Шеврикука, или Любовь к привидению

Быкадоровых происходит нехорошее. И верно. Старушка Быкадорова лежала связанная бандитами, надо полагать, с кляпом во рту. Два накачанных малых в масках на рожах изымали ценности Быкадоровых. На столе временно лежал автомат Калашникова. - Извините. У меня мало времени, - Шеврикука пришел из кухни со сковородкой в руке. - Непорядок. Гости некормленые. Яичница. Четыре яйца. Но - глазунья. Нет нынче бекона. Грабители повернулись, взглянули на Шеврикуку. Можно предположить, с удивлением. Один из них не спеша двинулся к автомату. - На работе не закусываем и не пьем! - загоготал второй. - Да не бери ты ствол! Такого можно вырубить кулаком или ногой. - Мне неважно, что вам положено на работе, а что нет, - сказал Шеврикука. - Мое дело обслужить гостей. Гости, и гоготавший, и с автоматом, между тем приблизились к Шеврикуке. Но им пришлось рухнуть. Сковорода с кухни Быкадоровой была старомодная, чугунная, с рукояткой, а кисть Шеврикуки - ловкой, двумя ударами он вывел посетителей отведенных ему судьбой подъездов из сознательного состояния. Шеврикука знал, где лежат у Быкадоровых бельевые веревки, выбрал какие покрепче, спеленал гостей. Кабы оказался рядом Крейсер Грозный, он мог бы оценить умение Шеврикуки вязать и морские узлы. Старушку Быкадорову Шеврикука освободил от пут, уложил на диван, принялся возвращать к реальной действительности. Старушка застонала, открыла глаза, Шеврикука протянул ей таблетку валидола, чашку с водой и стал невидимым. Стянул маски посетителей, превратил их в кляпы. Бандитские рожи были ему незнакомы. По очереди он отволок грабителей в ванную, запер их. Набрал 02, взволнованным голосом старушки сообщил о происшествии. 'Сейчас выедем, пообещали ему. - Какой они наружности? Кавказской?' 'Не знаю, - сказал Шеврикука. - Может, и кавказской. А может, и пригородной'. И он вернулся во внутристенье к Тысле и Потомку Мульду. Те стояли угрюмые. Но молчали. - Была необходимость вмешаться. Мне бы не простили служебной оплошности, сказал Шеврикука. Верхние конечности (или все же головы?) Тыслы чуть-чуть наклонились. Будто кивнули. Мол, понимаем. Хотя это и не наше дело. - Хорошо, - сказал Шеврикука. - Значит, свидание. С Бордюром. У пруда. У лодочной станции. Во сколько? - Тринадцать часов двадцать семь минут, - произнесла (или произнес?) Тысла. - Ладно. Буду, - сказал Шеврикука. - Но при чем тут какой-то черный бархатный бант? Что это за просьба исключительной важности? - Исключительной важности просьба - не повязывать черный бархатный бант, в тональности автоответчика повторила Тысла. - А почему? - спросил Шеврикука. - Не знаю. Велено передать. И более ничего, - сказала Тысла. - Мы дело сделали. Уходим. И Тысла со свирепым Потомком Мульду исчезли. 'А я ведь почти забыл о том случае, - подумал Шеврикука. - Зачем я тогда повязал бархатный бант? И чем он так досадил в разговоре Бордюру? Отчего он так маялся, стараясь развязать его? И ведь развязал...' Объяснений той маеты Бордюра Шеврикука не мог найти и теперь. С Пузырем и вокруг него ничего примечательного не произошло. Зевак, правда, прибавилось. Иных из них привозили и в интуристовских автобусах. Милиционеры слово сдержали и посетили квартиру на девятом этаже. Геройские действия старушки Быкадоровой их обрадовали и удивили. А Шеврикука успокоился. В тринадцать двадцать семь Бордюр уже стоял у Останкинского пруда в ожидании Шеврикуки. Был он приветливый, улыбался, предложил Шеврикуке погулять в парке. Если уважаемый Шеврикука, конечно, не спешит. - Там и поговорим. - Хорошо, - кивнул Шеврикука. Сегодня Бордюр надел светлый чесучовый костюм, а правой рукой держал деревянную палку с инкрустированным янтарем набалдашником. Шагая к воротам парка, Шеврикука то и дело взглядывал на палку и пришел к заключению: нет, Петру Арсеньевичу она не принадлежала. - Похожий костюм носил один мой знакомец, - сказал Шеврикука уже в парке. - Нынче такие наряды - редкость... - Плохо сидит? Старомоден? - озаботился Бордюр. - Отчего же... Хорошо сидит... И палка соответствует вашей значительности... Но можно увидеть в вашем нынешнем костюме и палке знак. Или намек. - Можно увидеть, можно, - согласился Бордюр. - Но смотря на что намек? Во всяком случае, сувенирами от Петра Арсеньевича или какими-либо бумагами его с подписями и печатями мы не располагаем. - Тогда на что же намек? - Не знаю, не знаю, не знаю! - быстро произнес Бордюр. И будто бы это незнание было ему приятно. - Вы-то позволили себе в прошлый раз повязать черный бархатный бант! - Кстати, чем он вас тогда взволновал? - спросил Шеврикука. - Я не понял. И сейчас не понимаю. - Как- нибудь объясню. Но не теперь. Прошли мимо шашлычной, вблизи которой Шеврикука услышал от Крейсера Грозного историю похода его героического и непотопляемого корабля Амазонкой из Эфиопии в Парагвай и обретения им змея Анаконды. Здесь Шеврикука познакомился с Пэрстом-Капсулой. - Хочу вас предупредить, - сказал Бордюр, - разговор у нас должен пойти в иной тональности, нежели там, наверху, в летающем вагончике. Прежде мы к вам приглядывались. А теперь пригляделись. Считайте, что мы с вами равноправные собеседники, ничем не связанные, никак друг от друга или еще от чего-либо не зависящие. - Равноправные? У нас с вами разные чины. - Ой ли? - усмехнулся Бордюр. - А вдруг я более проницательный, чем вам кажется? - Вы находитесь в заблуждении, - пробурчал Шеврикука. - Ладно, ладно! - согласился Бордюр. - Стойте на своем. Это ничего не меняет. Вы свободны от каких-либо обязательств перед нами. Вы их и не подписывали. Мы не можем и не будем принуждать вас к чему-либо, требовать от вас каких-то действий. Мы можем лишь просить вас о неких услугах или даже советах. А вы станете соблюдать свои интересы. Может, и от нас добудете пользу. Договорились? - Я перевариваю ваши слова, - сказал Шеврикука. - На это не уйдет много времени, - сказал Бордюр. - Вас вызывали к Увещевателю... - Да, вызывали, - Шеврикука поглядел в глаза Бордюру. Синие-синие. - И что? - Там известно о моих общениях... с вами. - С Отродьями Башни, вы хотели сказать? Не стесняйтесь, не стесняйтесь! подбодрил Шеврикуку Бордюр. - Нас нисколько не обидит. - Хорошо известно. Со многими подробностями. Все мне, естественно, не открывали... - Мы догадывались об этом. И мы знаем об этом. Вот потому-то, в частности, и решили считать вас свободным от всяких обязательств перед нами... - И было дадено мне понять: 'То, чем хотят овладеть Отродья Башни, у домовых есть'. Скорее всего, для передачи вам. - А то вы об этом не знали? - удивился Бордюр. - Знание мое было смутное, - сказал Шеврикука. - Отчего вы не предпринимаете поиски доверенности Петра Арсеньевича? спросил Бордюр. Шеврикука опять взглянул в глаза собеседника. - Да-да, - закивал Бордюр. - Мы тоже о многом осведомлены. О многом. И более того... Тут он замолчал. - У меня нет желания, - сказал Шеврикука. - Другие отыщут! - разволновался Бордюр. - Другие! - И пусть отыщут, - сказал Шеврикука. - Кстати, если вы так осведомлены обо всем, не поделитесь ли со мной знанием? Зачем мне обретать эту доверенность, что в ней такого важного, чтобы я ринулся ее отыскивать? - Ну... Нам, конечно, не все известно... - смутился Бордюр. - Но о сути мы догадываемся. Однако если я вам сообщу... Словом, надо ли рассказывать спешащему в кинотеатр содержание фильма? - Я вас понял, - кивнул Шеврикука. - Но я никуда не спешу и спешить не собираюсь. - Хорошо, - поразмыслив, рассудил Бордюр. - Оставим в стороне историю с Петром Арсеньевичем... Я понимаю... Вы - сами по себе... Или сам по себе... И таким желаете пребывать дальше... Вы - одинокий наездник... - Домовые наездниками быть не могут. - сказал Шеврикука. - Ну... одинокий охотник... - Ни за чем сейчас охотиться не намерен. - Экий вы сегодня привередливый, - подосадовал Бордюр. - И определения вам не подберешь... - А Пузырю, или тому, что спустилось на бульвары, какие вами подобраны определения? - спросил Шеврикука. - Есть технические... Вам они вряд ли о чем поведают... - сказал Бордюр. А в обиходе мы стали именовать его Пузырем. Как и все. - Он не от вас? - Нет, - покачал головой Бордюр. - Не от нас. - И природа его вам не ясна? - удивился Шеврикука. - Не совсем ясна... - не сразу выговорил Бордюр. И было видно, что он в смущении. Или в растерянности. - У вас в Землескребе появилось привидение, - помолчав, сказал Бордюр. Известно, что и не без вашего соучастия... - Ну, это... Назовем так: условное привидение, - уклончиво протянул Шеврикука. - Хорошо. Условное. А с безусловными привидениями, опять же известно, вы поддерживаете отношения. Вы к ним вхожи... - Случается... Или, вернее, случалось... - Нельзя ли бы было с вашей помощью войти в отношения с привидениями и призраками и нам? - А вы сами что... - теперь Шеврикука удивился искренне. - Не слишком пока получается, - замялся Бордюр. - И это для вас важно? - спросил Шеврикука. - Важно, - кивнул Бордюр. - Хорошо, - сказал Шеврикука. - Это можно устроить. Как скоро? - В ближайшие дни. Впрочем, спешка не нужна. И нам придется кое-что обсудить. - Дадите знать. - Сейчас такая пора, - сказал Бордюр, - когда возможны Самозванцы... - Я уже слышал подобные слова... - Вы не хотели бы стать Самозванцем? - Каким это и где? - Хотя бы в вашем... сословии... - Нет, - сказал Шеврикука, - не хотел бы. - Отчего же так? Вы личность рисковая. А тут и власть, и приключения. И Марина Мнишек. Вот бы наворочали дел! - Из-за Марины Мнишек в первую очередь не следует идти в Самозванцы, сказал Шеврикука. - Ну, насчет Марины Мнишек я пошутил, - как бы уступил Бордюр, - и вы пошутили. Но если всерьез? А то ведь бесконечность повторений схожих ситуаций. Вам не скучно? - А что, вам вышла бы выгода, если бы я стал Самозванцем? - спросил Шеврикука. Вежливый нынче Бордюр нахмурился. Но сейчас же к нему вернулась доброжелательность. - Это я так, для самого себя... Чтобы лучше понять вашу