бандита, делая черной бурую куртку, и с воинственным рыком повернулся к следующему. Но проявить себя еще раз не удалось: налетели остальные воины и заработали мечами не менее быстро и смертоносно. Особенно старался Ирс: он с лихими криками вышибал шестопером из седел всех, кто осмеливался напасть на него.
Элиасу повезло рубиться с Тохиром, и атаман сыпал на противника самые страшные оскорбления, какие знал. Надо сказать, он превосходно владел своей длинной и широкой саблей, и гвардейцу пришлось использовать все свое умение, чтоб уберечься от сверкающего лезвия азарца.
– Ты что ль Лунный Змей?! – спросил Тохир у рыцаря, когда их клинки с громким звоном сшиблись, а лица сблизились.
– Я не Змей. Но тебе от этого не легче! – ответил Элиас, от всей души ударяя противника в скулу левым кулаком, обряженным в боевую перчатку.
Бандит от этого дернулся в седле, чуть не упав, а его лошадь шарахнулась в сторону, и на минуту враги разъехались. Элиас торопился вернуться к противнику, чтоб не дать Фредерику перехватить бой, и чертыхнулся, увидав, что не поспел: король с довольным криком «ага!» уже скрестил меч с саблей Тохира.
Фредерик не дал азарцу и минуты – ударил снизу вверх, и оружие разбойника вылетело у него из руки. Сверкая, пронеслось над головой Элиаса и нырнуло в траву.
– Есть! – объявил король и приставил конец меча к межглазью противника и спросил, как-то очень по- деловому. – Людьми торгуешь?
Тохир не ожидал такого вопроса и промычал что-то невразумительное, собираясь с мыслями, затем кивнул – «торгую».
– Смерть тебе, – коротко объявил приговор Фредерик и быстрым толчком выпрямил согнутую в локте руку – острие белого клинка легко, как горячий нож в масло, вонзилось в голову разбойника; темная, густая кровь потекла-закапала на крупный нос, на черную бороду Тохира. Азарец, выпучив глаза и раскинув руки, беззвучно опрокинулся на спину – на круп своей лошади.
Его смерть окончила битву.
В живых из бандитов остался лишь один – юноша лет шестнадцати, невысокий и худой. Рыцарь Люк выбил его из седла простым ударом кулака, и парень весь бой провел, валяясь в траве без сознания. В чувство его привел Ирс: слез с лошади и пнул лежащего ногой в бок. Когда юноша, охнув, открыл глаза, бывший сотник ухватил его за курчавую голову, дернул вверх, ставя на колени, и замахнулся окровавленным шестопером, чтоб раскроить парню череп.
– Ирс! Стой! – крикнул азарцу Фредерик.
– Зачем «стой»? – возразил тот. – Пусть умрет. Он такой же злодей, как и все в банде Тохира.
– Я – нет! Я – нет! – завопил парень, цепляясь за руку Ирса, цепляясь за последнюю надежду на жизнь. – Не убивай! Не надо! Я у Тохира за конюха был! Я не разбойничал! Я вам тайник, тайник покажу! Там добра много!
– Тайник? – заинтересовался Ирс, опуская шестопер. – Тайник – это важно…
Красное солнце торопилось на запад, окрашивая степь в розовое и оранжевое, а воды Сибил – в багровое.
На юго-запад, вдоль высокого берега реки, торопился отряд в двадцать всадников. Впереди, на более резвых и длинноногих скакунах, неслись Фредерик и его рыцари, чуть позади – воины из Малех-Кури с капитаном Ирсом во главе.
За спиной Элиаса Круноса сидел, крепко уцепившись за пояс рыцаря, парнишка Кир – последний из шайки Тохира. Он зорко следил за окрестностями, боясь пропустить отметки, по которым можно было определить место разбойничьего тайника.
Фредерик, расслабившись в седле, дышал легко и свободно. Верный Мышка не скакал – летел, унося короля дальше и дальше от Малех-Кури. Они вырвались, наконец, из этого азарского замка, который последнее время цепко держал их в своих стенах. Поиски тайника банды Тохира явились отличным предлогом покинуть крепость и продолжить путь на юг, к горам Красные Перья. Фредерик решил, что все, обнаруженное в схроне, он передаст Ирсу и его людям – для улучшения жизни в Малех-Кури, – но сам не станет возвращаться. Точнее, он желал вернуться – за Диной – но только после победы над своим недугом. Молодой человек так и сказал девушке у ворот крепости, куда она вышла провожать воинов:
– Ты помни: я про тебя не забуду. Я вернусь и заберу тебя в Эрин. Если ты к тому времени не передумаешь.
– Не передумаю, нет-нет, – сияя глазами, отвечала Дина, взяв его за здоровую руку. – Я бы сейчас хотела ехать с вами, очень-очень. Но я понимаю: сейчас нельзя. – Она смущенно заулыбалась и потянула что-то из кармашка. – Можно сделать вам подарок?
– Подарок? – удивился Фредерик и улыбнулся ей в ответ. – Что ж, буду только рад получить от тебя подарок.
Ему достался плетенный из тонких и прочных травяных стеблей шнурок, на который были нанизаны четыре бусины разного цвета – белая, синяя, черная и красная.
– Это браслет-оберег. Мне его смастерила одна умелица из нашего каравана, – рассказывала Дина, повязывая шнурок королю на правое запястье. – Мне он помог – меня не убили… Белый камушек – агат – хранит вас ясным днем, синий лазурит – в вечерних сумерках, темный аметист – мрачной ночью, а красный сердолик – в веселый утренний час. А еще я каждый день буду просить небо беречь вас и ваших друзей.
– Здорово, – довольно кивнул Фредерик и в благодарность поцеловал девушке руку. – Мне теперь нечего бояться…
Но ему было страшно. Каждую минуту страшно. Оттого, что собственное тело может в любую минуту подвести.
«Вот я. Еду вперед, уверенно сижу в седле. И глаза мои все видят, а рука правит лошадью. Но кто поручится, что через минуту я не свалюсь в траву, будто меткой стрелой меня сшибло? – вспыхивали и не гасли тревожные мысли. – Да, рядом верные мне люди, но сам я? Сам я себе уже не верен…»
