не сравнимое наслаждение. Но тело Хлои жаждало большего.
– Разденься! – прошептала Хлоя.
Доминик приблизил губы к ее груди и сказал:
– Через минуту-другую.
Он прихватил зубами сосок, и Хлоя запрокинула голову.
– Хлоя.
Она смотрела в его потемневшее от страсти лицо.
– Не вздумай оставить меня вот так, Доминик, – прошептала Хлоя.
– Не оставлю, – сказал он. – Это выше моих сил.
Он стянул с себя белую полотняную рубашку, расстегнул черные панталоны. Хлоя впервые увидела своего возлюбленного обнаженным. Он оказался еще прекраснее, чем Хлоя себе представляла. Тело поджарое, мускулистое, жилистое, необычайного изящного сложения. Хлоя помнила скульптурную выпуклость мускулов его груди и плеч с той памятной ночи, когда обнаружила неизвестного мужчину в своей гардеробной. Подживающие шрамы не изуродовали его, просто казались отметиной судьбы.
Доминик прищурился. Хлоя не могла отвести от него глаз, горя желанием. Крепкие мышцы четко обрисовывали нижнюю часть торса и ноги. Она сделала над собой усилие, чтобы дышать ровнее. С губ ее едва не сорвался стон предвкушения, когда он направился к ней.
Она протянула к нему руки. Доминик перехватил ее пальцы, едва они коснулись твердых мышц его живота. Она видела, что он борется с собой. Что желает ее, но не хочет лишать девственности.
Высвободив пальцы из его рук, Хлоя откинулась на подушки, приняв соответствующую позу.
– Доминик, – прошептала она, – я хочу тебя.
Доминик не мог ею налюбоваться. Ее чарующий голос ласкал слух. Потаенные уголки ее тела манили, он не мог дождаться, когда наконец ощутит ее всю. Он жаждал войти в нее, смакуя каждое мгновение.
Не было времени, чтобы насладиться сполна. И вряд ли это время у него когда-нибудь будет.
Он помнил, что нельзя выдать свое присутствие, но это лишь усиливало желание, делало еще острее наслаждение. Ради обладания этой женщиной стоило пойти на любой риск. Сильная. Прекрасная, любящая.
Он лег рядом с ней. Ее синие глаза сияли.
– Хлоя, ты сводишь меня с ума, – сказал он, сокрушенно покачав головой.
– Разве ты не был безумцем, когда я впервые повстречала тебя?
Он сжал ее в объятиях.
– Ну а теперь я окончательно лишился рассудка.
Она ласково провела кончиками пальцев по его могучим плечам.
– А я тогда кто?
Он снова уложил ее на подушки.
– Моя возлюбленная.
Она вся пылала под его возбужденным телом.
– Я больше не в силах терпеть, – прошептала Хлоя. – Не мучай меня, Доминик.
– Будь терпеливей, – прошептал он, почти касаясь губами ее нежной плоти, хотя сам был не уверен, что сможет так уж долго проявлять терпение сам.
Его жезл напрягся, коснувшись ее шелковистого бедра, отяжелел, налился кровью.
Любовь к Хлое напомнила ему о том, что ничто человеческое ему не чуждо.
– Доминик? – прошептала Хлоя.
Доминик пристально посмотрел на нее. Его угнетала мысль, что, овладев ею, он вынужден будет оставить ее одну, вместо того чтобы всю ночь держать в объятиях.
– Почему ты так смотришь на меня, Доминик? – спросила Хлоя.
Он глубоко вздохнул и пальцем раздвинул влажные завитки волос. Хлоя замерла, когда он прикоснулся к нежному бутону ее женственной плоти, и закрыла глаза, испытав ни с чем не сравнимое наслаждение.
Его пробрала дрожь при одной лишь мысли о том, что он погрузится в жаркие глубины этой необыкновенной женщины.
– Чего ты ждешь? – прошептала Хлоя.
– Ты действительно хочешь отдаться такому, как я? – спросил Доминик.
– Только такому, как ты, – ответила Хлоя.
Он закрыл глаза.
– Это большая честь для меня, Хлоя.
– Какая там честь, – хмыкнула Хлоя. – Я просто хочу, чтобы ты завершил начатое и не мучил меня.
Повстречай он эту девушку до того, как жизнь его пошла под откос, он женился бы на ней.
– Хлоя, – снова заговорил он, – то, что я встретил тебя, – самое счастливое событие в моей жизни. Чего не скажешь о тебе.
– Ошибаешься, – прошептала Хлоя. – Мне нужен только ты.
– Клянусь, я не стану тебя разубеждать.
Доминик вошел в нее и, забыв обо всем на свете, проникал все глубже и глубже, не в силах остановиться. Поцелуем он заглушил легкий стон, сорвавшийся с ее губ, а когда она начала расслабляться, прошептал:
– Обхвати меня руками. Боль быстро пройдет.
– А тебе не больно?
– Нет. Я испытываю только блаженство.
Он чуть подался назад, но тут же снова ринулся вперед. Желание поглотило его целиком. Она шевельнулась под ним, сделала движение ему навстречу.
– Хлоя, как же мне хорошо с тобой.
– И мне с тобой тоже.
Он рванулся вперед в последний раз и, содрогаясь всем телом, пришел к финишу, излив в нее семя. После чего рухнул на постель рядом с ней и прижал ее к себе с такой силой, что она не могла вымолвить ни слова. Когда к Доминику вернулась способность мыслить, он подумал, что хотя и овладел ее телом, она завоевала его сердце.
– Когда я увижу тебя снова? – спросила Хлоя, нарушив наконец молчание.
– Не знаю. Но не так скоро, как мне хотелось бы.
– И как, скажи на милость, я смогу узнать, что с тобой случилась беда?
– Никак. Лучше тебе этого не знать.
– Доминик. – Она оттолкнула его руку.
Он увидел, как бьется жилка у основания ее горла. Вся розовая после его ласк, она была чудо как хороша.
– Пожалуй, ты прав. Ты действительно мертв, злодей. Тебе неведомы истинные чувства, то, что произошло между нами, не имеет для тебя никакого значения.
– Я пытался предостеречь тебя. – Сердце его бешено колотилось. – Мне вообще не следовало сюда приходить, Хлоя. Я не хотел сделать тебя еще несчастней.
– Слишком поздно для сожалений, не находишь? – процедила она сквозь зубы. – Тебе с самого начала следовало забраться в какое-нибудь другое окно. – Хлоя натянула одеяло до самого подбородка.
– Жаль, что так получилось. Могло быть совсем по- другому, – бросил он. – Что ж, придется жить с тем, что есть.
– Как все запутано, – прошептала Хлоя.
– Хлоя. – Он был разгневан.
И неудивительно. Его жизнь катилась под откос. Он представлял для нее опасность.
– Не стоит беспокоиться обо мне, Доминик, – язвительно произнесла Хлоя. – Мой сундук и предметы туалета всегда к твоим услугам. Можешь заворачиваться в мои нижние юбки, сколько душе угодно.
Ее обида и досада показались ему и страшно несправедливыми и заслуженными одновременно. Но не было времени утешить и успокоить ее, объяснить, как много она для него значит. Он в последний раз окинул ее взглядом, поднялся с кровати. В глазах ее стояли слезы. А может, ему показалось? Только бы она не плакала. Иначе он вернется в постель и останется до утра.
– Не вылезай из постели, Хлоя.
– А что, нельзя? Боишься, что я вытолкну тебя в окно?
Он поцеловал ее на прощание. Хорошо, хоть к ней вернулось чувство юмора.
– Постарайся уснуть, – сказал он с нежностью в голосе.
– Пошел ты…
Он поспешил скрыться в гардеробной. Не в силах уйти, Доминик остановился, потрепал Ареса по голове.
Пес не шелохнулся, только проводил его взглядом. Как показалось Доминику – укоризненным.
– Господи, – прошептал Доминик, – мой собственный пес и тот против меня.
Он взобрался на подоконник. Прохладный ночной ветерок овеял его разгоряченное лицо. Если у Хлои есть хоть капля здравого смысла, она крепко запрет окно после его ухода и впустит Доминика, лишь когда он будет в состоянии предложить ей хоть какое-то будущее. Или прикажет срубить дерево, по которому так удобно пробираться в ее покои. Сам он не сможет держаться от нее на расстоянии.
Доминик перекинул ногу за подоконник, перелез на ближайшую ветку. Он страдал из-за невозможности вернуться к Хлое. Что же до его душевного состояния и силы духа, то Доминик ни разу не чувствовал себя бодрее с той самой ночи, когда его попытались зарезать. Теперь он мог всего себя посвятить мести. Однако на сердце у него кошки скребли.
Глава 15
Хлоя знала, что если когда-нибудь влюбится, то влюбится по уши, со всей страстью, на которую способны Боскаслы. И уж конечно, выберет себе самый неподходящий предмет любви. Само собой, роман будет не из гладких. Она сидела, сокрушаясь и оплакивая свою судьбу добрых полминуты, все еще ошеломленная его уходом и тем, что произошло между ними.
Затем Хлоя вскочила с постели, натянула желтое платье и собралась бежать вслед за ним. Не станет она оплакивать свою судьбу. Не в ее это характере. Да, она чувствовала себя покинутой. Ей было страшно и за него, и за себя. Как он мог оставить ее одну после случившегося? Нет, нельзя допустить, чтобы он так и ушел – не дав ей чего-то еще. Частицы себя самого. И еще мучений и бед, которые он всегда нес с собой. Заверений, что он еще вернется и что с ним ничего не случится, пока они в разлуке.
Тут Хлоя заметила, что Доминик забыл подзорную трубу, которую стянул у нее несколько ранее. Хлоя взяла подзорную трубу и направилась к двери.
С сильно бьющимся сердцем Хлоя выскользнула в коридор – в доме было темно и тихо, – крадучись спустилась вниз и вышла на крыльцо. Влажная трава колола босые ноги, когда она решительно пошла вокруг грязного пруда, где плавали утки, в сад. Доминик только-только успел спрыгнуть с дерева, когда Хлоя подошла к нему.
– Боже всемогущий! – воскликнул он. – Ты что, хочешь погубить нас обоих?!
– Ты забыл подзорную трубу. Возьми ее!
Доминик взял трубу и заткнул за пояс.
– Спасибо.
– Так не может долго
