Когда лицо Паолы уже исказила довольно-таки неприятная гримаса, предвещавшая оргазм, над ширмой вдруг выросла черная курчавая башка. Боже, какой стыд! Моррис было дернулся, но Паола, как клещами, впилась в руку и прижалась еще тесней, чтоб без остатка выдавить положенное. Дыхание ее сделалось быстрым и прерывистым.
Кваме взирал на эту картину поверх ширмы с довольной улыбкой. Моррис так и не сумел освободиться: бедра стискивали его запястье все крепче. Он был унижен до глубин, до предела.
- Господи! - выдохнула Паола. - Господи-господи-господи-и-ии... и! Потом открыла глаза и спросила вполне трезво: - Ты зачем удрать пытался, Мо? Вот сукин сын! - Я чуть мимо не пролетела, оно мне надо?
Судорожно обтирая руку о простыню, Моррис прошипел:
- На нас смотрят.
Кваме вмиг принял выражение святой невинности.
- Добрый день, босс.
- А, Кваме, - Паола оправляла подол, ни тени смущения на раскрасневшемся лице. - Я думала, ты в машине дожидаешься. - Вместо шока и раскаяния она даже ухитрилась мило улыбнуться. Бесстыжая шлюха!
- Надобно с боссом поговорить по службе, - объяснил негр. - А приемные часы только эти. - Он зашел за ширму. - Босс, я хотел сказать, тут стращать начали...
Оказалось, ему под дверь уже не раз подбрасывали писульки: дескать, черномазые, убирайтесь вон. В окно запустили камнем. На машине вообще нацарапали про каких-то винегретов. Моррис пообещал сообщить в полицию. Потом стал наставлять Паолу и Кваме насчет неотложных дел в компании: переписка с 'Доруэйз' и прочими клиентами, подтверждение заказов. Обязательно выяснить, каким образом Бобо обналичивал деньги для 'черных' расчетов с поставщиками. Если все пустить на самотек, 'Вина Тревизан' разорятся и погибнут. Паола начала ныть, что для нее это слишком сложно, пускай Моррис сам разбирается, когда выпишут. Но Кваме, к его удивлению, выудил из кармана модных брюк блокнот и все тщательно записал, даже попросил повторить на всякий случай указания. Глава предприятия, невзирая на недавний конфуз и прочие несчастья, от души порадовался успехам способного ученика и верного помощника. Сообщники обменялись успокаивающими взглядами.
- Povera faccia selvaggia, - сюсюкала Паола, - бедняжечка-дикарь, весь в дикарских украшениях...
Так знает она или нет? Если нет, то с какой целью ломает комедию, перегибая палку?
- Кстати, - небрежно бросил Моррис, - после того, как убили проклятую псину, не знаете, что стало с моим пальто? По-моему, в кармане остался бумажник.
Оба медлили.
- Вы были весь в кровище, босс. Этот здоровый пес, он налетел как черт.
- Но потом карабинеры его пристрелили. По крайней мере, Форбс так сказал.
- Мы сперва пробовали оттащить, а уж после они пристрелили. До чего был лютый, ух!
- Но с какой стати? - удивилась Паола. - Раньше этот пес никогда себя так не вел.
- Полиция сказала, его кто-то хотел отравить, хозяйка.
И Моррис в который раз восхитился талантом этого парня ко лжи, вернее, к - безобидной полуправде. Кваме держался, точно не знал и половины того, что ему довелось увидеть своими глазами. А еще радовало, что негр, вопреки подсмотренным гнусностям, продолжал выказывать миссис Дакворт полное почтение.
- Что же все-таки с моим пальто, ума не приложу? - повторил Моррис.
Кваме помотал головой:
- Когда я помогал класть босса на носилки, пальто было при нем.
- Надеюсь, кредитных карточек там не было, а, Мо? - Паола характерно поерзала бедрами, играя капризной улыбочкой на надутых губах. Отлично, подумал Моррис, если игре предстоит быть долгой и жесткой, он и это выдержит не хуже всякого другого. Но в конце концов пальто и письма где-нибудь обязательно всплывут.
* * *
На следующее утро - всего за сутки до операции - его навестила Антонелла, и после некоторых колебаний согласилась почитать Моррису его английскую Библию. На ней был скромный наряд черно-коричневых тонов. Моррис снова стал рассказывать о своем обращении, о желании служить Богу, о намерениях - если, конечно, она не возражает, - сочетать бизнес с благотворительностью, о планах построить часовню при заводе. Невестка сидела совсем близко, ее руки казались особенно бледными на черном переплете, темные волосы ниспадали на пышный бюст.
- Так что тебе почитать? - спросила она.
- Да что хочешь. То, что выбрала бы для себя.
- Боюсь, я не большой знаток, - смутилась Антонелла. - У нас, католиков, простые прихожане редко сами читают Библию.
Это смирение тронуло Морриса до глубины души.
- Когда я совсем поправлюсь, давай читать вместе, - сказал он. - Это будет замечательно. И тебе не мешало бы отвлечься. Можно по-английски совместим веру с учебой. Отличный случай вернуться к твоим урокам, раз Стэн больше не может.
Моррис очень надеялся, что никто не сказал американцу про больницу. Меньше всего ему хотелось бы, чтоб этот подлипала ездил к Антонелле, а она выходила навстречу.
Невестка благодарно улыбнулась, а Моррис подумал: ее визит означает, что если даже кто-то заполучил письма и сумел сопоставить факты, кот все равно еще в мешке. Не то бы Антонелла, наверное, глаза ему выцарапала.
- Знаешь что, открой-ка наугад, - предложил он, кивнув на том с золотым обрезом. Если когда-нибудь он напишет книгу, хорошо бы ее издать именно в таком оформлении.
Достав очки из черной сумочки (Моррис до сих пор не знал, что Антонелла носит очки, но виду не подал), она открыла книгу и начала читать:
'О, если бы я был, как в прежние месяцы, как в те дни, когда Бог хранил меня...'
Она подняла глаза, лишь на долю секунды, но Моррис уловил в них страдание, еще более возвышенное этими строгими очками.
'Когда светильник Его светил над головою моею, и я при свете Его ходил среди тьмы...'
Моррис вздохнул.
'Как был я во дни молодости моей, когда милость Божия была над шатром моим...'
Он пожирал невестку взглядом. Полные красивые губы чуть дрожали, в Антонелле - такая бездна женственности... А в Паоле - одна только ненасытная похоть.
'Когда еще Вседержитель был со мною, и дети мои вокруг меня,
Когда пути мои обливались молоком, и скала источала для меня ручьи елея!'
Антонелла вдруг расплакалась.
- Ох, Моррис, - всхлипывала она, - ну почему все сразу на нас свалилось?
Моррис сел и притронулся к ее руке. Он от души разделял ее скорбь и в то же время невольно, но отчаянно, - ведь отныне он неразрывно связан с Паолой, - тянулся к Антонелле. 'Когда пути мои обливались молоком'! Давно следовало взяться за Библию.
Антонелла неожиданно выдавила:
- Сначала сестра, теперь Бобо. Ты, наверное, знаешь, мы получили страшное письмо. Совсем как те, о Мими. Я сперва обрадовалась - выходит, он жив, а потом вспомнила, что стало с ней. Боже, какой ужас... Не могу понять, как Господь допустил, чтобы такое случилось дважды в одной семье. А сейчас прихожу к тебе - и открываю Библию прямо на Книге Иова! - Она захлебнулась слезами.
Ну конечно же, Иов. Праведник, чью веру Всевышний испытывал, лишив его всех благ... Моррис осторожно спросил, чем так похожи эти письма.
- Я же еще ни разу их не видел, - напомнил он Антонелле. И самому себе.
- Вырезаны из книг и газет, - сняв очки, она утерлась платком. - Ни слова от руки. Полно каких-то странных угроз.
Наконец он отважился:
- Можно взглянуть?
