– Я не собираюсь уходить. – Он снял пальто и бросил на кресло.
Ах, ее кресло. Ее чудесное, чудесное кресло. Она вспомнила, как Брэндон в последний раз был в ее комнате, как она сидела у него на коленях. Это кресло навсегда останется для нее реликвией. Она будет беречь его. Особенно когда закончится вся эта история, и она навсегда покинет Англию и Брэндона.
Эта мысль привела ее в отчаяние. О Боже, ей придется уехать. Бросить дом, свою любимую кровать и Брэндона. В груди стало тесно от невыплаканных слез.
– Ну не надо.
Она посмотрела на него и пробормотала дрожащими губами:
– Ничего не могу поделать.
– Это опий. Тебе нужно поспать, Верена. – Сев на кровать, он стал поглаживать Верену по щеке кончиками пальцев, в его движениях было что-то гипнотическое. – Закрой глаза. Когда проснешься, я буду здесь.
Как хорошо лежать в уютной постели, Брэндон нежно гладит ее по щеке, по волосам.
Она улыбнулась ему и накрыла ладонью его пальцы. Он улыбнулся:
– Вот и хорошо. А теперь спи.
– Не хочу спать, – сказала она, хотя глаза слипались. Он продолжал гладить ее по голове.
– Моя мама всегда так делала, когда я болела.
– Значит, она была хорошей матерью. Моя тоже.
– Я скучаю по маме. – Она посмотрела на Брэндона. – А ты скучаешь?
– Постоянно. Расскажи мне о своих родных, Верена.
Ее родные. Как мило, что Брэндон ими интересуется.
Он такой добрый.
– У меня есть брат.
– Знаю. Ведь мы с ним знакомы. Он очень похож на тебя.
Милый Джеймс. Всегда рядом в нужную минуту. Интересно, где он сейчас? Сказал, что уйдет ненадолго, и пропал.
– Куда подевался Джеймс?
– А другие братья и сестры у тебя есть? – спросил Брэндон, уклонившись от ответа.
– Две сестры. Младшие. Я самая старшая, даже старше Джеймса, правда, всего на две минуты.
– Вы с ним двойняшки?
– Да. У меня чудесная семья. Отец считает меня самым лучшим карточным шулером из всех, с кем ему довелось играть.
– Ах да, наша игра. Кажется, это было несколько лет назад. – Он взял ее лицо в ладони. – Почему ты не вернулась к своим, когда умер Уэстфорт?
– Потому что хотела спать в своей постели. – Она тихонько засмеялась. – Странно звучит, да? Я люблю своих родителей, но они не могут жить без приключений, а меня это тяготит.
– Почему?
– Я хочу покоя. Хочу иметь свой дом. Собственную кровать с мягкими подушками и хрустящими льняными простынями.
Брэндон погладил Верену по щеке, наслаждаясь теплым шелком ее кожи.
– Это тяжело – все время путешествовать?
Улыбка сбежала с лица Верены.
– Порой очень тяжело, – прошептала Верена. – Как только я находила друзей, приходилось уезжать. – Ее голос дрогнул. – Вот как сейчас.
Уезжать. Никогда еще это слово не казалось Брэндону таким неприятным. Пораженный, он понял, что не хочет, чтобы Верена уезжала. Чего же он хочет? Он закрыл глаза. Должно быть, Верена заметила печальное выражение лица Брэндона, потому что, в свою очередь, погладила его по щеке.
– Все было не так уж плохо. А иногда просто замечательно.
– Замечательно?
– Родители не были ни злыми, ни жестокими, просто... искателями приключений.
– Ты хочешь сказать, авантюристами?
– И авантюристами тоже. Но детей они любили. И заботились о нас.
Недостаточно, подумал Брэнд. Интересно, кто-нибудь вообще заботился о Верене так, как она того заслуживает?
– А как относился к твоим родителям Уэстфорт?
– Эндрю? – Она улыбнулась. Язык у Верены заплетался, и Брэндон понял, что она засыпает. Помолчав, она пробормотала:
