равно. Это воспоминание навсегда останется для нее самым дорогим.
Брэндон почувствовал ее отчаяние и вспыхнул. Он жаждал эту женщину, засыпал и просыпался с мыслью о ней. О ее фиалковых глазах, о ямочке, появляющейся на щеке, когда она улыбается. Он хотел, нет, Верена была нужна ему. Нужна, потому что он...
Она оторвалась от губ Брэндона и отступила, прижавшись к двери.
– Мы... нам надо идти.
– Еще рано, – тихо сказал он.
И столько страсти было в его голосе, что у Верены перехватило дыхание.
Брэндон закрыл дверь и, к изумлению Верены, запер ее.
– Брэндон?
Он повернулся к ней, и она все поняла. Сглотнув, Верена попятилась, на что-то наткнулась и в следующую секунду уже сидела на краю дивана, ноги не держали ее. Брэндон встал перед Вереной, наклонился и, обнимая ее, повернул к себе лицом.
– Забудь ненадолго о том, что случилось прошлой ночью. Или о том, что может случиться сегодня днем. Сейчас мы здесь. Ты и я. Поцелуй меня, Верена.
Она покачала головой.
– Тогда разреши мне поцеловать тебя. – Он погладил ее по щеке, вызвав восхитительное ощущение.
Верена проглотила подступивший к горлу комок. Брэндон хочет ее соблазнить. «Но что в этом плохого?» – спросила она себя. Почему не разделить его страсть? Может, это ее последняя возможность?
Будь что будет, но она заслужила немного счастья. Она проведет последний день в Англии в объятиях мужчины, которого, страшно в этом признаться, она полюбила всем сердцем. Страшно, потому что этот мужчина – Брэндон Сент-Джон.
– Верена, – прошептал он, взял ее руку и нежно поцеловал ладонь. – Ты хочешь меня, Верена?
В ответ она обвила его шею руками и прижалась губами к его губам, горячим и требовательным.
Она так и не поняла, когда они успели раздеться, и сейчас стояли обнаженные.
Верена обняла Брэндона за шею, прижалась к нему. Его возбужденная плоть уперлась ей в живот.
Верена, дрожа от страсти, стала ласкать бархатистую кожу. Потеряв над собой контроль, Брэндон вошел в нее, и они стали двигаться в одном ритме.
– Еще, – шептала она. – Еще... – Все ее тело извивалось под ним в чувственном танце.
Он уже был на пределе, когда Верена замерла под ним. И прежде чем рухнуть на нее, Брэндон взорвался ослепительной вспышкой страсти.
Боже, как же он ее любит! Ни одну женщину он так не любил.
– Верена, – выдохнул он. – Я...
– Нет. Брэндон, не надо. Пора идти.
Она была права. Медлить больше нельзя. Они одевались в полном молчании. На лице Верены застыло напряженное выражение. Брэндон несколько раз порывался что-то сказать, но ее взгляд заставлял его умолкнуть.
Наконец она пригладила волосы и улыбнулась. Он взял в ладони ее лицо, наклонился и поцеловал в щеку. Она положила голову ему на грудь. Брэндон обнял ее, и так они стояли, а время неумолимо летело.
Верена высвободилась, подошла к письменному столу, достала квадратный листок бумаги и опустила в ридикюль.
– Пора.
– Пойду возьму шляпу и пальто у Питерса, – сказал Брэндон.
Она отперла дверь, вышла из гостиной и позвала Гербертса.
Через несколько минут, облачившись в старое пальто и потрепанную шляпу, Брэндон помог Верене сесть в карету. Закрывая дверцу, он заметил мальчугана в рваном синем пальто, который бросился бежать, едва Брэндон хлестнул лошадей.
Мрачно улыбаясь, Брэндон поднял воротник, и карета тронулась с места в направлении Лондона.
В обычный день Верена была бы рада прокатиться в карете Брэндона с отличными рессорами. Ее собственная, с плохими рессорами, наклонялась набок при каждом повороте. Но ничто не могло скрасить долгое, напряженное путешествие до Литтл-Саттона.
Верена так волновалась, что тошнота подступала к горлу.
До Литтл-Саттона они добрались в час дня, остановились и спросили, как доехать до гостиницы. Там их ждала новая записка, которую принес чумазый мальчишка, в ней им было велено ехать до поляны в полумиле от городка.
Согласно плану Верена постаралась, чтобы все, кто мог, узнали, что она здесь, что проголодалась и страдает от жажды, что ничего так не хочет, как вернуться домой, в Лондон. Она жаловалась и причитала, потом расплакалась и позволила служанке довести себя до кареты.
Брэндон оставался на козлах, ведя наблюдение с высоты своего сиденья.
В назначенное время они остановились на поляне.
