должны сделать Нарунги, чтобы доказать, что они совершенно недееспособны? Сровнять город с землей? А мы, получается, обязаны им в этом изо всех сил помогать?
– И в самом деле. Зачем помогать кому-то, когда можно помочь себе? – В искусстве иронии этому акуленку нечего было и мечтать тягаться с халиссийским владетельным лэрдом. Пусть даже и бывшим.
Акуленок все-таки попытался.
– Ну конечно. Давайте тогда вообще не будем ничего делать, только сидеть в своей высокой башне и отпускать ехидные замечания по поводу идиотизма власть имущих. Политика грязное дело, будем же блюсти свою нравственную чистоту. А когда башня зашатается под ударами захватчиков – тогда что?
Удар был хорош. Перед глазами Тэйона промелькнули яркие и острые, как лезвие бритвы, воспоминания. Стены круглой комнаты, в которой мастер воздуха творил защитные заклинания, вдруг зашатались, и вновь со всех сторон попадали выбитые из своих мест магическим взрывом камни. Один из таких оживших кирпичей попал ему тогда в голову. В последний миг магистр все-таки успел швырнуть себя к окну и вырваться из рушащейся ловушки. Но лишь заклинание полета, встроенное в кресло и позволившее мягко спланировать на крышу соседнего дома, а не рухнуть вниз на мостовую, спасло потерявшего сознание мага.
Когда он пришел в себя, адмирал Таш д'Алория и ее флот уже числились среди пропавших без вести...
Ди Шеноэ говорил тихо и страстно:
– Вы можете гордиться своими принципами, магистр Алория. Можете отказываться влезать в «низкие» политические дрязги. Мудрая тактика – ну прямо как у птицы-стра, прячущей при приближении опасности голову в песок. Если вы предпочитаете ничего не делать и ничего не знать, это ваше право. Но зачем уничтожать тех, кто пытается спасти хоть что-то?
Парень был во многом прав. Тэйон не мог не признавать этого, как не мог не признавать, что в основе всех его «высоких моральных принципов» лежала обычная лень и отчасти – трусость. Отговорка: «Это не мой город, я не имею права вмешиваться» срабатывала лишь до определенного предела.
И кроме того...
«Теперь это мой город. Пора бы уже прекратить об этом забывать»
Очень мягко, точно разговаривая с несмышленым ребенком, он произнес:
– Высшие маги не вмешиваются в политику, мальчик. Если тебя интересует почему – посмотри на ди Эверо, и все сразу станет понятно. Но даже если и нет... Именно Нарунги заключили Договор. Именно Нарунги построили этот город. Я не до такой степени хочу сохранить свою высокую башню, чтобы ради нее забыть о глупых словах, таких, как «честь» и «верность».
Юный ди Шеноэ, яростно дернувшийся при обращении «мальчик», сначала покраснел, потом побледнел, потом отвернулся. Его люди явно подумывали о том, чтобы наброситься на наглого мага и кулаками показать, что они думают по поводу всего этого бессмысленного спора. Но слово, данное хозяином, сдерживало их лучше любых веревок.
Судя по замкнутому выражению лиц всех остальных, они были согласны с молодым лэрдом. И это при том, что ди Крий собрал вокруг себя самых разудалых, самых бестолковых и самых далеких от политики личностей, которых только можно было отыскать в излишне «цивилизованном» городе. Даже на лице Шаниль появилось задумчивое, замкнутое выражение. А Урр...
Напряженная спина халиссийца как-то странно вздрогнула, движением плеч, поворотом шеи, наклоном головы передавая, что вер Бьор думает по поводу права Тэйона хотя бы просто произносить такие слова, как «честь» и «верность». Не говоря уже о том, чтобы применять их по отношению к себе. Магистр Алория стиснул зубы и оперся затылком о стену, отказываясь поддаваться на провокацию. Разговор, кажется, себя исчерпал. Дальше можно было бы лишь произнести ритуальную формулировку вызова.
Он искренне удивился, когда Рек ди Крий вдруг подался в его сторону. Всегда такое равнодушное лицо молодого человека сейчас было напряженным, на нем словно застыл готовый сорваться с языка вопрос.
Целитель открыл было рот, чтобы задать его, но передумал. С губ его сорвалось совсем другое:
– Я наблюдал за вашей дуэлью с адмиралом ди Шеноэ, магистр. Должен признать, что был... весьма впечатлен.
Остальные вновь оживились. Особенно ди Шеноэ. Судя по всему, то, как стремительно и как небрежно Тэйон расправился с известным дуэлянтом, произвело впечатление не только на Река. Сам мастер ветров только поморщился. В схватке он не видел совершенно ничего героического, зато очень много глупого: начиная от способа, которым стража пришлось провоцировать, и заканчивая этим идиотским ажиотажем. Великолепно. Столько лет его считали хилым и не способным ни к чему, хотя бы отдаленно напоминающему драку. А теперь каждый задира и авантюрист возжелает сразиться с неожиданно прославившимся противником. Наверняка ведь придется оторвать еще не одну голову, прежде чем остальные уловят намек и отстанут.
– Страж ди Шеноэ, – сухо объяснил магистр, – не доверял своим природным способностям. Наверное, потому, что так никогда и не удосужился взять под настоящий контроль свой исключительно мощный талант. Он предпочитал использовать амулеты, артефакты, заранее подготовленные и проверенные средства, а еще лучше – честную сталь. Было не так сложно выяснить, какие из семейных реликвий страж всегда носит при себе. Изучить по архивам в Академии малоизвестные побочные эффекты их воздействия. И приготовить в лаборатории контрзаклинания. Во время схватки мне достаточно было лишь увидеть, что из амулетов у лорда адмирала находилось под рукой, и расставить ловушку. В которую он и попал. – Тэйон несколько неловко пожал плечами. – На самом деле лорд ди Шеноэ сам себя победил. Я лишь слегка... подтолкнул его в нужном направлении.
Повисло странное молчание. Ди Крий приподнял бровь:
– Рассчитывать, что противник сделает нужный тебе ход в нужный момент, – довольно рискованная тактика, как мне говорили. А что, если бы адмирал отказался следовать вашему плану?
Тэйон вновь пожал плечами:
– То же самое. Это был самый очевидный и самый благоприятный (с моей точки зрения, конечно) вариант развития событий. Однако отнюдь не единственный. Созданное для стража ди Шеноэ заклинание было много функционально и, если бы не оказалось нейтрализовано амулетом, смогло бы произвести нужное воздействие и другими способами. Кроме того, то было отнюдь не единственное заклятие в моем арсенале. Это как в нур-та-зеш. – Видя непонимание на лицах лаэссцев, не знакомых с многомерной стратегической игрой, он обреченно решил привести значительно более упрощенную аналогию: – Как в шахматах. Ты перекрываешь все возможные ходы ловушками, которые, если противник в них попадет, эффективно нейтрализуют его. И оставляешь один заведомо губительный путь, который блокируешь сам, тем самым загоняя соперника в угол. В данном случае это был вариант, при котором адмирал оставил бы все свои трюки и стал бы сражаться с помощью чистой магии.
У него не было бы ни малейшего шанса. В конечном счете цель состоит не в том, чтобы найти путь, который приведет тебя к победе, а в том, чтобы создать ситуацию, при которой избежать победы сможет только фантастически некомпетентный игрок. Или боец.
– А-а, – протянул ди Крий, – где-то я это уже слышал, – и со странной задумчивостью добавил: – Ничего удивительного, что Сергарр сделал все возможное, чтобы нейтрализовать вас еще до начала штурма.
Тэйон царапнул его взглядом, пытаясь понять скрытый подтекст этой фразы.
Мысли целителя явно шли в направлении, которое магистр Алория никак не хотел ему указывать. Рек ди Крий был слишком проницателен, когда дело касалось его собственного блага.
Целитель знал, что набег на дворец Шеноэ был отчаянной импровизацией. Тэйон организовал все буквально за минуты, додумывая план своих действий уже на бегу. У него не было времени, чтобы изучить схемы дуэлей, в которых Pay ди Шеноэ участвовал раньше. Не было времени подослать шпионов к стражу предела и узнать столь личные (и тщательно оберегаемые) секреты, как предпочитаемое им оружие. Чтобы отыскать древнее описание этого оружия.
И уж, разумеется, у него не было долгих часов, которые южно было бы провести в лаборатории, создавая серию столь специфических заклинаний.
А это означало, что Тэйон был готов к схватке заранее. Просто... на всякий случай.
