Тот, кто себя не познал, не познал ничего.
Придите ко мне, ибо иго мое - благо и власть моя кротка, и вы найдете покой себе.
Не давайте того, что свято, собакам... Не бросайте жемчуга свиньям...
Когда вы истратите то, что имеете в себе, - то, что останется, спасет вас. Если вы не имеете этого в себе, то, чего вы не имеете, умертвит вас.
Тот, кто ищет, найдет, и тому, кто стучит, откроют.
Те, которые здесь исполняют волю отца моего, они те, кто войдут в царствие моего отца.
Сентенции сии, сугубо оригинальные, в Писании мне не удалось сыскать. О других Иисусовых логиях речь пойдет в иной связи. До поры вернемся в обильную зеленью долину, под сень пальм и кипарисов.
16. Покамест Иисусова паства располагалась, я смекнул, сколь удобно местоположение для нас, пообвыкших к ночевкам под открытым небом в летние, теплые и сухие ночи. В тех сторонах сами жители без всякой надобности ночевали во дворе, на кровлях домов, в садах либо на улице. Община часто проводила ночи под звездами, и даже я, не знавший спартанской закалки, крепко спал, завернувшись в епанчу и положив охапку сена под голову, ежели вовремя озаботился запастись ею. И на сей раз ночлег был обеспечен, заботило только пропитание: ввечеру мало отягощенные запасами еды путники едва ли утолят аппетит.
Хоть и припасено было два бочонка соленой рыбы (кстати, продукция нашей солильни в Тарихее), сокрушенно признаюсь, пакость эту трудно представить съедобной. Предназначенная для солдатских желудков, рыба в мирное время сбывалась на прокорм невольникам, что тяжко трудились в рудниках, и самой отпетой бедноте; представь себе - бывают же чудеса! - они сей злосмердящий продукт находили даже вкусным (уж чего-чего, а соли у нас не жалели); впрочем, потребляли они рыбу вместо соли или еще по какой причине, утверждать наверняка не могу.
Эти два бочонка, влекомые покорными ослами, подарил нам некий помощник кладовщика, да и он просто-напросто украл их. Слова Вергилия 'Timeo Danaos et dona ferentes' {Боюсь данайцев, и дары приносящих (лат.).} в этом случае пришлись как нельзя более кстати. Я размышлял об ужасных последствиях пиршества, буде оно состоится и придется пустить в дело дар кладовщика. Тут никакого товара на всех не хватит, а мне, хочешь не хочешь, приходилось убеждать братию в том, что сообщество наше отлажено до мелочей и в делах организационных.
Приказал я потихоньку запрячь ослов и отправился в город, стараясь улизнуть незаметно. В Вифсаиде большим складом нашего торгового дома ведал Ефраим Бар-Себба, мой дальний родственник. Ему и поручил я к вечеру раскинуть рынок со съестным неподалеку от кипарисовой рощи, а наперед доставить лепешки, свежую рыбу и вино. Нахлопотался изрядно, особенно из-за лепешек: заказали пекарю большой выпек, да к тому же велено ему было поспеть ко времени.
Солидный и влиятельный купец от хлопот не отлынивает, надо - из-под земли достанет. Ефраим пустил в ход свои связи и совладал с заданием.
Предусмотрел я и продажную цену, дабы ненароком не содрал Ефраим с неимущей братии последнюю шкуру, к чему имел великую склонность, и, не упреди я событий, не обговори все заранее, не сладил бы с собой мой родственничек, дабы заработать пару неправых денариев. Потому наказал я ему накрепко самое необходимое продавать с небольшой лишь выгодой и уступать до себестоимости, начни кто торговаться; ну а деликатесы дозволялось сбыть по собственному усмотрению.
Ефраим слыхивал то и се об Иисусовой общине и понимал - без крайней нужды никто не допустит себе убытку, а потому лишних вопросов не задавал, ответил только: 'Ну, ежли надобность такая, то сделаем. Уважаемый братец может почивать покойно'.
Уладив дело, я без всяких иных треволнений вернулся к нашим. По вечерней прохладе, согласно диспозиции, прибыл целый караван на ослах, и люди Ефраима раскинули рынок на опушке рощи.
После Иисусовой проповеди голодной пастве захотелось подкрепиться: развязали котомки, кто вытащил кусок лепешки, кто горсть бобов, а многие оглядывались в полной растерянности. Тогда-то я и возвестил, где и что из еды продается, а членам общей кассы выдал каждому полсестерция. Братия устремилась к лоткам. В трех местах продавали хлеб, бобы, горох и рыбу, можно сказать, за бесценок, а два лотка манили печеной бараниной, птицей, сластями, сыром и вином. Торговля шла бойко, и я убедился, мой родственничек себя не обидел и лакомствами возместил все убытки, понесенные на дешевых лотках (не оставлять же себя внакладе), ибо там спорили и торговались до хрипоты. Вскоре по берегам канала запылали костры, братья мои и сестры улеглись вокруг огня, жадно уписывая доставшуюся им задешево еду.
Я сидел вместе со старейшими, неподалеку от учителя; он ел, как всегда, мало, хотя женщины раздобыли у торговцев все самое вкусное. Обеспокоился лишь, достанет ли еды на всех, и я заверил учителя - все сыты будут. Иисус устал и больше ни о чем не допытывался.
Немного погодя Ефраим отвел меня в сторонку и зашептал на ухо, осталось-де еще полторы корзины лепешек и немного рыбы, а что повкуснее, все распродали. Тут меня и осенила блестящая мысль: везти в город остатки не было никакого смысла, и я велел Ефраиму оповестить братию - кто не насытился, может получить хлеба и рыбы задаром. Ефраимово предложение приняли недоверчиво. Пошучивая, кое-кто все же не поленился подойти к лоткам и не прогадал. Остальные по их примеру разобрали все до последней крошки. Вдосталь накормленная братия развеселилась, пели и гомозились у огня до полуночи.
Вот каким манером, вовсе того не желая, я оказался причастным к легенде о чудесном насыщении нескольких сот людей. В тот вечер и родилось чудо, новину о нем передавали из уст в уста, дополняли все новыми подробностями. Никому и в голову не пришло воспротивиться всяческим россказням, хотя Симон и другие братья прекрасно знали всю подоплеку дела.
Ныне, увековеченная записью, да к тому же в нескольких вариантах, легенда эта не подлежит сомнению, ибо для простых людей слово писаное достовернее самой действительности.
17. Насчет других чудес, в великом множестве пересказанных в биографии Иисуса, не могу утверждать ничего определенного по той простой причине, что собственными глазами не видел, своими ушами не слышал.
Не столь давно получил я обстоятельнейшие реляции об Аполлонии Тианском, он, как тебе ведомо, тоже принялся спасать мир и творить чудеса. Здесь в Александрии ходит множество анекдотов, завезенных купцами, о его великой магической силе.
По некоторым версиям, он - воплощение бога Протея оплодотворившего его мать. Передают еще, дескать, подобно Иисусу, ведет бродячую жизнь, проповедует высокие догмы, воскрешает мертвых, обличает тиранов, все только ждут, когда помрет, дабы воскреснуть.
Нет у меня ни здоровья, ни желания вникать в подобные бредни; параллелизм агиографии Иисуса чересчур очевиден, чтобы счесть сходство сверхъестественным стечением обстоятельств.
Оно вроде бы и понятно, что, используя язык школяров, кто-то тут с кого-то 'содрал', либо и того проще: обе стороны без особых церемоний черпают из одного источника - из традиций других культов. В конце концов, все уже было где-нибудь и когда-нибудь записано, надлежит лишь дать себе труд покопаться в папирусах и свитках, чтобы найти подобное - не столь уж давно, к примеру, распяли Клеомена, тоже царя и сына божия.
Ежели достанет сил, займусь этой историей, стоит ли, однако, полемизировать с невеждами? Каким бы ни было наше деяние, минует всего одно поколение, правда становится многоликой, и ни одного лика истинного.
КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ,
в коей сказывается об уставе и обычаях
Иисусовой общины.
1. Рождение нового культа. Митраизм конкурирует с другими культами. И солдаты способны на высокие чувства. 2. Истоки развития. 3. Что я видел в Коммагене. 4. Митра, спаситель человечества, и сирийская Великая мать. 5. Иисус подлинный и нынешнее положение дел. 6. Различия между официальным яхвизмом и яхвизмом сектантским. 7. Кое-что о духовном облике Иисуса. 8. Чаяния и надежды плебеев. 9. Взгляды Иисуса в начале и в конце его служения. 10. Иисус и сыны света. 11. О рукописи сынов света. 12. О несходстве в убеждениях Иисуса и сынов света. 13. Община последователей Иисуса. 14. Почему его учение привилось в народе. 15. Обычаи и заповеди. О Марии и других женщинах. 16. Учение Иисуса и чистота нравов. Я и Мария. 17. Отступление о царе Давиде.
1. Цицерон
