– А как вы узнали, что это я здесь?
Фредерик пожал плечами:
– А кому еще тут быть? Линар бессонницей не страдает. К тому же он любит свою молодую красивую жену и не допустит, чтоб она спала одна. Ученик Линара – Грег – тоже соня известный. А вы – старик. Старикам всегда плохо спится. Тем более в месте, которое им кажется небезопасным. Я не прав? – Его глаза, посмотревшие в упор на Бруру, были схожи с серой сталью, лгать которой невозможно, и старик признался:
– Правы.
Молодой человек вновь пожал плечами, как бы говоря: «ну, вот видите». И тут же сморщился, как от боли, глухо пробурчал:
– Треклятая рука. Будто лед у тела.
– Позволите посмотреть?
Вместо ответа Фредерик развязал шнурки воротника, стянул вниз рукава куртки, рубашки, оголил правое плечо. Брура, покивав, взялся его прощупывать.
– Позволите лечить? – опять спросил знахарь.
– А получится? – с недоверием спросил молодой человек.
– А попробуем.
Брура неожиданно перестал бояться. Даже плечи его, вечно опущенные вниз в раболепном поклоне, всегда готовые принять тычки и удары, слегка расправились, а впалая, тощая грудь развернулась. Не особо заметно, но это произошло. Может потому, что Фредерик оказался почти полной противоположностью прежнему господину Бруры – князю Хемусу. Говорил спокойным, даже скучающим голосом, и ни разу еще знахарь не видел, как он гневается. А теперь, забредя на огонек, цельный король Южного Королевства сидел напротив, в кресле, и запросто общался с ним, с ничтожным Брурой.
Старик принялся шумно копаться в своем плетеном коробе, где хранились готовые снадобья, и через минуту извлек оттуда пузатый глиняный горшочек, плотно закрытый деревянной пробкой. Потянув за медное колечко на крышке, откупорил его, и по комнате разошелся довольно едкий для ноздрей и глотки запах. И Брура, и Фредерик тут же закашлялись, а Димус недовольно закряхтел во сне.
– Уф, что за отрава? Дышать невозможно, – кривился король. – Даже глаза слезятся.
– Это бальзам, – прикрыв нос ладонью, ответил знахарь. – На змеином яде и ядовитых травах.
– Ты хочешь мазать меня этой дрянью?! – на лице Фредерика отразились и брезгливость, и опасение.
– Эта дрянь может вернуть вам власть над собственной рукой, – с поклоном ответил Брура. – Но если вы не желаете…
– Очень даже желаю, – решительно кивнул Фредерик и подставил плечо.
Знахарь взял специальный шпатель для мазей и предупредил:
– Будет больно. Очень.
– То, что надо, – опять кивнул молодой человек. – Надоело ничего не чувствовать.
Брура тоже кивнул и приступил к работе. Быстро и ловко, тонким слоем ядовитой мази он умастил плечо и руку короля, плотно закрыл горшочек и вернул его в утробу плетеного короба, потом сказал:
– Теперь надо ждать. Действует оно не сразу. Но когда начнет – вы почувствуете.
– Хорошо, – Фредерик набросил край куртки на больную руку и откинулся в кресле. – Пока время есть, поговорим. Я ведь и шел поговорить.
– Да, слушаю. – Старик вернулся на свой табурет.
– Я спрашивал Линара, я спрашивал Марту, но не думаю, что услышал правду. Сколько мне осталось жить?
У Бруры вновь заныло слева в груди – вернулись старые страхи. Он дернул руку к кружке с чаем. Движение получилось неверным – кружка опрокинулась, но до пола не долетела: Фредерик легко ее поймал и вернул на стол:
– Не стоит шуметь. И не стоит бояться. Сколько бы мне ни осталось, я не собираюсь тратить время на смертный приговор для вас. Виновника того кошмара, что творился в Эрине, я уже казнил… Ну, и сколько дней вы мне отмерите?
– Ваша милость добры и милосердны. – Брура склонился головой к крышке стола. – И я был бы счастлив напророчить вам многие десятилетия, но этого не получится. Два месяца – столько я вам обещаю. Потом – неизвестно.
– А ваши снадобья?
– Я пытаюсь, я ищу нужный состав. Но не нахожу. То зелье, которым Хемус приказал поить вас, чтобы убить вашу память, делалось мной по старинному и сложному рецепту. И оно изначально не имеет противоядия. Мне приходится искать его.
Фредерик скрипнул зубами – ничего нового, подкрепляющего надежды, он не услышал.
Тут как раз и плечо дало о себе знать – легким пощипыванием – и молодой человек расцвел:
– Началось! Я руку чувствую!
Через минуту радость на его лице сменилась недовольной гримасой:
– Аа. Горит огнем.
