– Конечно, знаю, – сказал Папа Сочинский. – Не далее как вчера с ней разговаривал. А сын у тебя – вообще отличный парень, аж из Испании примчался тебя спасать. Выкуп за тебя хотел заплатить.
– Какой сын? Из какой Испании? – не понял фокусник. – Вы что-то путаете. У меня только одна дочь, Маша, и больше детей нет.
– Какой нормальный мужчина может поклясться, что точно знает, сколько у него детей! – заметил Папа Сочинский.
Иван задумался.
– Ах, так вы это имеете в виду, – пробормотал он. – Конечно, все может быть, но при чем тут Испания? Помню, вроде была у меня Валя из Хомутовки, потом Даша из Крыжополя, еще, кажется, Люська из Гусь- Хрустального…
– Отвлекись. Даю тебе подсказку, – усмехнулся Папа Сочинский. – Твой сын – настоящий испанский маркиз, живет в Барселоне, очень богат, и вина с его именем продаются по всему миру.
– Маркиз? – удивился Копилкин. – А, понимаю, решили разыграть меня. Вряд ли испанских маркизов нынче из Крыжополя или из Хомутовки экспортируют. Хотя в жизни еще и не то бывает.
– Его зовут Альберто Иньяки, маркиз де Арнелья, – сказал вор в законе. – А имя его матери – Мария Тереза де Арнелья.
Иван судорожно вздохнул и закашлялся. Желе от куропатки попало ему в дыхательное горло. Серый Кардинал озабоченно постучал фокусника по спине. Приступ не проходил. Покрасневший от натуги как рак, Иван пытался что-то сказать, но не мог.
– Это что, правда? – с любопытством спросил Кашкин. – Этот парень что, действительно ухитрился трахнуть испанскую маркизу?
– Не смейте так говорить о Марии Терезе! – вцепившись в край стола, с трудом прохрипел Копилкин.
Папа Сочинский встал со своего места и, подойдя к Ивану, прицельно хлопнул его между лопаток. Иван издал булькающий звук и сглотнул слюну. Приступ прекратился.
– Ну ты, парень, даешь! – восхитился Степан Иванович. – Где ж ты ее откопал?
Фокусник вскочил на ноги, опрокинув стул.
– А Мария Тереза? Она тоже здесь? – умоляюще заглядывая в глаза Папы Сочинского, спросил он. – Она еще помнит меня?
– Сядь и успокойся. Сейчас я тебе все расскажу, – ответил тот.
Капитан милиции Михаил Полуподвальный постучал в дверь номера Хосе Мануэля. Ответа не было. Михаил снова постучал и прислушался. Ему показалось, что за дверью кто-то сопит и ворочается, но он не был в этом уверен. Звуки вполне могли доноситься из соседнего номера.
Капитан постучал в третий раз.
– Откройте, милиция! – крикнул он.
Сопение стихло.
– Ключа внизу нет, – сказал сержант Нечитайло. – Хотя, конечно, он мог унести ключ с собой.
– Там кто-то есть, – твердо сказал Михаил. – Когда я сказал про милицию, там перестали сопеть.
– Если и есть, то не откроют, – зевнув, заметил Нечитайло. Ему было скучно. – Может, попросим у горничной запасной ключ?
Капитан окинул его презрительным взглядом. В этот момент он представлял себя всемогущим шерифом с Дикого Запада.
– Нельзя терять время! – твердо сказал он. – Я взломаю дверь.
– Зачем? – удивился сержант. – Это же нарушение закона.
– Так вызови милицию! – предложил Полуподвальный.
Дверь, распахнувшаяся от мощного удара капитана, с глухим стуком врезалась в лоб связанного Кадавра.
– Черт! Это еще что! – выругался Полуподвальный, с недоумением глядя на трех спеленутых простынями бандитов с кляпами во рту.
– А журналиста здесь нет, – заметил сержант Нечитайло.
– Ничего. Сейчас мы выясним, где он, – успокоил его капитан.
Когда сержант ослабил повязку на голове Жорика, тот с отвращением выплюнул кляп.
– У вас есть программа по защите свидетелей? – жалобно спросил он.
– Чего? – удивился Нечитайло. Он принципиально не смотрел телевизор.
– Будет тебе программа, – ласковым голосом заверил его Михаил.
– Если вы не поможете, мне конец, – простонал Жорик. – Я вам все расскажу.
– Проклятый идиот, – скривившись, как от зубной боли, прошипел Рябой.
– Ты умеешь пользоваться пистолетом? – спросил Костолом у Хосе Мануэля.
Они полулежали на земле в кустах у высокой кирпичной ограды особняка Генсека.
– Я принципиальный противник насилия, – гордо сказал журналист.
– Ты принципиальный кретин, – проскрежетал зубами Гарик. – Если бы не ты, с Машей ничего бы не случилось.
– Это еще неизвестно, – возразил Чема. – Она в любом случае собиралась пойти к Генсеку, чтобы достать у него доказательства невиновности Альберто.
Если бы взгляды могли убивать, Чема давно уже был бы трупом.
– Интересно, какого черта Маше потребовалось рисковать своей жизнью ради этого бабника маркиза, с которым она и знакома-то всего пару дней, – бросая на журналиста испепеляющий взгляд, прорычал Гарик. – Ради меня она даже яичницу не хотела поджарить. Она что, настолько влюблена в него?
– Нет, ты что! – замахал руками Хосе Мануэль. – Это невозможно!
– Почему невозможно? – с подозрением спросил Костолом.
Журналист слишком поздно понял свою ошибку. Он чуть было не нарушил клятву, данную Альберто.
– Ну, так, просто я точно знаю, что маркиз ей не нравится, – неубедительно промямлил Чема.
– Не смеши мои ботинки! – вмешалась Мириам. – Маркизы нравятся всем.
– Хоть ты-то не лезь в мужские разговоры, – взмолился Чема. – И без тебя полно неприятностей.
– Ты меня не убедил, – сказал Костолом. – Хочешь, я тебе палец на руке сломаю?
– Нет, зачем! – испугался Хосе Мануэль. – Я же тогда стрелять не смогу.
– Ты же вроде говорил, что ты противник насилия, – заметил Гарик.
– Я передумал, – быстро сказал журналист, радуясь перемене темы разговора. – Я даже в испанской армии служил.
– А вот я отлично стреляю, – похвасталась Мириам. – Меня Лоренцо Сарасола научил. Я даже по тарелочкам попадала.
– Ох, не нравятся мне бабы с оружием, – проворчал Костолом. – Не женское это дело.
– Заткнись и дай мне пистолет, – возмущенно потребовала модель. – Тебе-то он вообще не нужен. У тебя и так между ног оружие тотального уничтожения. Что тебе стоит – вломись еще разок без штанов на виллу Генсека, и вся охрана от ужаса замертво попадает. Это мы уже проходили.
Чема хихикнул.
Костолом издал сдавленное рычание.
– Если ты еще раз напомнишь мне об этом, я тебя отлуплю.
– Чем? – с живым интересом поинтересовалась модель.
Журналист на всякий случай отвернулся.
Гарик с трудом взял себя в руки.
– Ладно, возьми пистолет, – сдался он, протягивая ей оружие Жорика. – Но стрелять будешь только по моей команде.
– Я подумаю над этим! – усмехнулась Мириам.
Вася испытывал блаженство. Над ним низко склонилась полная белая луна, горы и кратеры которой, расплываясь и вновь фокусируясь, иногда обретали очертания человеческого лица, ласково улыбающегося Васе.
Луна говорила человеческим голосом. Она задавала Джокеру все новые и новые вопросы. Между ними
