Нож легко рассек тонкую шею жертвы и ударил в камень алтаря, выбив из него короткий звон, словно издевательский. От этого звука Фредерик застонал, как от боли, словно рубанули по нему и глубоко, куда-то под сердце.
– Все правильно, все верно. Сейчас я не только пролил кровь мальчика – я убил в тебе тебя, чтобы освободить твое тело для Великого Духа, – сказал Хемус, вновь подходя к пленнику.
В правой руке он держал нож, влажный и алый от крови, а в левой – за волосы голову жертвы. И приблизил эту страшную ношу к Фредерику. Тот почти насквозь прокусил свою нижнюю губу и зажмурился, но это не помогло. Серое лицо убитого ребенка он видел, даже закрыв глаза.
– Смотри, смотри, как он спокоен, – зашептал князь. – Это потому, что его кровь угодна небу. Она принята, и она – на тебе…
Хемус поднял голову над Фредериком, и кровь тягучими каплями упала на его волосы, а с них – потекла по лбу на переносицу.
– Боже, – еле слышно прошептал Король Южного Королевства, становясь белее снега. – Если ты еще есть, освободи мои руки или избавь меня от этого ужаса…
– Я слышу тебя, – улыбаясь, отозвался Хемус, – ведь теперь я твой Бог. И я сделаю и то, и другое…
Фредерик открыл глаза, чтоб наградить князя самым ненавидящим взглядом, на какой был способен. И на это у него ушли все последние силы, все последнее сознание. Он не выдержал и, тяжело вздохнув, без чувств повис в руках немого ученика.
– Хорошо, отпусти его, – приказал князь. – И развяжи.
– Это опасно, – заметил Брура.
– Неопасно, – усмехнулся Хемус. – Разве ты не видишь – слабый дух покинул его, и путь Лунному Змею открыт. Теперь черед твоего зелья. Торопись!
Немой тем временем снял с пленника веревки, повернул его на спину. Брура достал из кармана своего балахона небольшой кожаный мешочек и сделал знак ученику, чтоб он открыл Фредерику рот, а после всыпал туда горстку зеленоватого порошка.
– Все хорошо, все отлично, все так, как я думал и хотел, – бормотал Хемус, возвращаясь к алтарю.
Он положил голову, которую до сих пор держал в руках, рядом с телом убитого мальчика и взял горящий факел, что был воткнут в песок у скалы.
– Пусть эта жертва вместе с душистым дымом идет на небо, – прошептал князь и подпалил хворост.
Сухие ветки вспыхнули весело и ярко, словно только этого и ждали. Скоро тела ребенка уже не было видно за разбушевавшимся пламенем.
Услыхав вдруг позади тихие шаги, Хемус гневно взревел:
– Назад, женщина! Тебе нельзя приближаться!
Тайра в ответ хоть и хмыкнула, но все же отступила и спросила:
– Сказать, что ты делать с пленный?
– Он уже не пленный, – довольно заулыбался князь. – Он теперь мой воин. Самый преданный, самый искусный. И если ты пойдешь со мной, Тайра, ты увидишь, сколько побед он принесет мне…
17
Как получилось, что внутри пустота? Такая, что страшно открывать глаза и смотреть, что рядом. Вдруг ты часть какого-то ужаса?
Но это необязательно.
Потому что ровно столько же шансов оказаться частью чего-то хорошего. И не открывать глаза – значит, не узнать правды про себя самого. А это будет трусостью… «Разве кто-нибудь когда-нибудь называл тебя трусом?»
Глаза открыты. Еще пару минут: чтоб им привыкнуть к свету, разобрать его на цвета, выделить формы, тени, абрисы. И вот – глаза видят. И все вокруг спокойно.
Только где-то в сердце по-прежнему тревожно дрожит пустота, как вода в луже от резких порывов ветра…
Над ним – бурый, полотняный полог, под ним – удобная, широкая кровать. Подушка приятно холодит затылок, потому что она шелковая, такое же покрывало наброшено на тело.
Ноет в висках и в темени, а еще – где-то под ребром, слева.
Он положил руку на грудь – пальцы наткнулись на бинты. Значит, он был ранен и его перевязали.
– Проснулся? – над ним появилось краснокожее и худощавое лицо мужчины, обрамленное черными жесткими волосами. – Как голова?
– Болит.
– Немудрено, – мужчина широко улыбнулся. – В последнем бою ей досталось.
Словно подтверждая его слова, резкая боль молнией хлестнула в мозгу и высекла миг воспоминания – что-то кровавое, страшное. Словно искру высекла, но все тут же погасло. Опять – в пустоте…
Он потер ноющий висок, вновь глянул на мужчину:
– Ты кто?
– Я? Неужели забыл? Я – князь Хемус, владетель Азарии и Эрина. Не всего Эрина, но значительной его части, – снова заулыбался краснокожий. – За остальную мы ведем войну.
