отцу отправить сына на Антему. Ну как они могли поступить так с сыном? Он просто не желал пресмыкаться перед отцом, лизать ему задницу и выносить незаслуженные удары, пинки и оскорбления — вот и все. Вполне понятно, что Орк бесится. Нельзя его за это упрекать. Я бы тоже злился, как сто чертей. Так ли уж это плохо?
