Но он уже знал ответ. Заметив, что собака двигалась со стороны ручья, он понял, что найдет там, на берегу, ниже по течению. Согнав с лица ухмылку и изобразив озабоченность, Уэйд сгреб в охапку юбку и блузку с кружевами, а также тонкие чулочки, не обращая внимания на открытую усмешку брата.
– Считай, она до смерти замерзнет, если ты сию минуту не привезешь ей все это, – с серьезным видом заметил Ник.
– Я отвезу, босс, – вмешался Джейк Янг. – Вы с Ником хотели ехать, так что я готов…
– Это ты хотел ехать, – спокойно оборвал его Уэйд. – Проверь южное пастбище и найди Мигеля. Если я пошлю тебя вернуть вещи мисс Саммерз, ты весь день пробездельничаешь – будешь читать стихи и жевать печенье.
Ник расхохотался, а Джейк стал краснее собственного шейного платка.
– Да черт побери, Уэйд, я не буду…
– Поезжай.
Уэйд сунул под мышку одежду и, не обращая внимания на огорченное лицо Янга, направился к ручью.
– Помощь тебе не понадобится, чтобы согреть леди? – крикнул вслед ему Ник. В горле у него булькал смех.
– Дня мне хватит, братишка, – бросил в ответ Уэйд через плечо, после чего ускорил шаги по направлению к длинной череде деревьев, росших по берегу ручья.
Сапоги его шуршали в высокой траве. Он обогнул заросли и подошел ближе к воде.
Кэтлин нигде не было видно, так что он взял правее и пошел дальше. Вдруг появился Маркиз и запрыгал рядом с ним.
– Мало ты наделал беспокойства? – Уэйд старался, чтобы голос его звучал строго, но сам с нетерпением ожидал предстоящей встречи.
Он заметил Кэтлин раньше, чем она его, менее чем в одной миле вниз по ручью. Она стояла на небольшой, усыпанной цветами лужайке и пыталась отвязать свою кобылу.
На ней не было ничего, кроме тонкой кремовой сорочки, отороченной кружевом, распущенные светлые волосы струились густыми мокрыми прядями по стройной спине, а в руке она держала башмачки цвета лаванды. Ее высокая крепкая грудь, гибкая талия и стройные длинные ноги, все в блестящих каплях воды заставили его застыть на месте. Она была точно русалка – великолепные золотистые волосы, кожа цвета слоновой кости и точеное бледное лицо. В горле у Уэйда пересохло, в чреслах он ощутил тяжелую ноющую боль.
И тут она его увидела. Ее крик, как ему показалось, был слышен даже в Хоупе. Она уронила башмачки, круто повернулась и бросилась в ручей, погрузившись в воду так глубоко, что на поверхности осталась только голова.
– Отдайте! – потребовала она, указывая на свою одежду. – Как вы посмели взять это?
– Да какого черта стал бы я это брать? – Он приблизился, напустив на себя по возможности небрежный вид, несмотря на мучительное желание, охватившее его, желание, все сильнее разгоравшееся, пока он смотрел на ее вспыхнувшее лицо и сердитые зеленые глаза.
– Потому что вам… вам показалось, что это забавно. Так пошутить!
– Разве по мне видно, что я шучу?
– Да, вы… – Ее яркие глаза потемнели от негодования. – Положите все на землю и убирайтесь отсюда к черту! Я з-замерзла до смерти, а вам до этого и дела нет!
Он заметил, что зубы у нее стучат, и его желание как рукой сняло. Да она вся дрожит!
– Выходите из воды, Кэтлин. – Он говорил резко, тем самым командирским тоном, услышав который все работники вскакивали, чтобы немедленно выполнить его приказания. – Быстро!
– Не выйду, пока вы не уйдете. Положите все на дерево и ступайте.
– Хотите верьте, принцесса, хотите нет, но я и раньше видел полуодетых женщин.
– Но не меня!
– Будь я проклят, если буду стоять здесь и препираться с вами!
Доведенный до белого каления, Уэйд швырнул одежду на траву и вошел в воду. Кэтлин снова закричала и попыталась уклониться, но он схватил ее за руку и притянул к себе, а потом сгреб в охапку.
– П-пустите меня!
Она еще не договорила последнего слова, а он уже вышел на берег и поставил ее на землю.
– Сейчас весна, дурочка вы этакая. Только тот, кто ничего не знает о здешней жизни, полезет в ручей в это время года, да еще с утра пораньше!
– Только мерзавец станет красть одежду женщины, пока она купается! – Задыхаясь, Кэтлин вырвала у него блузку дрожащими окоченевшими пальцами. – Отвернитесь!
– Это вовсе не я, а Маркиз.
– От-твернитесь!
Скрипнув зубами, Уэйд подчинился. Наверное, это самая упрямая женщина в мире. Но, увидев ее в сорочке, облепившей ее, как вторая прозрачная кожа, он чуть не застонал, представив себе, каким именно способом мог бы ее согреть. Он бросил палку Маркизу, прыгавшему вокруг Кэтлин, которая с трудом натягивала одежду, и стоял, стараясь подавить искушение повернуться до того, как она облачится в свой строгий, красивый туалет.
Маркиз с лаем помчался за палкой, и Уэйд оглянулся. Кэтлин пыталась застегнуть блузку, руки у нее так дрожали, что пуговицы не слушались.
– Ну-ка дайте мне, – сказал он с грубым нетерпением. Он ловко застегнул верхнюю пуговицу, потом еще одну, пониже. Когда рука его коснулась ее груди, он напрягся, словно мальчишка, никогда не прикасавшийся к девочке.
– Я… сама, – еле слышно проговорила она. Он оттолкнул ее дрожащие пальцы.
– Ну уж нет!
Кэтлин не двигалась, если не считать бившей ее дрожи, пока он застегивал все ее пуговицы. Она замерзла, очень замерзла. Ей и в голову не пришло, что Маркиз может утащить ее одежду, и она не могла вообразить, что вода в ручье окажется такой холодной. Уэйд снял с себя широкую фланелевую рубашку и закутал ее плечи, и она с облегчением вздохнула, ощутив, что немного согревается.
Потом он, без всякого предупреждения, привлек ее к себе, согревая своим телом. Кэтлин словно растаяла в его железных объятиях, прижавшись к его голой груди, такой надежной и теплой. От его крепкого загорелого тела исходил жар, волны жара, такие же сильные, как и он сам. Когда эти волны пошли по ее телу, она задрожала и в то же время почувствовала себя в безопасности, ощутив кое-что еще.
Искру жара, чистого огня, которая была никак не связана с фланелевой рубашкой и очень даже связана с этим красивым человеком, который всегда появлялся в нужную минуту. С этим человеком, взгляд которого бывал тяжелым, но также удивительно нежным, от чьего прикосновения словно воспламенялись и ее сердце, и ее душа.
Она прильнула к нему всем телом, хотя и понимала, что нужно бы отодвинуться.
Руки Уэйда растирали ее спину уверенными согревающими движениями, и у нее не осталось ни малейшего желания вырваться.
Сердце Кэтлин билось учащенно. Как хорошо было стоять так близко к нему! Опасно, но хорошо.
Она глубоко вздохнула, чтобы прийти в себя.
– Нам нужно идти… вернуться в дом.
– Да-а? – Он крепче прижал ее к себе, продолжая растирать. – Кто это сказал?
– Вы же знаете… нужно. Сейчас… же, – сказала она, стараясь говорить как можно убедительнее, но ей удалось проговорить это тихим шепотом, а вовсе не решительным тоном, как хотелось поначалу.
Он понимал, что она права. Но это не имело значения. Он прижимал ее к себе, и это производило на него странное впечатление.
– Если бы я не был уверен в противном, я бы сказал, что вы меня боитесь, Кэтлин. А я не кусаюсь.
На мгновение Кэтлин охватило радостное чувство от того, что он выговорил ее имя с такой нежностью, но в голове мелькнула непрошеная мысль: не произносит ли он имя Луанн точно таким же голосом?
– Пойдемте. – Она высвободилась из его рук и увидела, как он прищурился.
Поначалу ей показалось, что он собирается возражать или даже удержать ее и поцеловать. Его взгляд
