здраво мыслить и понимала, что в конце концов их уединение обязательно кто-нибудь нарушит.
— Наверное, моя служанка уже вернулась, — со вздохом сказала она.
— Ты хочешь вернуться в свою комнату?
Она улыбнулась и покачала головой. Будь ее воля, она не покинула бы его никогда, хотя знала, что пора идти. Но сначала ей было необходимо кое-что узнать.
— Ты еще не сказал, почему устроил засаду на меня в парке.
— Ты права. — С явной неохотой он выпустил ее из объятий. — Давай оденемся, чтобы можно было разговаривать… не отвлекаясь. — При виде его улыбки Ровене захотелось снова броситься в его объятия, но она сдержалась.
Пока он натягивал на себя сухую одежду, Ровена надела через голову свежую рубашку и натянула сухие чулки. Одеваясь, они не раз бросали друг на друга горящие взгляды, но не прикоснулись друг к другу, пока Ноуэл не предложил застегнуть крючки на спине ее свежего платья. Ровена, дрожа от предвкушения, повернулась.
— Тебе не холодно? — тихо спросил он.
— Ничуть. Думаю, мне никогда не будет холодно, когда ты рядом.
Ноуэл заключил ее в объятия и, прижав к себе, поцеловал чувствительное местечко под ушной раковиной. Ровена вновь ощутила нарастающее желание, но заставила себя оторваться от него.
— Ты не забыл, что нам надо поговорить? Ноуэл кивнул, хотя глаза у него горели, а на губах играла улыбка.
— Ты права. Извини. Давай присядем.
Они уселись в кресла, стоявшие возле письменного стола. Ровена сложила на коленях руки, чтобы не поддаваться искушению снова потянуться к нему.
— Скажи, почему ты считал, что автор моих очерков и есть твой предатель? Он вздохнул:
— Я читал все имеющиеся в распоряжении министерства иностранных дел письма, которые Черный Епископ присылал во время войны, а также два письма, перехваченные после того, как стало известно, что он работает на французов. Стиль, фразеология и даже почерк трех писем имеют сходство с письмами, присланными в «Политикал реджистер» автором, подписывающимся Мистер Р.
— Ты читал рукописные оригиналы моих очерков? — удивилась Ровена. Конечно, это не имело большого значения, но ей было любопытно. — Каким образом?
— Я подружился с одним клерком из редакции. Однако не могу понять: как я мог так ошибаться?
Она задумалась, пытаясь расположить все, что узнала, как фигуры на шахматной доске.
— Ты сказал, что считаешь мистера Ричардса не только предателем, но и автором очерков?
Пакстон кивнул:
— Все, что мне удалось узнать о нем, сходится: люди, с которыми он встречается, его политические склонности, недавняя смерть одного правительственного чиновника, который был связан с Ричардсом и которого он, возможно, пытался шантажировать.
— Ой! — испуганно воскликнула Ровена, когда еще один загадочный эпизод нашел свое объяснение. — Я имею в виду Нельсона, — пояснила она в ответ на вопросительный взгляд Ноуэла. — Мистер Ричардс требовал кое-какую информацию из министерства внутренних дел в уплату его долга.
— Я это подозревал. Теперь, когда ты отыграла долг брата, он станет искать другие источники. — Ноуэл улыбнулся. — Выиграв ту партию, ты оказала услугу не только сэру Нельсону.
Ровена улыбнулась в ответ, но сразу же снова стала серьезной.
— Нельсон теперь тоже в опасности, как и тот, другой джентльмен?
— Возможно, если Ричардс решит, что его подозревают.
— Сомнительно, — сказала она, — потому что Нельсон не относится к числу проницательных людей.
— Я это заметил. Это единственный залог безопасности твоего брата.
Ровена кивнула, потом продолжила свой допрос:
— Если у тебя имеется столько улик против мистера Ричардса, то почему он до сих пор на свободе?
— Пока удалось собрать только косвенные, — ответил Ноуэл. — Не хватает веских доказательств, которые можно было бы представить в трибунале. Я надеялся, что таким доказательством мог быть тот факт, что он является Мистером Р.
— Кажется, я теперь понимаю, почему ты решил, что дело обстоит именно так.
— Вот как?
— Прошлой зимой, прочитав монографию Ричардса о теории Спенса, я… написала ему, признавшись, что одобряю его взгляды, — сказала она. — Он ответил, я написала снова, и он прислал в ответ еще одно письмо.
— Значит, большую часть года ты состояла с ним в переписке? — Ноуэл нахмурился.
— Нет, это были всего два письма, — поспешила заверить его Ровена. — Во втором он намекал, что у него есть более важные дела, и я не осмелилась продолжать переписку. Однако я сохранила те два письма, часто перечитывала их, пока не заучила наизусть.
— Значит, свои очерки ты писала под большим впечатлением от писем Лестера?
Она кивнула. Было мучительно стыдно признаваться, что она сотворила себе из Ричардса кумира.
— Боюсь, что, начиная писать свои очерки, я даже использовала в качестве модели его почерк.
— Понятно. — Морщина на лбу Ноуэла разгладилась, но он все еще был погружен в раздумья. — У тебя, случайно, не сохранились его письма?
— Они лежат в моей комнате. Можешь забрать их.
Ноуэл взял Ровену за руку.
— Спасибо. И еще благодарю за то, что рассказала мне об этом. Письма могут оказаться еще более веским доказательством, чем очерки. Надеюсь, он их подписал?
— Да. Значит, если подписи в них совпадут с подписью предателя, то этого будет достаточно, чтобы обвинить его?
— Вполне возможно, что этого плюс еще кое-какой информации, которую я надеюсь получить если не сегодня, то завтра, будет достаточно. — Пакстон поднялся на ноги. — Я вынужден уехать из Лондона, Ровена, но ненадолго. Завтра после полудня я вернусь, и если повезет, то на следующий день вся эта история закончится.
— Куда ты едешь? — спросила она, встревожившись мрачной решимостью, написанной на его лице.
Ноуэл улыбнулся, явно чтобы приободрить ее, но это только усилило ее страхи.
— Я планирую навестить отца Ричардса в Хертфордшире. Надеюсь убедить его рассказать мне о местонахождении его сына во время войны, а возможно, и еще кое о чем. Если верить слухам, они не очень ладят.
Ровена вдруг вспомнила, что обещала Лестеру Ричардсу поехать с ним кататься. Она хотела было сказать об этом Ноуэлу, но промолчала. Возможно, ей удастся что-нибудь выведать у мистера Ричардса. Это послужит несомненным доказательством его вины, в результате чего уменьшится опасность, угрожающая Ноуэлу.
— Я сейчас же схожу за письмами, — сказала она. — Хочу, чтобы ты вернулся в целости и сохранности и как можно скорее. — Она повернулась и направилась к двери, но он ее остановил.
— Нет, пусть они останутся у тебя, пока я сам не отнесу их в министерство иностранных дел вместе с дополнительными доказательствами, которые надеюсь получить. Если я не вернусь…
— Нет! Я и слышать об этом не хочу! — воскликнула Ровена. — Но если вдруг что-нибудь тебя задержит, я позабочусь о том, чтобы письма были доставлены туда, куда следует. Кто должен их получить?
Ноуэл подошел к письменному столу, написал фамилию на клочке бумаги и передал ей вместе с завернутым в клеенку пакетом с письмами, который конфисковал у нее.
— Это твое, — с улыбкой сказал он. Она даже не взглянула на пакет, сосредоточив все внимание на Ноуэле.
— Мы скоро увидимся, Ровена, — заверил он. — Меня ничто не удержит. Я люблю тебя. Я обязан вернуться, чтобы ты смогла выполнить свое обязательство и стать моей женой.
— Я тоже люблю тебя, Ноуэл. И я верю тебе. — Подчиняясь импульсу, она вдруг обняла его. — Ах, Ноуэл, обещай, что будешь осторожным. Возьми с собой пистолет и не забывай оглядываться в дороге.
— Я всегда это делаю, — он поцеловал ее.
Ровена ответила на поцелуй, пытаясь вложить в объятие все, что не успела сказать. Потом, окинув его прощальным взглядом, она подошла к двери, прислушалась и выскользнула в коридор.
Когда мгновение спустя она открыла дверь своей комнаты, ее встретил встревоженный взгляд Матильды.
— Ах, мисс, вы вернулись! Я чуть с ума не сошла, не зная, куда вы исчезли. Леди Хардвик спрашивала вас, но я сказала, что вы решили полежать в постели.
— Со мной все в порядке, — сказала Ровена, пряча за спиной пакет с письмами. — А с леди Хардвик я поговорю.
— Значит, это не ваш голос я слышала в соседней комнате несколько минут назад?
— Матильда, если я кое-что скажу тебе, сумеешь ли ты сохранить это в тайне, пока я не смогу рассказать об этом своему брату и леди Хардвик?
Служанка, вытаращив глаза, кивнула.
— Мистер Пакстон и я собираемся пожениться. — Было удивительно приятно произнести это вслух.
— Ох, мисс! — воскликнула Матильда и бросилась обнимать хозяйку. — Я на это надеялась. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что он любит вас, а вы — его.
Заявление девушки поразило Ровену, но не могло омрачить ее счастья.
— Значит, ты одобряешь?
Матильда, глаза которой горели, энергично закивала.
— Я обожаю, когда все хорошо кончается! — воскликнула она.
— Я тоже.
Но Ровена знала, что счастливое окончание ее истории еще не наступило, и наступит только тогда, когда Ноуэл успешно завершит свое расследование. Она молила Бога, чтобы ему удалось сделать это быстро, а главное, благополучно.
Ноуэл долго стоял, глядя на дверь, за которой скрылась Ровена. Еще нынче утром он и представить не мог, что его жизнь может в течение нескольких часов в корне измениться. Ровена подарила ему любовь и доверие — на такой драгоценный подарок он не смел и надеяться.
Даже невероятное наслаждение, которое он получил, занимаясь с ней любовью,
