океане было немало провокаций со стороны Японии.
В январе 1943 года капитан Самойленко вел пароход 'Комсомольск', груженный боевой техникой для нашей армии и продовольствием, из Америки во Владивосток через Цусимский пролив. На подходах к проливу моряки узнали о том, что японцы потопили пароход 'Ильмень', который шел впереди 'Комсомольска'.
На 'Комсомольске' объявили боевую тревогу. Моряки непрерывно дежурили у орудий. Ночью к левому борту 'Комсомольска' подошел японский эсминец и приказал остановиться. Поскольку требование было незаконным, капитан продолжал идти полным ходом и одновременно сообщил по радио Дальневосточному пароходству о том, что происходит. К другому борту парохода подошел второй японский эсминец, но Самойленко продолжал вести пароход. Японцы направили на 'Комсомольск' орудия и пулеметы, и только тогда капитан вынужден был остановить ход. Японцы заняли пароход, закрыли радиорубку и, направив на капитана оружие, стали настаивать на предъявлении грузовых документов.
Капитан Самойленко и первый помощник Павел Антонович Андрияшип заявили решительный протест. Экипаж был готов к отпору. Японцы потребовали, чтобы 'Комсомольск' под конвоем двух эсминцев следовал в японский порт. Капитан решительно отказался.
Четыре часа под дулами пистолетов советские моряки вели переговоры с японцами. В конце концов японцы удалились. Экипаж 'Комсомольска' продолжал свой путь и выполнил задание: боевая техника и продовольствие для советских бойцов были доставлены во Владивосток.
В наши дни по арктическим морям ходит дизель-электроход 'Капитан Бондаренко'. Судно названо так в память прославленного судоводителя Георгия Родионовича Бондаренко. Он работал в Арктике с 1929 года, с 1934 года - капитаном. Во время Великой Отечественной войны Бондаренко проявил себя как смелый и находчивый человек.
Пароход 'Ангарстрой', на котором он был капитаном, вышел в конце апреля 1942 года из Петропавловска-Камчатского во Владивосток. По пути судно встретило японскую эскадру - четыре линкора и десять эсминцев. К 'Ангарстрою' подошел эсминец и остановил судно. На борт советского парохода перешли вооруженные японцы, произвели досмотр судна и отдали приказ: 'Задержать судно и направить в порт Кушимото'. На пароходе появился новый вооруженный отряд японцев. Офицер предъявил капитану обвинение в передаче по радио во Владивосток военной сводки. Бондаренко категорически отклонил его. Лишь под угрозой расстрела он повел судно в указанный пункт, подняв сигнал: 'Подчиняюсь силе оружия'.
В Кушимото японцы пытались учинить капитану и матросам допрос. Но все отказались отвечать.
Десять суток не отступали японцы от капитана, требуя, чтобы он подписал предъявленное ему обвинение в передаче военных сведений. Десять суток экипаж 'Ангарстроя' напряженно ожидал исхода провокации. Мужество и верность долгу победили. Днем 1 мая над судном пролетел японский самолет, а в 22 часа 25 минут 'Ангарстрой' был торпедирован и сразу начал тонуть.
Все усилия спасти пароход оказались напрасными. Георгий Родионович сошел в шлюпку последним, за несколько минут до гибели судна. Экипаж спасся. Моряки на шлюпках направились к'ближайшему берегу. Через четыре часа их подобрало японское торговое судно 'Кайо-мару'. Как только советские моряки поднялись на палубу, их тщательно обыскали.
Бондаренко попросил капитана японского судна доставить экипаж в ближайший порт и разрешить послать во Владивосток радиограмму о гибели 'Ангарстроя'. Однако японцы отказались выполнить вторую просьбу. На следующий день японский капитан стал настаивать, чтобы в радиограмме было указано, что пароход 'Ангарстрой' потоплен американской подводной лодкой. Бондаренко наотрез отказался сделать это.
'Кайо-мару' доставил команду 'Ангарстроя' в Шанхай, в японскую войсковую часть. Капитану Бондаренко все же удалось связаться с советским консульством, и после вмешательства советских дипломатов 8 мая 1942 года экипаж 'Ангарстроя' был освобожден из японского плена.
Георгий Родионович Бондаренко после войны также занял должность капитана-наставника ледового плавания, воспитал немало капитанов, которые водят теперь большие океанские суда.
Имя капитана Ивана Александровича Мана хорошо известно не только флоту, но, пожалуй, всей стране. Ман был капитаном дизель-электрохода 'Обь' три первых рейса этого судна в Антарктику.
Своим первым учителем Ман с гордостью называет известного капитана Лухманова, под командованием которого он, будучи курсантом, овладел азбукой морского дела на знаменитом паруснике 'Товарищ'. На Дальнем Востоке и в Арктике прошел Ман нелегкий путь от матроса до штурмана и капитана. В Северо-Восточной полярной экспедиции Наркомвода 1932-1933 годов Ман был вторым помощником у капитана В. М. Стехова на пароходе 'Микоян'. А пять лет спустя, во время вынужденной зимовки 1937/38 года кораблей в море Лаптевых, он провел в Арктике 15 месяцев на пароходе 'Урицкий' старшим помощником капитана. Потом Иван Александрович плавал в Арктике уже капитаном. В 1943 году Мана перевели на Черное море, там он и остался работать. И мы на какое-то время расстались.
Следующий раз судьба близко столкнула меня с Маном в 1954-1955 годах, когда в Отделе морских экспедиционных работ АН СССР, который я возглавляю,- об этом речь впереди - шли разработки планов первой экспедиции в Антарктику. Иван Александрович работал тогда в Министерстве морского флота, в морской инспекции. Его очень увлекла идея экспедиции, он стал активным участником нашей инициативной группы, и закономерно, что когда дизель-электроход 'Обь' был определен флагманским кораблем первой экспедиции, то капитаном его назначили И. А. Мана.
После плаваний в Антарктику Maн снова вернулся на Черное море и стал капитаном пассажирского лайнера 'Петр Великий', пока его опять не отозвали в министерство, в морскую инспекцию. Но и, годы спустя, получив пенсию, Ман продолжает работать в морской инспекции.
Мы часто встречаемся с ним и теперь. И. А. Ман все послед-пне годы возглавляет Полярную комиссию Московского филиала Географического общества СССР, я же - председатель этого филиала. Этот человек необыкновенно предан морю, он активный пропагандист знаний об Арктике и морях. Крепкая дружба связывает старого капитана со школьниками подмосковного города Таруса - юными полярниками пионерского отряда имени Прон-чищева; Иван Александрович регулярно вовлекает в работу Географического общества и Музея морского флота учащихся московских школ, учит ребят любить географию, Арктику и море.
Рассказывая о капитанах, не могу не упомянуть о прославленном судоводителе Анне Ивановне Щетининой. Я знал ее меньше, чем многих другпх капитанов. В хмурый ноябрьский день 1943 года, когда я был в Доме Советов в Петропавловске-на-Кам-чатке, вошла ко мне молодая женщина в кителе с четырьмя капитанскими нашивками на рукавах и представилась:
- Капитан парохода 'Жан Жорес' Анна Щетинина. Прибыли сегодня из США, идем с грузом во Владивосток.
Я поздравил Анну Ивановну с благополучным переходом через океан и выслушал ее обстоятельный доклад. Держалась она строго, докладывала четко.
Это был уже не первый корабль, которым командовала Щетинина. Незадолго до этого Анна Ивановна привела в Сиэтл пароход 'Родина', получила указание сдать его другому капитану, а сама выехала в Лос-Анджелес для приемки нового судна. Анна Ивановна рассказала, как не хотелось ей покидать коллектив, с которым сроднилась за несколько трудных рейсов.
С парохода 'Родина' ей разрешили взять только шестерых членов экипажа, остальных должны были дать на месте. Разумеется, капитаны посылали на 'Жана Жореса' из своих экипажей самых неквалифицированных и ненадежных людей. И вот из таких-то моряков Щетининой пришлось сформировать экипаж и пойти с ним в рейс. Анна Ивановна была не только волевым командиром, но и прекрасным воспитателем. Прошло совсем немного времени, и экипаж 'Жана Жореса' являл собой сплоченный коллектив, проникнутый духом высокой дисциплины, спаянный крепкой дружбой. Те, кто побывал на борту 'Жана Жореса', рассказывали, что на судне царил образцовый порядок.
- Есть ли у вас какие-либо просьбы? - спросил я на прощание у Щетининой.
- Единственная. Прошу как можно скорее отправить нас во Владивосток, чтобы выгрузить оборонные грузы и уйти потом за новыми...
'Жан Жорес' покинул Авачинскую бухту и благополучно дошел до Владивостока. В следующем рейсе экипаж 'Жана Жореса' под командованием капитана Щетининой отличился при спасении гибнущего парохода 'Валерий Чкалов', а затем в Аляскинском заливе в сильный шторм сам попал в беду: слабый сварной корпус судна типа 'Либерти' не выдержал и дал трещину, помещения парохода стали заполняться водой. Но Щетинина умело организовала аварийно- спасательные работы и благополучно довела судно до порта Датч-Харбор.
Интересно сложилась жизнь этой незаурядной женщины. Трудно, почти невозможно было осуществить молодой девушке сокровенное желание стать моряком, но она добилась заветной цели.
Щетинина была принята во Владивостокский мореходный техникум, успешно закончила его в 1929 году, а в 1935 году уже получила первую капитанскую должность - на судно рыболовного флота 'Чавыча'. Потом были другие корабли, другие экипажи, и всегда моряки этих судов образцово выполняли все рейсовые задания. Анна Ивановна была награждена орденом Трудового Красного Знамени.
Война застала Щетинину в Ленинграде, где она училась в Институте инженеров водного транспорта. Анна Ивановна была назначена капитаном парохода
