— О да. А ваша девочка — такая красавица! Вы только подождите, когда она подрастет. У нее не будет отбоя от женихов. Такая веселая и обаятельная! Я рассказала о ней Эндрю.
Я почувствовала, что она завлекает меня в ловушку. Зачем она сюда пришла? Мне вдруг захотелось вернуться в Клаверинг. Но я не могла позволить ей запугать меня. Я спросила:
— А как твоя мама?
— Ах! — сказала она. — От нее давно никаких известий. Не знаю, где она. Не удивлюсь, если она за границей. Эймос всегда умел заставить ее делать то, чего он хотел. Бывают же такие мужчины. Но мы то с вами счастливы, у нас дети. Ах, как они понравились друг другу! Мой Ричард просто не мог оторвать глаз от вашей крошки. С ним такое случается редко, поверьте мне. У меня сложилось впечатление, что они сродни друг другу.
— Сродни? Как это понимать?
— Ну, видите ли, мой малышка Ричард… и ваша Лотти — между ними как бы чувство родства. Они появились на свет…
Она с вызовом смотрела на меня. Я подумала, что у них с Диконом была близость. На что она намекает? На то, что она и я — одного поля ягоды?
Глаза Эвелины торжествующе засветились, и она неторопливо промолвила:
— Никогда не забуду, как мы с вами встретились впервые. Вы приехали в Эверсли… а в Эндерби проводил время один джентльмен, француз. Он был такой красавчик, не правда ли? — Эвелина засмеялась. — Он уехал. Навсегда. Теперь в Эндерби все по-другому… Вряд ли вы захотите часто приглашать в гости Форстеров. Здесь только один интересный человек — доктор. Вы еще не встретились с ним? Он вам понравится. Он не такой, как тот француз. Мрачноват немного, но всякие перемены всегда интересны, не так ли?
— О чем ты говоришь? — спросила я.
— Да так, ни о чем, — сказала она. — Болтаю просто так. Эндрю нравится моя болтовня. Он меня обожает. Мужчине не так-то просто зачать сына в таком возрасте.
Она снова засмеялась.
Я встала:
— Ты меня извини. Мы только приехали, а здесь так много надо сделать.
Эвелина тоже поднялась и натянула перчатки. Она оделась по последней моде для визита ко мне.
— Ничего, — сказала она. — Мы ведь соседки, еще успеем наговориться.
Эвелина коснулась моей руки и улыбнулась. Я проводила ее до двери и посмотрела вслед. Во мне зародилась тревога.
Идея отпраздновать новоселье пришла мне в голову, когда я как-то утром сидела у Изабеллы. Мы с ней подружились, и я чувствовала себя уютно в ее компании. Она хорошо знала привычки соседей и сохраняла с ними добрые отношения. Было только три больших дома по соседству, но и на фермах жили приятные люди.
Я предложила Изабелле устроить вечеринку.
Та очень обрадовалась.
— В добрые старые времена всегда было так. Раз в год устраивали вечеринку в одном из домов.
— Убеждена, что мой двоюродный дед, генерал Эверсли, аккуратно соблюдал традицию.
— Мне это неизвестно. Все кончилось, когда имение перешло к лорду Эверсли.
— У него было слабое здоровье, — напомнила я. — А Джесси, должно быть, не горела особым желанием видеть в доме толпу соседей.
— Да, меня удивило то, что, став хозяйкой дома, она ни разу не пригласила гостей, — сказала Изабелла.
— Кажется, я должна воспользоваться этой привилегией, — ответила я. — Почему бы не вспомнить старое доброе время?
— О! Я уверена, что все будут этому рады.
— Ты должна помочь мне составить список приглашенных.
— Ну конечно.
Мы приятно провели целый час, занимаясь составлением списка.
— Ты не забыла про моего шурина? — спросила Изабелла.
— Про доктора? Нет, конечно, нет. Но придет ли он? Уж очень он занят. Ты пригласишь его?
— Непременно. А как насчет людей из города — адвокатов, например?
— Ах да, мистер Розен. То есть оба Розена — старший и младший.
— Вот видишь, — сказала Изабелла, — какой большой список. Ты знаешь, кажется, у меня отпала необходимость звать к тебе в гости моего шурина. Я слышу у входа его голос. Да, это он. Ты можешь пригласить его сама.
И вот я снова встретилась с Чарльзом Форстером. Я забыла, какого он роста, но помнила его меланхолический вид. Не в моей привычке считать грустных людей интересными. Меня всегда привлекали живые характеры — такие, как Жерар и моя крошка Лотти. Но Чарльз Форстер заинтересовал меня сразу, как только я увидела его. Мне захотелось узнать, почему от этого человека веет чуть ли не отчаянием. У него было худое лицо с высокими скулами и глубоко посаженными глазами. На нем был седой парик, завязанный в пучок черной лентой на затылке. Его синий сюртук был слишком просторным и настолько длинным, что почти полностью закрывал его бриджи. Бежевые чулки обтягивали длинные мускулистые ноги. Перед тем как войти, он снял шляпу-треуголку и теперь держал ее в руке.
— Чарльз! — воскликнула Изабелла, и ее лицо просияло. — Приятно тебя видеть. Госпожа Сепфора Рэнсом. Вы, вероятно, уже встречались.
Он взял мою руку, и мы пристально посмотрели Друг на друга.
— Вы меня забыли, — сказала я.
— Отнюдь. Вы гостили в Эверсли.
— Да, верно… А теперь я там живу.
— Ваши неприятности уладились, я надеюсь.
— О да, можно так считать.
Изабелла уже налила ему вина в бокал.
— Чарльз, — сказала она, — тебе надо подкрепиться. — Она повернулась ко мне:
— Он совсем не следит за собой.
— Изабелла опекает меня, как курица опекает самого слабого из своих цыплят, — сказал он.
— Никогда бы не подумала сравнить тебя с цыпленком, — парировала Изабелла. — Ну, какие новости?
Он меланхолически улыбнулся, взглянув на меня.
— Мои новости всегда одни и те же и потому не заслуживают названия новостей. Возился с больными. Прибавилось пациентов.
— Я слышала о вашей больнице, — сказала я. — Вы, наверное, испытываете огромное удовлетворение от работы?
Чарльз слегка нахмурился:
— Не всегда. Бывают трудные моменты… Но ведь из этого и складывается жизнь, не так ли?
— Согласна с вами. Она не может быть все время светлой. Нам остается только радоваться, когда все хорошо, и надеяться на лучшее, когда бывает плохо.
— Вы очень правильно сказали.
— У тебя, наверное, не хватает времени на пациентов, — вмешалась Изабелла. — Я слышала, что сейчас много людей болеет.
— Не больше, чем обычно. Я только что был в Грассленде. Поскольку это рядом, то решил заглянуть к тебе.
— Я бы ужасно обиделась, если бы узнала, что ты шел мимо и не заглянул. Тебя позвали к Эндрю Мэйферу?
