как он потеряет последние остатки самообладания. Это происходило с ним с самого начала их знакомства, только тогда он не отдавал себе в этом отчета. Между ними сразу возникла какая-то связь, взаимное притяжение, которые лишали его рассудительности и превращали в подобие обезумевшего от страсти глупого юнца. Разве не безумием было внезапное желание поцеловать Онорию в парке при таком стечении народа? Едва он подумал об этом, как с ужасом осознал, что, если бы ситуация повторилась, он поступил бы точно так же.
Напрасно Маркус терялся в догадках, пытаясь понять, как ему удалось дойти до такого идиотского состояния; ответ снова и снова ускользал от него. Куда девались его жизненный опыт и трезвый расчет? Неужели это Онория заставила его так измениться?
В конце концов тонкий, обволакивающий аромат лимона и роз, волнами поднимающийся от пышных локонов Онории, дивное ощущение ее гибкого, теплого тела незаметно рассеяли его раздражение, и тут маркиз уже не мог не почувствовать в ней нечто возбуждающее. Так было с самого первого дня, когда он явился в ее дом, чтобы потребовать возврата материнского кольца, и потом его постоянно неудержимо влекло к Онории. Сможет ли он удержаться от искушения, когда они станут жить под одной крышей, вот в чем проблема. И неужели все эти события действительно как-то связаны с таинственным воздействием злосчастного талисмана Сент-Джонов?
Постепенно рыдания Онории стихли, слезы высохли, и она гордо выпрямилась. Теперь глаза ее выглядели зелеными, как омытая дождем свежая листва.
Она по-детски шмыгнула носом.
– Пожалуйста, извините мою несдержанность...
– Пустяки. – Маркиз достал носовой платок и любезно передал его Онории, затем, откинулся на спинку дивана и стал наблюдать затем, как грациозно она вытирает глаза, обведенные темными тенями. Похоже, она была так утомлена, что ночами не могла уснуть. Он и сам чувствовал себя не лучшим образом. Ему следовало раньше навестить ее, но он боялся... Боялся, сам не зная чего.
Маркиз посмотрел на ее руку, где на пальце поблески-ало серебряное кольцо. Если уж он вынужден жениться из-за этой пустяковой вещицы, то по крайней мере ему следует использовать это положение наилучшим образом.
– Кстати, между нами вообще много общего, – повинуясь внезапному импульсу, проговорил он.
– В самом деле? – Онория сложила платок и спрятала его в карман, скрывающийся в складках юбки. – Вы имеете в виду, что-то помимо заботливых матерей, которые учили нас пользоваться носовым платком?
– Разумеется. – Маркиз усмехнулся.
Онория посмотрела на него блестящими от еще не высохших слез глазами:
– Ну да, мы с вами одинаково увлекаемся антиквариатом. Правда, это иногда вынуждает нас отчаянно сражаться на аукционах...
– Верно. А представьте, если бы мы с вами были заодно... – Он выжидающе поднял брови.
Онория улыбнулась, и в просвете между ее губками сверкнули ровные белые зубы.
– Воображаю, что бы мы тогда натворили!
Маркиз не отрываясь смотрел на эти розовые соблазнительные губы, невольно представляя, как они прижимаются к его губам, касаются лица, плеч...
Его снова охватила волна желания, да так, что он с трудом заставил себя вернуться к действительности.
– Ну, одного общего увлечения для хорошего брака вряд ли достаточно. Как по-вашему, что еще у нас общего?
– Пожалуй... то, что и вы, и я любим выигрывать.
– Это, к сожалению, правда. – Маркиз усмехнулся. – Только, боюсь, это сходство скорее способно восстановить нас друг против друга, чем укрепить наш брак.
– Наверное, вы правы. – Она слегка склонила голову и лукаво взглянула на него. – Мы с вами оба очень горды и неуступчивы.
– Что? – Он невольно выпрямился.
– А также самоуверенны и упрямы, когда дело доходит до вещей, в которые мы верим.
Что за дерзкая особа: она осмеливается нападать на него и при этом соблазнять самой чарующей улыбкой! Маркиз бросил на собеседницу предостерегающий взгляд, но вдруг не удержался и тоже весело улыбнулся.
– С тем, что горды и неуступчивы вы, я, пожалуй, соглашусь, но, клянусь могилой матери, только не я!
Тем не менее полученная нелестная характеристика не только не разозлила Маркуса, а, напротив, привела в отличное настроение.
Неужели и правда все дело в кольце?
Маркиз сложил руки на груди и откинулся на мягкие подушки дивана.
– Я должен выразить протест против резкой критики моей скромной особы, тем более что вы находите такие же качества и в своем характере.
– Видите ли... Когда-то у нас был повар, который готовил невероятно сочный мягкий ростбиф и всегда объяснял свое умение тем, что очень тщательно отбивал мясо деревянным молотком.
Губы маркиза дрогнули.
– Полагаю, вы намерены стать тем молотком, который смягчит мой характер?
