Красного Креста передать военнопленным, чтобы они перестали делать попытки к побегам, ведь это влечет за собой ухудшение положения остальных военнопленных. Военное министерство даже рекомендует нам во время прогулок давать честное слово начальству лагеря, что мы не будем предпринимать попыток к бегству, – и ни в коем случае не нарушать этого слова.
– Ничего себе! – презрительно фыркнула Марина. – Но ведь ты не делаешь такой глупости, верно?
– На самом деле побег – не простая штука, – проговорил Андреас. – Нужна штатская одежда для нескольких человек, деньги, провизия, желательно лошади, ведь пешком далеко не уйдешь...
Одежду и впрямь добыть нелегко, подумала Марина. Ей самой дать ему нечего. Можно было бы раздобыть у Васильева, но это покажется подозрительным. Зачем одинокой женщине мужская одежда? Эх, Елизаветы Ковалевской, жаль, нет: в госпитале можно было бы раздобыть обмундирование умерших солдат. Такая маскировка – в солдатской форме – стала бы для беглецов самой лучшей. А впрочем, Елизавета Васильевна не стала бы помогать. Она к пленным относилась без особого милосердия, как к врагам. Какая- то знакомая сестра милосердия Красного Креста, побывавшая в немецком лагере для военнопленных русских, написала ей, что наши солдаты содержатся там в поистине нечеловеческих условиях: «Розги, кандалы, травля собаками, подвешивание, распятие, погружение в холодную воду, сокращение и без того незначительного пайка, приклады, штыки и до расстрела включительно – вот применяемые немцами меры для принуждения пленных к работе». Получив ее письмо, Елизавета Васильевна и сорвалась в действующую армию, хотя у нее было море работы в военном госпитале Х.
Нет, Ковалевская, только заподозрив, что Марина связана с немецкими пленными, без колебаний донесла бы на нее. Так что хорошо, что ее сейчас нет!
А все-таки... Марина улыбнулась, глядя в темноту... А все-таки Ковалевская, она хочет или не хочет, поможет!
– Ты говоришь, нужны лошади?
– Нам нужно добраться до станции Маньчжурия. Оттуда переберемся в Китай. Там есть люди, они помогут. Они занимаются тем, что переводят пленных через границу. Такие же группы есть в Раздольном и Казакевичах. Еще я знаю, что из Китая приходят особые шайки хунхузов, которые имеют задание помогать освобождению германских и австрийских пленных. В шайках имеются и женщины, а состоят шайки, как ни странно, не столько из китайцев, сколько из евреев, – быстро говорил Андреас. – На китайской территории, совсем близко от границы, строятся особые склады с одеждой, в которую могут переодеться беглые пленные. Так что в пути мы не пропадем, главное – незаметно уехать из Х.
– Уехать можно не только верхом, – сказала Марина, поднимаясь и одергивая смятое платье. – Пойдем, я тебе кое-что покажу.
Держась за руки, словно заблудившиеся дети, они осторожно прошли краем кладбища, миновали сторожку и приблизились к какому-то холму.
– Знаешь, что это? – спросила Марина.
– Ein Berg, – пожав плечами, проговорил Андреас. – Маленькая гора, что же еще?
– Это гараж! – с торжеством воскликнула Марина. – Да-да! Если зайти с улицы, увидишь большой сарай с железными воротами. На крыше насыпана земля, уложен дерн. Он уже давно пророс, крепко держит землю, надежно защищает гараж. В него можно попасть только через ворота, а там стоит часовой. В гараже держат машины военного госпиталя – запасные машины Красного Креста. Их там две – грузовик «студебеккер» и легковой «бенц», только он неисправен. А грузовик на ходу.
– Откуда ты знаешь? – все еще недоверчиво спросил Андреас.
– Мне рассказала одна сестра милосердия. Сейчас она в действующей армии.
– Да, жаль... – вздохнул Андреас. – Возможно, через нее можно было бы достать медицинские халаты. Если это автомобиль Красного Креста, халаты лучше всего подошли бы нам.
– Она никогда не стала бы вам помогать.
– О, понимаю... Patriotismus... да, это заслуживает уважения.
– Нам сейчас нужен не патриот, нам, наоборот, нужен... – Марина замялась, потому что не могла вспомнить, как по-немецки будет «предатель».
– Ein Verr?ter, – пришел на помощь Андреас. – Да, это так, увы! Нам нужен ein Verr?ter, предатель! Только где его взять? Думаю, в России их не так уж много. К счастью для России и к несчастью для нас.
– Погоди-ка... – Марина потерла лоб. – Я кое-что вспомнила. Эта сестра милосердия очень ругала одного врача. Кажется, его фамилия Ждановский. Она говорила, что он гениальный хирург, что нет операции, в которой он не преуспел бы, однако он не патриот, он желает поражения России, и если бы его отправили на фронт, он непременно перешел бы на сторону врага. Вот мы и нашли... Verr?ter’а, – удовлетворенно хлопнула она в ладоши. – Я постараюсь встретиться с ним. Вдруг он и в самом деле поможет?
– А что, если здесь не только гараж, а склад, где хранится форма, запасы обмундирования, оружия? – предположил Андреас.
– Ничего там нет, кроме запасной резины, – фыркнула Марина. – Да и та порезана.
– Что? – удивленно спросил Андреас. – Откуда тебе известно?
– Оттуда! – ухмыльнулась Марина. – Однажды моя служанка Сяо-лю...
– Kleine Chinesin, маленькая китаянка, – кивнул Андреас.
– Да, она однажды полезла на эту горку и провалилась. Оказывается, на крыше сарая проломилась доска. А Сяо-лю, как и многие китайцы, обладает редким свойством – она видит в темноте.
– О, ja, ja, знаю, никталопия, – закивал Андреас.
– Сяо-лю разглядела в темноте гаража несколько запасных колес и шин для автомобиля. А нам очень был нужен материал для подшивки обуви. Она рассказала мне о своей находке, и на другую ночь мы пришли сюда вместе – с заступом, веревкой и свечкой, потому что я не умею видеть в темноте. Мы спустились в гараж и выломали другую доску, только не на крыше, а в стене, чтобы удобнее было туда забираться. Потом разрыли землю. Наш лаз замаскирован вон тем кустом. Если не знать, где он находится, никогда в жизни ничего не найдешь! С тех пор иногда мы приходим сюда и отрезаем кусок-другой от автомобильной шины. Потом мы идем к сапожнику-китайцу, который никогда не задает лишних вопросов. Вчера я потеряла подметку, поэтому сегодня...
Андреас не дал ей договорить, схватил в объятия и захохотал:
– Какое счастье, что вчера ты потеряла подметку! Какое счастье, что пришла сюда! Какое счастье, что мы наконец встретились! Два раза я упустил эту возможность, но на третий мне повезло!
– Два раза? – удивилась Марина. – Ну, в первый раз, когда убил каторжника. А во второй?
– Во второй раз сегодня, – усмехнулся Андреас. – Ты слушала музыку в кафе. А я смотрел на тебя.
Марина невольно открыла рот.
Тот мужчина в офицерском кителе, который под прикрытием портьер разговаривал с Мартином! Темные глаза, точеные черты, твердый очерк губ... Это был он! Андреас!
– Неправда! – горячо воскликнула она. – Ты разговаривал с Мартином и даже не взглянул на меня!
– Ого! – всплеснул он руками изумленно. – Значит, ты умудрилась меня увидеть. Я был неосторожен... Но зато потом, когда я стоял под лестницей и ждал Мартина, ты пробежала мимо, не заметив меня. Так что мы равны... Нет, как это по-русски?
– Квиты, – подсказала Марина.
– Ja, ja, – кивнул он, по своему обыкновению, и взглянул на небо, которое уже начинало слегка светлеть на востоке. – Мне пора, Марина.
– Еще нет! – воскликнула она и снова припала к его губам.
– Да что ты тут корчишь из себя? Крыса тыловая! Ишь, рожу нажрал! Все вы горазды языками молотить, а когда придется кровь проливать, так тебя, что ль, в рясе твоей, пошлют на пулеметы? Нет, нас – со свиным рылом, в лаптях-онучах! Да пошел бы ты отсюда! Молодку лучше приведите в юбках-перьях, пускай молодка ногами сучит, а не ферт поганый!
И, словно этих слов еще было мало, Егоров схватил миску, стоявшую на тумбочке, и принялся колотить в нее ложкой.
Кто-то из раненых захохотал. Кто-то попытался осадить разбушевавшегося наглеца. Кто-то заорал дурным голосом:
