целый и невредимый, и он шел прямо к ней.
– Боже всемогущий, смилуйся над нами! – завизжала одна из судомоек. – Это он. Стрэтфилдский Призрак!
Тетя Гвендолин обняла Памелу, и перья на ее шляпе задрожали. Хлоя выпустила из руки кочергу. На галерее воцарилась тишина. Все замерли. Хлоя расплылась в улыбке. Доминика и впрямь можно было принять за призрака.
Доминик, глядевший насмешливо, поймал наконец взгляд Хлои, и в глазах его вспыхнул огонь страсти. Она только сейчас осознала, что бежит ему навстречу. Он сдержал слово. Он вернулся. И мир вновь стал прекрасным. Но Хлоя тут же подумала, что ей придется расплачиваться за свои поступки.
Глядя на них, нетрудно догадаться, что они любовники. Легкомысленная барышня из Лондона вляпалась в новую скандальную историю и достойна осуждения. Что ж, справедливо.
Доминик и не думал скрывать их отношений. Он заключил ее в объятия. Она должна быть уверена, что он не нарушит слова. Выполнит свое обещание.
– Все кончено, – сказал Доминик, целуя ее. – Выходи за меня замуж, Хлоя Боскасл. Будь моей женой.
Леди Дьюхерст и Памела ахнули – дело принимало скандальный оборот. Прислуга Стрэтфилд-Холла, молча наблюдая за развитием событий, до сих пор не поняла, призрак перед ней или человек.
Для Доминика сейчас существовала только Хлоя. Она была для него источником силы, помогла сохранить рассудок. И выжить.
– Хлоя, – сказал он, взяв ее лицо в ладони.
Когда Финли рассказал ему, что это Хлоя нашла его связанным в библиотеке и освободила от пут, Доминик выразил восхищение ее сообразительностью и отвагой.
Доминик жалел лишь о том, что не встретил эту девушку много лет назад, когда мог произвести на ее семью значительно лучшее впечатление. Да, впереди предстояло совершить настоящий подвиг, завоевать доверие сплоченного клана Боскаслов.
– Доминик, – прошептала Хлоя, – ты заметил, что мы здесь не одни?
Он засмеялся, лукаво сверкнув глазами. Только сейчас Доминик осознал, в каком виде предстал перед изумленной толпой.
– Карсон, – обратился он к старшему лакею, – приготовь мне ванну и чистую одежду.
Ошеломленный лакей захлопал главами:
– Но… но… но…
– Они все еще думают, что ты призрак, – шепнула Хлоя на ухо Доминику, с трудом сдерживая смех.
– Полагаю, нельзя оставить их в этом заблуждении и убежать, ничего не объяснив.
Хлоя искоса посмотрела на тетю.
– Думаю, не стоит. А где мой дядя? И Эйдриан? – спросила она, поколебавшись.
Доминик снова обхватил ее лицо ладонями, с нежностью вглядываясь в него. Ради этого момента он и жил – чтобы вернуться в мир людей, к этой упрямой девице, его возлюбленной. Радость и облегчение, которые он читал в ее глазах, были для него самой желанной наградой и доказательством того, что страдал он не напрасно.
Теперь пришла пора защищать ее, ухаживать за ней, доказать ей, что он настоящий джентльмен.
– Хлоя, – заговорил он мягко, положив руки ей на плечи, – я мог бы целовать и целовать тебя до скончания века, но поскольку я больше не призрак, придется соблюдать приличия.
Хлоя вздохнула, когда Доминик разомкнул объятия.
Тетя Гвендолин с неодобрением поглядывала на него. В этот момент из тайного хода появились Эйдриан и сэр Хэмфри, отряхивая пыль и с живостью обсуждая – ну кто бы мог подумать! – политическую ситуацию в Китае. За ними следовал Финли, неся завернутый в плащ скелет, что повергло собравшихся в ужас.
Доминик подавил желание расхохотаться. Как он объяснит случившееся жителям деревни? Он прежде никогда не задумывался над этим. Легко себе представить, какие слухи поползут про Стрэтфилдского Призрака, его костлявого товарища по заключению и печально знаменитую барышню из Лондона.
– Прекрати, – прошептала Хлоя.
И закусила губу.
– Что прекратить?
– Прекрати улыбаться во весь рот.
– Я не улыбаюсь.
– Нет, улыбаешься.
– Я сдерживаю смех.
Тетя Гвендолин, оправившаяся от изумления, решительно подошла к Доминику:
– Что ж, милорд, наконец-то мы увидели вас, причем сейчас вы производите впечатление вполне земного существа, не то что во время нашей последней встречи.
– Поверьте, леди Дьюхерст, у меня была причина вести себя подобным образом.
– Эту причину вам придется объяснить.
Хлоя коснулась локтя тетки:
– Поверьте, тетя Гвендолин, мы не хотели вас обманывать.
– Обманывать меня? Что ты имеешь в виду?
Надо бы говорить потише, подумала Хлоя. Старший лакей уже настолько пришел в себя, что успел отправить большую часть прислуги заниматься делом, однако несколько человек все еще топтались на лестнице, в страхе поглядывая на скелет, который принес Финли.
– Я имею в виду, что мы с Доми…, то есть с лордом Стрэтфилдом, заставили вас поверить, будто вы и в самом деле повстречали призрака тогда ночью в саду.
– Заставили меня поверить в призрака? – фыркнула тетя. – Ошибаетесь.
– А чем я себя выдал? – с любопытством спросил Доминик.
Тетя Гвендолин прищурилась.
– По правде говоря, сначала я поверила. Но на следующее утро обнаружила чьи-то больше следы в моем садике с травами, возле грядки с мятой. Ни один человек в доме не посмел бы самовольно собирать мои травы. И тут, милорд, я вспомнила, что вы всегда любили сорвать листик мяты и жевать его.
Доминик еще шире улыбнулся.
– Я решила не выдавать вас, – продолжила тетя Гвендолин. – Хотя, знай я тогда, что вы крутите роман с моей племянницей, не дождаться б вам такой снисходительности с моей стороны.
Доминик одарил тетю чарующей улыбкой:
– Значит, вы простили мне эту маленькую проделку?
– Пока я ничего вам не простила. Мне предстоит разобраться в том, что именно я должна прощать. Но если даже я прощу, это не избавит вас от необходимости нести ответ перед семьей Хлои. Судя по тому, как на глазах у всех вы целовались с моей племянницей, им есть что прощать.
– О Боже, – проговорила Хлоя.
Она догадывалась, как отнесется к тому, что произошло, ее семья.
Доминик перестал улыбаться.
– Мадам, я не совсем понял, что вы сейчас сказали, но чувствую, что меня ждут большие неприятности.
Леди Дьюхерст вперила суровый взгляд в племянницу:
– Этот вопрос при посторонних не обсуждается. А сейчас, Хлоя, ты отправишься вместе с нами домой, где мы с дядей решим, как с тобой поступить.
Доминик выпрямился, глаза его потемнели.
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду, что судьбу этой молодой особы будет решать ее семья, – отрезала тетя Гвендолин.
– Мне бы хотелось, чтобы это решение распространялось и на меня, – заявил Доминик.
– А можно, я выскажу свое мнение? – сдерживая досаду, спросила Хлоя.
– При посторонних нельзя, – отрезала тетя Гвендолин.
– Прошу простить меня, мадам, но я немного одичал за время моего вынужденного уединения и забыл правила хорошего тона. Нет сомнений, что в делах подобного рода следует придерживаться определенных правил.
Каких именно, Доминик понятия не имел. Он никогда не влюблялся. Не сходил с ума от любви к светской барышне, да еще из благородного семейства, такого как семейство Боскаслов. Страшно подумать, каковы могут оказаться последствия. Однако Доминик не собирался ускользнуть от ответственности за совершенный поступок.
Он вернулся к прежней жизни, и теперь уже нельзя было залезать к Хлое в окно или утаскивать ее с бала, чтобы любить до беспамятства.
Как он сможет это выдержать?
Он и мысли не допускал, что придется расстаться хотя бы на день.
Уж очень не хотелось Доминику, чтобы семья Хтои навела справки о его прежнем поведении. Чего доброго, сочтут его неподходящим женихом для Хлои. А ведь она вполне могла от него забеременеть. И ему хотелось защищать и лелеять ее, начать их совместную жизнь.
Оставалось лишь надеяться, что он сыграет роль жениха столь же успешно, что и роль призрака.
Хлоя так обрадовалась, увидев Доминика целым и невредимым, что даже не возроптала, когда тетя Гвендолин поспешила увести их с Памелой с галереи. Она бросила прощальный взгляд на возлюбленного как раз в тот момент, когда он вместе с Финли укладывал Сиятельный Скелет на обюссонский ковер. Ну кто, кроме человека, мертвого в глазах света, сумел бы завязать дружбу с останками другого, погибшего такой страшной смертью?
Вообще-то зрелище было пикантное и нелепое: Доминик, почтительно укладывающий скелет на ковре, – но тут он поднялся и подмигнул Хлое. И Хлоя, и Памела тут же принялись хихикать, может, и правда слегка некстати, но это дало тете Гвендолин основания предположить, что хихиканье их было происхождения истерического и спровоцировано видом закутанного в плащ скелета.
– Что за ужасное зрелище! Да еще в воскресное утро! – воскликнула тетя Гвендолин. – В мое время невозможно было даже вообразить нечто подобное.
Хлоя и Памела, спускавшиеся с лестницы, переглянулись. Хлоя, например, могла бы возразить, что сама тетя жаждала встретиться лицом к лицу с ужаснейшим привидением, и когда встретилась, даже глазом не моргнула. Видимо, кровь упрямых и отважных Боскаслов текла во всех отпрысках, как мужского, так и женского пола, в молодых и старых.
– Спасибо, тетя Гвендолин! – вырвалось у Хлои, когда они подошли к карете, ожидавшей у крыльца. Только сейчас она заметила, каким прекрасным было поместье Доминика при солнечном свете. Сад, полный уютных беседок и журчащих фонтанов, тенистые аллеи и даже лабиринт, где дети могли играть.
– За что спасибо? – с подозрением спросила тетя Гвендолин, вернув на место
