Валерьянович, не выяснил главного: знает ли о нем еще кто-нибудь?
- Ну хорошо, - перешел Корзун с официального тона на дружеский. - Ты кому-нибудь говорила о... Ну, о том, что между нами было?
- Нет.
- Умница, - обрадовался Корзун. - У тебя родители есть? Где они?
- В Брашинском районе.
- Тебе было бы лучше поехать к ним.
- Не могу.
- Почему?
- Стыдно. Меня там все знают.
- А еще куда-нибудь?
- Кто меня такую на работу примет?
- Да, тут есть сложность. Что же нам делать? - спросил Корзун не столько Галину, сколько себя. Жениться? Чепуха! В его теперешнем положении это конец всему. Раньше - да. А теперь это уже совсем другое дело. Вынужденная женитьба. О таких вещах отзываются не очень похвально. Нет-нет, о женитьбе не может быть и речи. Но и отмахнуться теперь не отмахнешься. Что же все-таки придумать?
- Как у тебя с жильем?
- Комната в больничном доме. Жили с подругой. Но теперь она вышла замуж и съехала. Осталась я одна.
- Ну, хоть с этим все в порядке. Комната останется за тобой. Подселять к матерям-одиночкам теперь не имеют права. А сколько ты получаешь?
- Восемьдесят рублей. Иногда чуть больше.
- Сколько тебе еще нужно?
Это, наверное, опять был перебор. Галина поспешно вытерла слезы, слегка подсушила пудрой лицо.
- Извините, - сказала. И вышла.
Корзун не знал, торжествовать ли ему победу или бранить себя. Все-таки решил, что Галина будет хранить молчание. Гордая...
37
В Поречье Корзун приехал вместе с Алиной Павловной Мазур. Официальный главный врач района и его столь же официальный заместитель. Руководство.
Когда они вошли в кабинет, Наталья стояла у окна. Корзун по-хозяйски прошел к столу, сел, кивком пригласил сесть Алину Павловну. Потом достал из портфеля несколько листков бумаги, бросил их на стол:
- Ознакомьтесь, Наталья Николаевна.
Наталья взяла крупно исписанные листки, начала читать. Это была жалоба в прокуратуру. Описан давний случай с Антоном Тереховым. Ничего нового в этом письме не было, кроме злобы и ненависти к ней, Наталье, требования наказать ее ни много ни мало за смерть человека, за тяжелую болезнь его жены и сиротство малолетней дочери. Потрясла Наталью подпись: Терехова Вера.
- Так вот, - продолжал Корзун. - Вам, Наталья Николаевна, придется передать обязанности главного врача Инне Кузьминичне Норейко. Вопрос согласован с райисполкомом. Вот приказ. Распишитесь, пожалуйста, что вы с ним ознакомлены.
Наталья через силу прочла текст приказа, расписалась.
- Теперь пригласите, пожалуйста, Инну Кузьминичну, - нарочито будничным тоном сказал Корзун.
Не помнила, как вышла из кабинета, как позвала дежурную медсестру и попросила ее разыскать Инну Кузьминичну. Норейко, наверное, уже кое-что знала. Тотчас подошла:
- Я слушаю вас, Наталья Николаевна.
- Вот больничная печать. Возьмите. Вы назначены главврачом.
- Почему?
- Вам скажут. Идите, вас ждут.
Сегодня Наталья на работе не задерживалась. Идя домой, она колебалась, зайти или не зайти к Тереховой. Спросить у женщины, что случилось? Почему она так поступила после того, как Наталья сделала для нее все, что могла? Ну зайдет она к Вере, спросит. И что дальше?
Дома Наталья, не скрывая своих чувств, рассказала о случившемся. Мать, казалось, даже повеселела:
- И слава богу. Будешь, как люди, приходить вовремя.
Спала Наталья тревожно, часто просыпалась.
А утром - повестка. Что ж, значит, нужно ехать в район. Только поставить в известность Инну Кузьминичну. Она, конечно, поинтересуется: чего? зачем? Хочешь не хочешь, придется показывать повестку. Можно себе представить, как посмотрит на нее Норейко. Пожалуй, даже спросит: 'Что, доигралась?' Пусть смотрит, пусть спрашивает. Наталья найдет в себе силы перенести и это.
В больнице, кажется, всё уже знали. Люди, которых она встречала, похоже, сочувствовали ей. И Норейко знала.
- У меня повестка. Вызывают к следователю.
- Какая повестка? К какому следователю?
- Обыкновенная повестка, какими вызывают к следователю, - начала злиться Наталья.
- Да вы что, милаша?
- Что еще за милаша, Инна Кузьминична? Соблюдайте, пожалуйста, хотя бы элементарное уважение к человеку.
- Я к вам с сочувствием, Наталья Николаевна, а вы обижаетесь.
- Да знаете же, знаете все. Зачем вам нужно ломать эту комедию?
Норейко сбросила личину. Глазки-пуговки зажглись откровенным торжеством:
- Да, знаю. Если хотите, давно знала, что вы этим кончите. За чужой счет счастье свое не строят.
- Что значит - за чужой счет?
- Не прикидывайтесь невинной овечкой. Не успела опериться, как ей, видите ли, уже захотелось стать главным врачом. Тут же начала строить козни другим. Правду говорят: не рой яму другому - сам в нее попадешь. Теперь, миленькая, не смоешь с себя дерьма до самой старости.
- До чего же вы злобное существо! Кто так исковеркал ваш характер? Может, с вашей помощью и настрочили эту мерзкую жалобу? - наобум спросила Наталья, даже не подозревая, насколько она права.
- Вон! Вон из моего кабинета! - в ярости закричала Норейко. Демонстративно подошла к окну, распахнула его настежь и закончила. - Чтоб духу твоего тут не было!
Зачем Наталья вступила с нею в разговор? Не раз давала себе слово сдерживаться, зная, что в ответ последуют оскорбительные нападки.
Когда Наталья подошла к знакомому зданию с машинами и мотоциклами у подъезда, у нее вдруг пересохло в горле. Первый раз... Вот и дверь кабинета, который назван в повестке. Постучала. Услышала бодрый голос: 'Да'. Несмело открыла дверь. За столом сидел молодой человек в штатском. Подумала, что ошиблась: она ожидала увидеть офицера милиции.
- Вы к кому? - спросил молодой человек.
- Я по повестке, - протянула бумагу Наталья.
- Садитесь.
- Ничего.
- Садитесь, говорю, - пробежав глазами повестку, повторил молодой человек посуровевшим голосом. - Разговор у нас будет долгий.
Села. Какое-то неприятное ощущение появилось под ложечкой. Начало даже поташнивать. Молодой человек, сцепив пальцы рук и положив их перед собою на стол, в упор рассматривал Наталью. По- видимому, это был один из приемов, который, по мнению следователя, должен парализовать волю подследственного, заставить развязать язык, рассказать все, как было.
- Ну, - начал он, - будем говорить правду или наводить тень на плетень?
- О чем я должна говорить? - справилась с комком в горле Наталья.
- О том, как вы способствовали смерти Антона Терехова, после чего неизлечимо заболела его жена и
