мной работать».
Я вздохнула.
— Прости, Кол. Не могу я. Не сейчас. У меня с мужем беда.
— Так ты замужем? Когда это ты успела?
— То-то и оно, — сказала я, показав ему безымянный палец без кольца. — Кто-то устранил моего мужа.
Кол шлепнул ладонью по рулю.
— Ублюдки. Мне очень жаль, но, знаешь, это еще не конец света. Несколько лет назад устранили моего дядю Барта. Правда, устранители напортачили и оставили моей тете кое-какие воспоминания о нем. Она подала апелляцию, и через год его снова восстановили. Понимаешь, после того как его убрали, я ведь и забыл, что у меня есть дядя, а когда он вернулся, забыл, что его некоторое время не существовало! Могу только на тетины слова полагаться. Это тебе что-нибудь говорит?
— Двадцать четыре часа назад я бы сказала, что это чушь собачья. Теперь же — Пиквик, прекрати! — для меня все ясно как день.
— Хм-м, — протянул Кол. — Ты вернешь его, не волнуйся. Слушай, вот если бы они загнали в какое- нибудь отклонение времени всех этих вампиров и оборотней! Тогда бы я пошел работать в СоммалендТМ{7} или еще куда-нибудь…
Я облокотилась на его машину. ТИПА-сплетни — хорошее средство отвлечься.
— У тебя еще нет нового напарника? — спросила я.
— Чтоб кто пошел в этом дерьме рыться? Шутишь! Но все же хорошие новости есть. Посмотри- ка.
Он достал фото из нагрудного кармана. Фотография запечатлела его самого рядом с хрупкой блондиночкой, едва достававшей ему до локтя.
— Ее зовут Синди, — любовно протянул он. — Красотка! И умница.
— Ну, всех благ. А как она относится к вампирам там, к оборотням всяким?
— О, тут все в порядке! Ну, или будет, когда я ей расскажу. — Он помрачнел. — Ой, мать… Как же я ей расскажу, что загоняю заостренные колья в нежить и охочусь за оборотнями, точно пес какой? — Он замолчал и вздохнул, а затем с надеждой в голосе спросил: — Ты ведь женщина, да?
— Вроде бы.
— Ага, может, ты придумаешь мне… ну, не знаю… какую-нибудь стратегию? Мне очень не хочется терять и ее тоже.
— А сколько держались твои девушки, когда ты им признавался?
— О, они обычно замечательно реагировали, — рассмеялся Кол. — Держались этак четыре-шесть… а то и больше…
— Недель? — спросила я.
— Секунд, — печально ответил Кол, — и это еще те, которым я по-настоящему нравился.
Он тяжело вздохнул.
— Мне кажется, ты должен сказать ей правду. Девушки не любят, когда им лгут, если только это не касается неожиданных вечеринок, колечек и всего прочего.
— Я так и знал, что ты скажешь что-то вроде этого, — задумчиво поскреб подбородок Кол. — Но потрясение будет!..
— Так ты не говори ей напрямую. Разбросай заранее по дому несколько номеров газеты «Ван Хельсинг».
— О, я понял! — после долгого раздумья ответил Кол. — Вроде как постепенно приучить — к кольям, к крестам в гараже…
— И можешь иногда упоминать в разговоре об оборотнях.
— Отличный план, Чет! — радостно воскликнул Кол. — Минутку!
Рация затараторила о каком-то мерзком происшествии близ Бэнбери. Он завел мотор.
— Надо ехать. Если тебе понадобится работа, то у меня всегда найдется!
И его автомобиль, взвизгнув покрышками, укатил.
Я осторожно пронесла Пиквик в квартиру и села читать газету. Новости о «Карденио» еще не просочились в печать, и это меня порадовало, но успокоиться никак не удавалось. Немного посмотрела в окно, пытаясь придумать, как вернуть Лондэна. Покопаться в книгах? Непонятно даже, с чего начинать. По здравом размышлении я решила, что это подождет. Пора отправиться к тому, кто являлся для меня почти что дельфийским оракулом, — к бабуле Нонетот.
Я разыскала бабушку в ТИПА-доме престарелых «Сумерки». Бабушка играла в пинг-понг. Она просто рвала в клочья свою противницу, которая была как минимум лет на двадцать моложе, но тоже преодолела девяностолетний рубеж. Сиделки нервничали, готовые остановить ее, пока она не упала и не сломала руку или ногу. Бабушка Нонетот была стара. По-настоящему стара. Ее розовая кожа казалась морщинистее сушеной черносливины, а лицо и руки покрывала россыпь старческих пигментных пятнышек. Она была в своем всегдашнем синем бумазейном платье. Когда я вошла, она помахала мне рукой с дальнего конца комнаты.
— Ау! — крикнула она. — Четверг! Хочешь, сыграем?
— Тебе не кажется, что на сегодня ты уже достаточно размялась?
— Чушь! Бери ракетку, и сразимся до первого проигрыша!
Только я успела взять ракетку, как мимо просвистел шарик.
— Я еще не подготовилась!
В ответ на мое возмущение через сетку перелетел второй шарик. По нему я тоже не попала.
— Готовиться надо как следует, Четверг. Я-то думала, ты это понимаешь лучше других.
Я что-то проворчала и отбила очередной шарик, который тут же снова отлетел ко мне.
— Как ты себя чувствуешь, бабуля?
— Как положено старухе, — ответила она, совершенно не по-старчески ныряя в сторону и яростно обрушивая на меня крученую подачу. — Я старая, усталая, за мной нужно присматривать. Костлявая с косой где-то рядом, я почти чую ее запах!
— Ба!
Она пропустила мой удар и заявила: «Не считается!» — а потом решила минутку передохнуть.
— Хочешь узнать секрет, малышка Четверг? — сказала она, опираясь на стол.
— Давай, — ответила я, воспользовавшись передышкой, чтобы подобрать шарики.
— Я обречена жить вечно!
— Может, это тебе просто кажется, ба?
— Нахалка! — ответила она, отбивая мою подачу. — Я не дотянула бы до ста восьми лет на одной физической силе или капризе статистики. Твоя подача.
Я снова подала и не успела отбить ее шарик. Она на мгновение остановилась.
— В юности я попала в странный переплет и в результате не могу вырваться из этой спирали земного бытия, пока не прочту десять самых занудных произведений классики.
Я посмотрела в ее ясные глаза. Она не шутила.
— И как успехи? — поинтересовалась я, неудачно отбивая очередной шарик — он перелетел через стол.
— Так себе, вот в чем беда, — ответила она, снова посылая мне шарик. — Я думала, что прочла самые скучные книги на свете. Закрывала последнюю страницу, засыпала с улыбкой на лице и просыпалась утром, чувствуя себя лучше, чем прежде!
— А ты не пробовала прочесть «Королеву фей» Эдмунда Спенсера? — спросила я. — Шесть томов зануднейших спенсеровских строф, единственное достоинство которых в том, что автор не настрогал двенадцати таких томов, как задумывал.
— Все прочла, — ответила бабушка. — И остальные его поэмы тоже, так, на всякий случай.
Я отложила ракетку. Шарик проскакал мимо.
— Ты победила, бабуль. Мне надо поговорить с тобой.
